«Сейчас мы имеем дело с самой напряженной ситуацией с начала года»
На минувшей неделе в Берлине прошли переговоры министров иностранных дел «нормандского формата» (РФ, Украины, Германии и Франции). А в понедельник обстановку в Донбассе обсудили в ходе встречи в Париже помощники лидеров «четверки». Между тем на востоке Украины наблюдается эскалация насилия. О том, с чем она связана и что необходимо сделать, чтобы нарушения режима перемирия прекратились, первый замглавы специальной мониторинговой миссии (СММ) ОБСЕ на Украине Александр Хуг рассказал корреспонденту “Ъ” Елене Черненко.
— О каких-то значимых результатах встречи министров «четверки» объявлено не было. Как она, по вашему мнению, может сказаться на ситуации в Донбассе?
— Во-первых, я рад любым попыткам содействия мирному разрешению кризиса на Украине и вокруг нее, кем бы они ни предпринимались. То, что министры «нормандской четверки» встречались, это важно. Их поддержку в поиске решения можно только приветствовать. Но проводить прямую взаимосвязь между их встречей и ситуацией на местах я бы не стал.
— На днях вы заявили о «росте количества нарушений прекращения огня, опасных случаев, с которыми сталкиваются патрули, и жертв среди гражданского населения, случаев повреждения объектов гражданской инфраструктуры и применения тяжелого вооружения». По вашим данным, какая из сторон несет основную ответственность за обострение обстановки?
— Как вы знаете, результаты наших наблюдений доступны для всех на веб-сайте ОБСЕ. И как вы так же наверняка знаете, СММ ОБСЕ оперирует только фактами. А факты таковы, что режим прекращения огня нарушается по обе стороны от линии соприкосновения. Стороны продолжают удерживать вооружения в местах, где их не должно быть. И ни одна из сторон не соблюдает достигнутые в Минске договоренности относительно противоминной деятельности.
— У вас есть конкретные цифры?
— Что касается случаев нарушения режима прекращения огня, то их количество за минувшую неделю выросло на 70% по сравнению с предыдущей.
По нашим наблюдениям, в четыре раза увеличилось количество вооружений, расположенных с нарушением линий отвода. Ответственность за эти нарушения, как я уже говорил, несут обе стороны.
Они взяли на себя обязательства, подписавшись под документами, и они обязаны их выполнять. Но в жилых районах и вокруг них по-прежнему находятся люди в военной форме и вооружения, и там по-прежнему получают ранения и гибнут гражданские лица, а также разрушается инфраструктура. По этим районам продолжают наноситься удары, часто с применением вооружений неизбирательного действия, таких как реактивные системы залпового огня, что ведет к большому количеству жертв и серьезным повреждениям.
— Но, суммируя выводы наблюдателей, вы же можете сказать, какая из сторон активнее нарушает перемирие?
— Это же не математическая задачка. И это не игра в настольный теннис, где ясно, кто первым подает, а кто принимает. Все не так просто. Нарушения совершаются в разное время в разных точках, где-то ситуация обостряется, где-то стабилизируется, но ненадолго, что не позволяет дать объективный ответ на ваш вопрос. Стороны при этом публично заявили, что оставляют за собой право открывать ответный огонь. В этих публичных заявлениях можно увидеть, что они допускают, что нарушают и готовы нарушать согласованный ими режим прекращения огня. Минские соглашения не предусматривают ответный огонь в качестве исключения. Любой произведенный выстрел уже является нарушением обещания не использовать вооружение, чем бы это ни оправдывалось.
И ни одна из сторон не может похвастаться, что достаточно делает для предупреждения этих нарушений. За минувший год мы видели более 4 тыс. единиц тяжелых вооружений в местах, где они не должны находиться. И эти вооружения не были перемещены в положенные места, по крайней мере нам неизвестно о таких перемещениях. Эту ситуацию необходимо исправить. Стороны просто не реагируют на зафиксированные нами нарушения, что ведет к безответственности. Это порождает безнаказанность, которая в конечном итоге влечет за собой дальнейшие нарушения.
