Неподконтрольные активы: украинская экономика под воздействием Кремля

Антон Найчук

Кандидат политических наук, эксперт Международного центра прогрессивных исследований, Украина

Представители политического истеблишмента и экспертной среды, разрабатывая всевозможные сценарии урегулирования боевых действий на Донбассе, определяя оптимальные механизмы имплементации Минских договоренностей и пытаясь прийти к общему знаменателю в процессе обеспечения мира на неподконтрольных украинской стороне территориях, не всегда уделяют должное внимание социальному и экономическому факторам конфликта, которые играют фундаментальную роль в дальнейшем развитии ситуации.

Исправляя существующую тенденцию, старший научный сотрудник Евразийского отдела аналитического центра Atlantic Council Андерс Аслунд в своем докладе «Kremlin Aggression in Ukraine: the Price Tag» попытался выйти за рамки исследования политической составляющей донбасского кризиса и проанализировать результаты украинско-российского противостояния в социально-экономическом разрезе. Декларируемая автором цель — «оценить материальные потери Украины в результате аннексии Крыма в феврале–марте 2014 г. и российской военной агрессии в отдельных районах Луганской и Донецкой областей Восточной Украины с апреля 2014 г.».

Содержание доклада позволяет детально ознакомиться с размерами экономического ущерба, нанесенного украинской экономике с начала противостояния, и количеством людских потерь, связанных с активной фазой боевых действий на Донбассе.

Последствия российских действий для экономической ситуации в Украине

Крым. По мнению А.Аслунда, к основным потерям Украины необходимо отнести энергетические и банковские активы, а также предприятия, находившиеся на захваченной территории. Национализация государственной компании «Черноморнефтегаз», производившей 1,6 млрд куб. м газа из общего объема (20 млрд куб. м) добываемого в Украине газа, нанесла урон энергетической безопасности страны и ограничила потенциал разработки газовых месторождений на шельфе Черного моря.

По оценкам автора, более 400 украинских предприятий, в том числе компании Дмитрия Фирташа «Крымская сода» и «Крымский Титан», перешли под российскую юрисдикцию, сократив число налоговых поступлений в украинскую казну. Региональный банковский сектор с оценочной стоимостью        1,7–1,9 млрд долл. (более тысячи отделений) ушел с полуострова, освободив рынок для российских банков. В Крыму Украина потеряла 1,4 млн сельскохозяйственных земель, что в переводе на денежный эквивалент составляет около                1,8 млрд долл., а в случае проведения земельной реформы и запуска открытого рынка земли общая сумма с учетом рыночной конъюнктуры могла бы достигать порядка              5,6 млрд долл. Кроме сугубо экономических потерь, Украина понесла потери в численности населения, поскольку из предполагаемых 2 млн жителей полуострова только 20 тыс. решили переехать в другие украинские города.

Донбасс. Автор систематизировал оценки международных организаций и первых лиц украинского политического истеблишмента в попытке продемонстрировать тенденцию сокращения украинского бюджета в связи с ситуацией на Донбассе. Ссылаясь на статистику украинского правительства, А.Аслунд заявил о снижении донбасского ВВП на 70% летом 2014 г. В октябре 2014 г. предполагалась утрата 2,6% украинской территории, 10% ВВП страны и 15% индустриальных доходов.

Ключевые предприятия в области машиностроения, горнодобывающего оборудования, металлургии, химической и энергетической индустрии остались на неподконтрольных украинскому правительству территориях и были национализированы самопровозглашенными формированиями. Некоторые заводы продолжают находиться под контролем окружения беглого президента В.Януковича, реализуя продукты собственного производства в другие страны путем контрабанды. Усугубила ситуацию инициированная общественными активистами и поддержанная государством кампания по блокированию товарооборота через линию разграничения. В 2017 г. Национальный банк Украины оценил дополнительный ущерб из-за выхода предприятий из-под украинской юрисдикции и запрета на торговлю в 1,3% ВВП.

Подсчитывая вероятные рамки сокращения населения в зоне конфликта, автор обратился к статистике, предоставленной информационным ресурсом РБК, предполагающей снижение числа жителей в Донецкой и Луганской областях с 6–6,5 млн до 3–3,5 млн в период с начала боевых действий до июня 2015 г.

Экономические санкции. Отдельное место в своем докладе А.Аслунд уделил изучению сокращения товарооборота между странами как результата жестких рестриктивных мер со стороны Российской Федерации. По мнению автора, ограничения на импорт сельскохозяйственной продукции и металлов, а также манипуляции с ценами на энергоносители со стороны российской компании «Газпром» нанесли существенный удар по украинской экономике. По оценкам эксперта, применение Россией санкций и активная фаза конфликта спровоцировали сокращение импорта российской продукции в Украину на 81% и экспорта в Россию на 80% при сравнении показателей 2012 и 2016 гг.

