Больше 20 проектов на $5,7 млрд. В Новом банке развития БРИКС рассказали об успехах

Вице-президент Нового банка развития (НБР) БРИКС Владимир Казбеков в интервью ТАСС рассказал о проектах банка и его планах на будущее, а также о сотрудничестве с международными рейтинговыми агентствами.

— Первый вопрос у меня именно по проектной деятельности Нового банка развития. Какие сейчас проекты вы изучаете, над чем работаете?

— У нас 23 проекта в целом утверждено на сегодняшний день на все страны БРИКС. Их общая стоимость — $5,7 млрд. До конца года, я думаю, еще $1,5 млрд добавится. На следующий год мы планируем, что пакет проектов будет где-то $7,5 млрд.

— Это помимо той суммы, которую вы указали на текущий год?

— Да. Капитал Банка развития растет, соответственно, мы можем больше кредитов выдавать. Вот на следующий год план $7,5 млрд. И по стратегии, по-моему, к 2022 году у нас должно быть около $44,5 млрд. То есть это уже достаточно много. У нас капитал формируется вполне по графику, нормально, Россия и Китай с опережением вносят взносы.

— Банк развития должен был получить рейтинги международных агентств…

— Да, Standart&Poors и Fitch присвоили нам высокий рейтинг АА+.

— Остался Moody’s, когда рассчитываете у них получить рейтинг?

— Это отдельная тема, мы смотрим пока. Рейтинга такого высокого от двух агентств вполне достаточно для того, чтобы уверенно выходить на международный рынок со своими долговыми инструментами и получать дешевое фондирование от международных инвесторов. И в нашей программе это буквально вопрос ближайших месяцев, полугода для выхода на международные финансовые рынки. И потом придем за рублевыми заимствованиями во второй половине следующего года. Потому что российские клиенты и частные компании, и компании с госучастием, конечно, заинтересованы в рублевых заимствованиях.

— О каких-то объемах уже можно говорить?

— Тут схема, скорее всего, будет такая: мы зарегистрируем программу заимствований, а вот конкретные выпуски будут зависеть от того, какие есть потребности в финансировании на ближайшие полгода. Но у нас пока рублевых проектов в пайплайне нет. Собственно, мы их сейчас смотрим, и конечно, инфраструктурные проекты могут быть, кроме РЖД все остальные компании не имеют валютного дохода, поэтому они и не могут брать валютные кредиты, а с ними и существенные риски. Поэтому, конечно, рубли нужны.

— Кроме рублевых займов во второй половине 2019 года, какие еще вы планируете активности на долговом рынке? О каких суммах идет речь и в какой валюте?

— Скоро должно пройти размещение в южноафриканских рандах, потому что у банка появились проекты в местной валюте. Юаневые бумаги мы выпускаем давно, потому что китайские рейтинговые агентства нам присвоили высокий рейтинг, и мы уже в 2016 году в первый раз вышли на китайский рынок очень удачно, и сейчас, возможно, еще раз выйдем. С юанями в этом отношении нормально. У нас даже есть финансирование суверенных китайских проектов, по-моему, один проект в юанях. Так что юани — это для нас уже накатанная дорожка. Вот ЮАР, Россия и Индия пока в меньше степени. Кстати, на индийский рынок тоже мы выйдем. Но по объемам по этим рынкам пока сложно сориентировать, нужно смотреть потребности в финансировании.

— Это планы на 2019 год уже?

— Да, и позже планируем на бразильский рынок выходить.

— Но займы в долларах и евро вы планируете?

— Вот в долларах — это в ближайшее время. Может быть, в текущем году даже. Я не знаю, это зависит уже от ситуации на рынке, в какой момент лучше выйти, что посоветуют андеррайтеры (банки — организаторы размещения). Но есть риск, что до конца года мы все-таки не успеем. Что касается объемов, то здесь мы тоже должны регистрировать программу заимствования, и в зависимости от пакета, который нужно профинансировать, мы, соответственно, и выйдем на долговой рынок.

