Остаемся бунтовать

Николай Подгорный

Последние недели на Украине ознаменовались необычайной забастовочной активностью. Начало масштабной акции протеста положили провинциальные железнодорожники, а на пике забастовка едва не привела к бунту на крупнейшем металлургическом заводе Украины. Менеджмент предприятия решил не мелочиться и быстро откупился от рабочих повышением зарплаты, но это явно не конец истории. Более того, есть все основания полагать, что сейчас на Украине наблюдается только начало большого «забастовочного» кризиса, который могут усугубить приближающиеся выборы. В ситуации разбирался портал iz.ru.

Забастовочный май

Стачка как метод борьбы работников за свои права на Украине сейчас используется все чаще и чаще. Проводимые украинским руководством экономические реформы вынуждают людей действовать все радикальнее.

Первыми бастовать начали железнодорожники Кременчуга — второго по значению города Полтавской области. Здесь объявили итальянскую забастовку. Для работодателей она, пожалуй, самая неприятная, особенно в нынешних украинских реалиях. Вроде бы все на рабочих местах и вроде даже работают, только толку от работы нет: рабочие скрупулезно выполняют все нормы и правила, в особенности техники безопасности. В результате наступает полный паралич в рабочем процессе. Скажем, в Кременчуге работники депо начали с предусмотренного правилами осмотра подвижного состава перед работой, обнаружили на них массу неисправностей (о которых, разумеется, хорошо знали и до того) и заявили, что на работу не выйдут.

«Эти локомотивы несут серьезную угрозу жизни и здоровью, как работникам, так и пассажирам и окружающей среде!» — сказал журналистам глава Свободного профсоюза железнодорожников Кременчуга Сергей Москалец. В его профсоюзе состоит каждый второй работник депо.

Кроме ремонта локомотивов железнодорожники потребовали поднять зарплату, вернуть право выходить на пенсию с 55 лет, увольнения руководства «Укрзализныци» (УЗ, госкомпания, управляет украинской железной дорогой, подчиняется министерству инфраструктуры) и, что особенно пикантно, — возвращения поезда Кременчуг–Москва. Последнее вполне логично: поезда московского направления на Украине самые выгодные в плане зарплат и лидируют по приносимой прибыли. Но руководство УЗ, в угоду «евроориентированному» министру инфраструктуры Владимиру Омеляну, перебрасывает поезда с восточного направления на западное.

Очень быстро выяснилось, что всего этого хотят не только в Кременчуге, но и в других крупных депо Украины — «Синельниково», «Коростень», «Полтава», «Дарница», «Тернополь», «Здолбунов». То есть, считай, всей страны — очаги протеста вспыхнули в Запорожской, Житомирской, Полтавской, Тернопольской и Киевской областях. Через неделю раздумий к забастовке присоединилась и Западная железная дорога.

Любопытный политический нюанс: часть ультраправых радикалов поддержала железнодорожников. «Страшный разительный контраст между обычными вагонами и теми, что оборудуются для клиентов первого класса, просто поражает. И тем, кто может купить себе билет повышенного класса, даже не приходит в голову тот факт, что в случае, если под откос пойдут другие вагоны, которые являются ничем иным, как обычным металлоломом, то они потянут за собой весь состав», — заявили представители «Национального корпуса», предложившие бастующим свою охрану. Впрочем, это пока разовая акция: системно политические партии с профсоюзом не сотрудничают.

В самой УЗ заявили, что никакой всеукраинской забастовки не было, были «единичные случаи отказа от выполнения служебных обязанностей», которые «не повлияли на процесс перевозок». Эксперты с такой оценкой не согласны: «Только за первые несколько дней предприятия из-за забастовки не смогли отправить около 60 тыс. т продукции стоимостью около $5 млн», — оценил последствия экономический эксперт Александр Палий. Глава Федерации металлургов Украины Сергей Беленький и вовсе утверждает, что ГОКи Кривого Рога теряют половину этой суммы в сутки из-за простоя. А советник главы министерства инфраструктуры Александр Кава отмечает, что реальной суммы убытков не назовет никто, поскольку все зависит от конкретных грузов: «…это могут быть грузы на миллионы, как и на миллиарды (гривен. — Ред.)», а вести такие подсчеты слишком долго и сложно. В одном эксперты солидарны: потери для нынешнего состояния украинской экономики более чем чувствительные.