— С чем вы связываете нынешнюю эскалацию?
— Увеличение числа нарушений режима прекращения огня мы наблюдаем с середины мая. И сейчас мы имеем дело с самой напряженной ситуацией с начала года. Но такие циклы вооруженного насилия мы уже наблюдали и раньше, что вновь подводит нас к выводу, что стороны обладают всеми возможностями управлять ситуацией на местах. Во время праздников и по таким случаям, как начало учебного года или сбор урожая, количество нарушений перемирия снижается, но потом вновь растет.
И пока ключевые пункты договоренностей не будут выполнены, ситуация не изменится. Необходимо прекратить огонь, отвести вооружение, развести силы и средства и провести разминирование. Иначе люди будут продолжать гибнуть.
— В Берлине глава МИД РФ Сергей Лавров, говоря о договоренности по разведению тяжелых вооружений и боевых подразделений возле станицы Луганской, заявил, что «уже полтора года украинское правительство требует, чтобы разведение началось только после того, как будет минимум неделя полной тишины». «Миссия ОБСЕ за полтора года 21 раз уже докладывала, что в станице Луганской неделя или даже больше прошла абсолютно спокойно. Украинские представители говорят: "Это ваша статистика, а мы зафиксировали несколько выстрелов"»,— сказал он. Действительно ли, по подсчетам СММ, было множество периодов длительного затишья в районе этого пункта?
— Я не могу комментировать заявление российского министра иностранных дел. Но могу привести факты, которые отражены и в наших ежедневных отчетах. В станице Луганской на линии соприкосновения расположена патрульная база СММ, которая работает на постоянной основе. Там круглосуточно находятся наши наблюдатели. Также там расположены две наши камеры: одна на стороне, подконтрольной украинскому правительству, а другая на неподконтрольной стороне. Они тоже круглосуточно осуществляют мониторинг ситуации в этом районе. Кроме того, в данном населенном пункте работают наши регулярные патрули. Было несколько семидневных периодов времени, на протяжении которых СММ не регистрировала нарушений режима прекращения огня в этом районе. И при этом миссия не наблюдала никаких признаков разведения сил и средств в этом месте — ни одной из сторон, обязавшихся сделать это.
Пока не произойдет разведение сил и средств как в этом конкретном районе, так и в других местах, где стороны находятся близко друг от друга, нарушения будут продолжаться.
Близость сил и средств создает высокое напряжение, что в свою очередь ведет к насилию. Я не устану повторять: пока не будут полностью выполнены требования о разведении сил и средств, ситуация лучше не станет.
— Но вы подтверждаете, что было несколько недель без нарушения режима прекращения огня в этом районе?
— Было несколько недель, в течение которых патрули СММ не зафиксировали нарушений режима прекращения огня на участке разведения сил и средств.
— Правда ли, как утверждает российская сторона, что после уже состоявшегося успешного разведения сил в районе населенных пунктов Петровское и Золотое украинские вооруженные силы вновь заняли свои позиции в этих районах?
— На участках разведения в районах Золотого и Петровского СММ зафиксировала присутствие как вооруженных сил Украины, так и вооруженных формирований (самопровозглашенных республик Донецка и Луганска.— “Ъ”). Там появились новые траншеи и позиции, вооруженные лица из вооруженных формирований и военнослужащие вооруженных сил Украины, военная техника, а также наши наблюдатели отметили нарушения режима прекращения огня на этих участках разведения сил и средств.
Поскольку мы оперируем только фактами, я бы не стал устанавливать связь между этим событием и любыми другими событиями, произошедшими за пределами восточной части Украины.
— То есть ситуация в этих районах стабилизировалась, но теперь опять ухудшается и в этом виновны обе стороны?
— Да, это так.