— Вернемся непосредственно к проектам. Когда ожидаете завершения строительных работ по первому проекту в Карелии?

— Ожидаем завершения проекта, я бы сказал, с нетерпением. У нас внутри реализуются параллельно по времени два проекта: проект в Шанхае по солнечной генерации и российские вот эти гидростанции в Карелии. Мы рассчитываем, что в следующем году, осенью, они будут закончены. Оба могут сработать, но хотелось бы, чтобы первым полностью завершенным проектом Банка БРИКС стал российский проект в Карелии. Строители обещают нам октябрь следующего года. Так что, если все срастется, то первый зеленый проект, не очень большой по масштабам, но интересный будет завершен. Я думаю, что к этому моменту мы и офис в Москве будем открывать.

— По офисам в России какие дальнейшие планы кроме Москвы?

— У нас есть график, и по обязательствам мы должны были первый офис открыть в ЮАР, мы его открыли. Может быть, с небольшим опозданием, но открыли. Сейчас у нас практически все создано для того, чтобы открыть офис в Бразилии. Мы подписали все необходимые документы, нам предложили помещения уже соответствующие. В Бразилии в двух городах будут офисы. Далее по графику мы сделаем в следующем году офис в Москве. По срокам — мы буквально сейчас в Бразилии закончили и через месяц начнем переговоры с нашими Минфином и МИД, соответствующее соглашение должно быть оформлено, потому что там привилегии, вся эта система других международных институтов, которые оперируют в России, у них такие же документы есть. Думаю, что к весне мы его подпишем и дальше уже будем открывать.

— Место уже присмотрели?

— Вы знаете, у нас с местом как, мы же не так же, как в ЮАР и в Бразилии, мы исходим из того, что на первые года два принимающая сторона что-то предложит. Может быть, на каких-то удачных условиях. Какое место — ну будем разговаривать с Минфином, может быть, действительно на проспекте Сахарова. Это уже такой вопрос. Конечно, в каком-то нормальном месте. Но офис небольшой. Практика показывает, что на первом этапе трех-пяти человек, включая директора, вполне достаточно. Потому что когда количество проектов, находящихся в работе, дойдет до 20 и далее, будет больше, тогда, конечно, может, и имеет смысл иметь больше людей. Все зависит от развития операций.

— Уже определили, кто возглавит представительства?

— Нет. У нас же все прозрачно. У нас в этом отношении весь кадровый набор в банк осуществляется на совершенно прозрачной основе. Мы публикуем позицию на сайте, получаем заявления, их рассматриваем и принимаем решения. Совершенно открыто все, весь процесс. Я вам такие цифры назову, мы на сегодняшний день на все позиции в банке получили больше 15 тыс. заявлений из пяти стран. Я другие страны не учитываю, потому что тоже приходят заявления, но как бы граждан других стран мы пока не рассматриваем, только своих, страны-участницы. Вот из этих 15 тыс. мы набрали, ну, 100–115 человек. Вот такое соотношение.

— Рассматриваются ли какие-то проекты именно на Дальнем Востоке, возможно, совместные с Китаем?

— Конечно, рассматриваются. Мой китайский коллега, вице-президент банка БРИКС, который занимается как раз проектной работой, сюда ездит каждый год. Он и Хабаровск посещал, по-моему, и Благовещенск, и здесь встречался. Какие-то наметки есть, но я не могу сказать, что вот уже готовый какой-то проект пришел в банк. Мы ведем диалог с Объединенной зерновой компанией по экспортному терминалу в регионе. Но пока я не могу сказать, что мы сейчас что-то в ближайшее время по Дальнему Востоку выпустим.

— Какие из тем представляют наибольший интерес? Насколько я знаю, для наших азиатских партнеров очень интересна аэропортовая инфраструктура. К примеру, аэропорт Хабаровска.