Как раз Кривой Рог и обеспечил забастовкам железнодорожников внимание СМИ. «Криворожсталь» (сегодня известна как «АрселорМиттал Кривой Рог») — крупнейшее металлургическое предприятие Украины. Там даже собственный железнодорожный цех есть. Его работники и решили первыми присоединиться к итальянской забастовке. Ну а уже вслед за ними к акции подключились и другие цеха предприятия. Хотя и не все по своей воле: «поскольку железнодорожный транспорт обслуживает все производство, то есть доставляет сырье и вывозит готовую продукцию, то в результате уже остановились и мартеновский и конвертерный цехи», — описывал ситуацию глава первичной ячейки НПГУ (Независимый профсоюз горняков Украины) Юрий Самойлов.

Фактическую остановку работы такого предприятия и сопровождающие его нездоровые процессы (начались стычки между бастующими и противниками стачки, также на предприятии заявили о возможности локальной экологической катастрофы) уже при всем желании нельзя было не заметить. Начались переговоры. На удивление стороны конфликта довольно быстро нашли общий язык.

Первые результаты

В отличие от государственной УЗ, «АрселорМиттал Кривой Рог» и другие частные предприятия от акций протеста теряют вполне конкретные деньги. Поэтому проблему с бастующими работниками предпочли решить миром. Работникам повысили зарплаты: в целом по заводу фонд оплаты труда вырос более чем на четверть — с 3 до 4,1 млрд (более $153 млн) гривен (хотя изначально рабочие требовали порядка $1,2 тыс. в месяц). Масштабная забастовка на заводе длилась 3–4 дня, сейчас предприятие работает в обычном режиме.

В УЗ реакция прогнозируемо была другой: «Мы и так повысили зарплату!» Да вот только такие аргументы больше не работают. В особенности после того, как Польша за три последних года фактически открыла свой рынок труда для граждан Украины. Конечно, в основном Польша привлекает неквалифицированную силу. Однако водителей и машинистов там тоже ждут.

«Машинисты — высококвалифицированные кадры, которых с распростертыми объятиями ждут в России или Польше. Там они могут заработать в 2–3 раза больше (30–45 тыс. рублей платят машинисту на Украине, но верхняя планка — редкость) и едут туда. Управлять поездом вы человека с улицы не посадите, поэтому с требованиями машинистов придется считаться», — напоминает Александр Кава.

Впрочем, к концу мая руководство УЗ все-таки попыталось наладить подобие переговорного процесса с железнодорожниками. Сергей Москалец на выложенном в YouТube видео допускает, что причиной этого стали как раз убытки бизнеса: бизнесмены принялись выставлять неустойки на миллионы гривен «Укрзализныце» за несвоевременную подачу составов.

Переговоры длились почти неделю, и уже 5 июня на YouТube появилось видео, где Москалец рассказывает о еще одной поездке в Киев — уже на согласование пунктов нового коллективного договора. Сегодня он еще не подписан, поэтому руководитель профсоюза не смог рассказать о его деталях. Сказал лишь, что примерно за неделю препирательств с представителями УЗ те начали предлагать вменяемые условия. Точку в этой истории ставить рано, ситуация в любой момент может обостриться вплоть до полного паралича железной дороги.

Шахтеры

Масштабный забастовочный процесс не мог обойтись без шахтеров — это традиционно одна из самых проблемных на Украине отраслей промышленности. Горняки госпредприятия «Селидовуголь» еще в начале мая провели предупредительную забастовку. У шахтеров для этого всегда есть железный повод — долги по зарплате. Позитивная динамика наблюдается, но угледобытчиков она не слишком вдохновляет. Скажем, год назад шахтерам были должны за 4–5 месяцев, а теперь — «только» за 2–2,5.

Кроме зарплатных требований были и технологические: по крайней мере на двух шахтах «Селидовугля» уже несколько месяцев не могут начать работу на новых лавах — не хватает денег запустить их в работу. Шахтеры дали властям 20 дней на решение проблем и в конце мая начали уже не предупредительную забастовку. Полностью остановить предприятие не получилось, как не получилось и вовлечь в протесты всех железнодорожников. Но к 5 июня полноценно работали только две из четырех шахт предприятия.

Хорошо забытое старое

Уже не все помнят, что «майданы» — это относительно новый способ политического самовыражения украинцев. В 1990-е годы, когда профсоюзы еще оставались влиятельной силой, именно они организовывали массовые протесты.