— Насколько серьезными могут быть последствия возможной вынужденной остановки Донецкой фильтровальной станции? Действительно ли региону грозит гуманитарная катастрофа?
— Донецкая фильтровальная станция снабжает питьевой водой более 300 тыс. человек по обе стороны линии соприкосновения. Она очень важна, но это не единственный объект гражданской инфраструктуры, на работе которого сказывается конфликт. Ситуация в жилых районах в целом требует принятия срочных мер.
Проблема с Донецкой фильтровальной станцией состоит в том, что позиции сторон расположены слишком близко к ней, и в этом районе продолжают находиться и использоваться вооружения, которых там быть не должно. Мы регулярно сообщаем о перестрелках вблизи станции. А сотрудникам этой станции, среди которых много женщин, нужно ежедневно иметь доступ к ней, чтобы обеспечивать ее бесперебойное функционирование. На практике это означает, что им ежедневно приходится выходить на линию обстрела, подвергая свои жизни огромному риску. Недавно пять человек получили ранения, один из них — тяжелые. У нас есть три камеры в этом районе, его также патрулируют наши наблюдатели, и они продолжают фиксировать нарушения режима прекращения огня. Мы также способствуем обеспечению доступа сотрудников на станцию. Если сотрудники станции не смогут приезжать на работу, ее придется закрыть. Пострадает гражданское население с обеих сторон.
Настало время для того, чтобы спустя четыре года с начала конфликта стороны в таких важных районах научились применять гражданскую логику, а не военную. Если военная логика будет преобладать над гуманитарными соображениями, ситуация не улучшится.
— С учетом всех факторов можно ли сказать, что даже первые три базовых пункта минских соглашений не выполняются вообще?
— Правильнее было бы сказать, что эти пункты реализуются частично. Некоторые вооружения были отведены, другие остались. Так, например, на прошлой неделе мы обнаружили 146 единиц тяжелого вооружения (танков, реактивных систем залпового огня и так далее) в местах, где их не должно быть. 31 единица находилась в районах, подконтрольных правительству, а 115 — в неподконтрольных ему районах.
В некоторых местах было проведено разминирование. Но в других, наоборот, появились новые мины, в том числе на пилотных участках разведения сил и средств.
Как я уже говорил, в определенное время количество нарушений уменьшается, но потом вновь начинает расти.
Иными словами, говорить, что пункты минских соглашений не выполняются вообще, было бы некорректно, но они действительно реализуются лишь частично и только иногда почти в полном объеме.
— Насколько неотложным является, с вашей точки зрения, принятие решения о вводе в Донбасс миротворческих сил ООН?
— Как вы знаете, решение о вводе такой миссии должен принимать Совбез ООН. СММ ОБСЕ будет приветствовать любую инициативу, которая может способствовать мирному урегулированию кризиса на Украине и вокруг нее. Обладая четырехлетним опытом работы на местах, мы готовы предложить свою помощь и знания тем, кто принимает соответствующие решения. Но какое бы решение ни было принято, в конце концов все будет зависеть от того, как выполняются принятые обязательства, в том числе положения минских соглашений, о которых я неоднократно говорил: отвод тяжелых вооружений, разведение сил и средств, разминирование. Для этого стороны должны наконец проявить необходимую волю, чтобы принять эти решения, и приступить к выполнению достигнутых ими договоренностей.
— Я спрашиваю в том числе с точки зрения безопасности сотрудников СММ, ведь предложенный Россией вариант резолюции о миротворческой миссии в Донбассе предусматривает прежде всего защиту наблюдателей.
— Давайте придерживаться фактов. Основные риски, с которыми сталкиваются наши наблюдатели,— это мины и неразорвавшиеся боеприпасы на местах, а также попадание под перекрестный огонь. Эффективнее всего снизить эти риски могут сами стороны. Они управляют этим вооружением и закладывают мины или знают, где эти мины были установлены. Любые дополнительные меры, направленные на установление мира, будут приветствоваться.
Коммерсант. 18.06.2018