— В целом это нам интересно, но, опять же, все зависит от того, в каком виде мы можем в том или ином проекте участвовать. Потому что пока мы в основном финансируем госпроекты. Аэропорты — это, как правило, частное государственное партнерство. Мы слышали про хабаровский аэропорт, но в практической плоскости по нему пока разговора не было. Этот проект больше подходит нам по концепции, для нас в приоритете экология, энергетика, инфраструктура и вообще устойчивое развитие.

— Подводя итоги этого Восточного экономического форума, каково было ваше участие в нем? Что интересного вы отсюда вынесли и какие, возможно, последующие встречи, контакты запланировали?

— Мы рассчитываем, что у нас все-таки с высокоскоростными магистралями проект пойдет в продвинутой стадии. Здесь мы общались и с Мишариным, и с министром экономического развития Орешкиным разговаривали. Очень была интересная беседа с членами правительства по поводу пакета инфраструктурных проектов на 7 трлн рублей. Это план магистральной инфраструктуры.

— Вы уже изучали этот план?

— Нет, мы пока его не получили. Мы хотели донести до правительства, что мы готовы в целом в нем участвовать, в том числе с учетом нашей валютной специфики. Нам нужно определенное качество заемщика, чтобы наши средства были не очень дорогими, поэтому мы могли участвовать по проектам в части строительства железных дорог, и по мостам, и по аэропортам, и по другой инфраструктуре. Нас очень интересует инфраструктура сетей пятого поколения сотовых операторов.

— Переговоры с российскими телеком-компаниями были по этому поводу?

— Мы встречались в прошлом году с ними на эту тему в Министерстве связи. Но у них там между собой идет переговорный процесс, как будут структурировать все это: каждая компания будет развивать сеть либо они в пуле выступят. В любом случае, они все качественные заемщики, они могут и брать заем в валюте, поскольку у них есть валютные доходы, и мы, как только они будут готовы, с удовольствием поучаствуем.

— Какие подвижки по проекту ВСМ Москва — Казань? На какой стадии у вас сейчас переговоры?

— Мы в принципе еще в прошлом году с РЖД подписали некий меморандум. Сейчас все зависит от того, с какой скоростью, в какой форме РЖД структурирует проект. Мы свой интерес к участию в этом проекте обозначили. Как только РЖД его структурирует, получит соответствующие разрешения, мы его уже начинаем рассматривать. То есть мы за этим проектом следим.

— О каких суммах может идти речь, уже обговаривалось?

— Конкретной суммы не обсуждалось, потому проект периодически меняется: то это Москва — Казань, то Москва — Нижний Новгород. Поэтому сейчас, когда они окончательно зафиксируют его параметры, и, может быть, проект будет поэтапным в конечном счете. Соответственно, мы можем тогда говорить о том, в каком объеме мы поучаствуем.

— Какую долю банка вы видите в этом проекте?

— РЖД хороший заемщик. Мы можем выделить финансирование, и его размер будет зависеть от переговоров с РЖД. У нас есть определенные внутренние ограничители, в рамках которых нижний порог для кредита зафиксирован на уровне $100 млн. То есть меньше мы не можем выделить финансирование. Они должны также посмотреть проект, потому что мы же можем предоставлять финансирование в трех валютах (рубли, юани и доллары). Они должны еще эту часть посмотреть, в какой валюте им необходимо будет финансирование.

— А по срокам, когда они обещают сформулировать уже и представить вам?

— Насколько я знаю, должны до конца этого года, но это не окончательные сроки. Появился магистральный план — это действительно большой фундаментальный национальный проект, и я не думаю, что он простой и с точки зрения финансовых ресурсов. Потому что государство какую-то часть должно предоставлять и с технической точки зрения. Посмотрим.

Беседовали Лана Самарина и Рита Шпилевская

ТАСС. 17.09.2018