Самыми запоминающимися, конечно же, были акции шахтеров: пешие походы на Киев, стук шахтерских касок под окнами кабмина. Кстати, и проживание в палатках во время протестов «майданы» переняли у шахтеров — те в них голодали до выполнения своих требований. Это были действительно массовые и сильные акции. Скажем, в 1993 году, во время гиперинфляции, бастовали 220 из 250 работавших тогда на Украине шахт. Забастовки напрямую влияли на политические расклады — во многом именно шахтерские протесты привели к досрочным президентским выборам 1994 года, которые выиграл Леонид Кучма.

Власть учла первые уроки. Во время протестов 1996 и 1998 годов доходило до рукопашной шахтеров с «Беркутом», а один из профсоюзных лидеров чуть не угодил в тюрьму по обвинению в организации массовых беспорядков (летом 1996 года шахтеры перекрыли несколько автодорог и железнодорожных магистралей). Бастовали горняки и потом, и не только они, но такой слаженности и массовости уже не было. И частники, и государство постепенно подмяли профсоюзы под себя, превратив их в средство контроля за рабочими. Как раз поэтому попытки Федерации профсоюзов Украины уже в конце 2000-х и начале 2010-х за счет организации протестов наработать политический капитал обернулись пшиком. Вывести людей постоять пару часов в хорошую погоду они могут — по крайней мере еще при Януковиче могли. Однако ни один из этих профсоюзов уже не мог и не хотел заниматься организацией настоящих забастовок.

Поднимать рабочее движение заново стали новые профсоюзы (их обычно называют независимыми) — Свободный профсоюз железнодорожников или Независимый профсоюз горняков Украины (НПГУ). Еще лет 10–15 назад политики по старой памяти старались заручиться поддержкой профсоюзных лидеров — скажем, глава НПГУ Михаил Волынец какое-то время даже был народным депутатом Украины от партии «Батькивщина» Юлии Тимошенко. Однако затем политики постепенно отказались от работы с профсоюзами: людей в них состоит немного, соответственно, падает и влияние. Договариваться с «ручным» профсоюзом нет смысла, всё равно все вопросы решает руководство, а независимые нельзя полностью взять под свой контроль. К тому же все слишком поверили в «майданные» технологии протестов.

Однако нынешние забастовки показали, что украинские профсоюзы пока еще рано списывать со счетов. Массовость 1990-х годов они, конечно, повторить вряд ли могут. Однако и многим рабочим в тех условиях, в которые загнала их украинская власть, некуда отступать: у них дома дети голодные. А протесты железнодорожников теперь способны приводить к немыслимым два десятка лет назад результатам. Тогда ни о каких неустойках и претензиях от бизнесменов и речи бы не было, по крайней мере в суд бы с ними точно никто не обращался. Но теперь изменилось и государство, и бизнесмены.

Власть пока молчит и замалчивает

В нынешней взрывоопасной ситуации именно профсоюзы могут стать для многих украинцев альтернативой политической активности: партиями всех мастей они сыты по горло. А тут — знакомые люди и понятные цели. Да и ультраправые явно не напрасно присматриваются к новому рабочему движению. Как раз они хорошо понимают его потенциал, хотя бы в том смысле, что именно через профсоюзы Украину может качнуть «влево». А это, в свою очередь, будет означать для Украины на ближайших выборах в 2019 году возможный реванш восточных политических элит.

Во-первых, производство и промышленность — это в основном Левобережная Украина. Во-вторых, профсоюзы исторически тяготеют к левым политическим движениям, а позиции социалистов на Западной Украине были сильно подорваны, в основном в последние четыре года.

Власть, похоже, тоже чувствует эту опасность. Забастовке железнодорожников скоро исполнится месяц, в ней участвуют машинисты со всей страны, убытки уже измеряются сотнями миллионов гривен. А лидер мало кому известного профсоюза (он даже не всеукраинский!) ездит на переговоры с руководством «Укрзализныци». Между тем все украинские СМИ дружно игнорируют эту тему и забиты бесконечным воскресением Бабченко.

Власть, конечно, не боится отдельно взятых работников депо Кременчуга или «украинских» донбасских шахтеров. Можно предположить, что Киев даже не особо побоится частично идти им навстречу, потому что таких примеров организации рабочих по Украине пока не очень много. Но они точно опасаются дальнейшего развития ситуации. Петр Порошенко и правительства в разных составах так сильно хотели «евроинтегрироваться», что буквально вытолкали в Европу пару миллионов человек. Безработица перестала быть аргументом в спорах работников и руководства предприятий. Пройдет еще совсем немного времени, и, скорее всего под выборы, люди выйдут с простым и понятным лозунгом: «Зарплата как в Польше». И вот тогда будет любопытно посмотреть, как украинские власть и бизнес на него ответят.

Известия. 13.06.2018