Суммируя общий эффект от негативного воздействия всех факторов, вызывающих сокращение украинской экономики, А.Аслунд воспользовался статистикой Международного валютного фонда и пришел к следующим выводам. С аннексией Крымского полуострова и выходом из-под украинского контроля отдельных территорий Донецкой и Луганской областей Украина потеряла в общей сложности 13,7% ВВП. Если в докризисном 2013 г. МВФ оценивал украинский ВВП в 179,6 млрд долл., то только в связи с описанными событиями этот показатель ориентировочно уменьшился на 24,6 млрд долл. При этом, следуя теории французского экономиста Т.Пикетти (общая стоимость активов в среднем превышает показатель ВВП в четыре раза для стран Европы за последние 140 лет), А.Аслунд вычислил, что общая стоимость Крыма и отдельных районов Донецкой и Луганской областей составляет 98 млрд долл. Именно такой суммы не досчитается украинская экономика в случае окончательной потери этих территорий.

В заключительной части своего доклада ученый акцентировал внимание на юридической составляющей украинско-российского конфликта, подразумевающей решение взаимных противоречий на международных судебных площадках. А.Аслунд также предоставил свои рекомендации для действий украинским властям, которые состоят в следующем: провести детальную инвентаризацию всех активов, утерянных в Крыму и на Донбассе, с их реальной стоимостью; исследовать варианты возмещения потерь Российской Федерацией; применить все легально созданные возможности для достижения общей цели.

Сложность точного подсчета утерянных активов и новые тенденции в украинско-российских экономических отношениях

Анализируя содержание доклада, следует отдать должное автору, который попытался осуществить комплексный анализ трансформации украинской экономики под воздействием деструктивных обстоятельств и в значительной степени в этом преуспел. При этом следует учитывать, что даже использование современных концепций или инновационных технологий при оценке объемов дестабилизации экономической ситуации в стране и размеров утерянных активов не дает гарантий правильности окончательных подсчетов. Причин тому несколько. Во-первых, динамика изменений ценовой конъюнктуры систематически отображалась бы на производительности и рыночной стоимости объектов промышленности даже в случае их пребывания под украинской юрисдикцией. Во-вторых, никакие форматы коммуникации, в том числе работа в Трехсторонней контактной группе, не позволяют в полной мере оценить ущерб, нанесенный инфраструктуре региона, и возможные масштабы гуманитарной катастрофы. До сих пор нет единственной объективной и целостной картины не подлежащих восстановлению объектов промышленности, уничтоженных дорог и вывезенных через открытую границу за пределы Украины ресурсов. В-третьих, блокада товарооборота и национализация украинских активов самопровозглашенными республиками разрушили сформированные за период независимости промышленные и производительные связи: была минимизирована возможность взаимодействия предприятий, которые сохранились на украинских территориях, с теми, которые остались на неподконтрольных землях. В связи с этим с 2014 г. у Украины возникла необходимость в том, чтобы искать дополнительные источники обеспечения энергетической безопасности страны или альтернативные каналы импорта сырья для поддержки производительности украинской экономики. Потеря собственных активов и их замена зарубежными аналогами, что повышали стоимость отдельной продукции, увеличивали расходы, уменьшали доходность украинского бюджета, негативно отображались на ценообразовании и ВВП.

Возможно, по причине перечисленных обстоятельств можно встретить данные, отличающиеся от расчетов автора доклада. Например, согласно официальным заявлениям президента Украины П.Порошенко, Украина не досчиталась 18,6% ВВП (3,6% в Крыму и 15% на Донбассе), что составляет приблизительно 33,4 млрд долл. Если сопоставить названное президентом число с «формулой Пикетти», используемой ранее А.Аслундом, то объем утраченных активов находится в пределах 133,6 млрд долл. При этом страна потеряла 80% нефтегазовых залежей в Черном море, 10% портовой инфраструктуры, 25% промышленности, 100 шахт и 5 млрд банковских активов. В то же время заместитель министра обороны Украины Иван Руснак оценил убытки от боевых действий на Донбассе в размере 50 млрд долл.

Таким образом, проведение четкой линии уменьшения объемов украинской экономики в связи с событиями в Крыму и на Донбассе представляется невероятно сложной задачей. Более того, используя имеющиеся в распоряжении статистические данные, мы можем примерно оценить только уже существующие убытки, но не в силах спрогнозировать масштабы дальнейшего снижения экономического потенциала страны по причине утраты территорий. К тому же в случае прекращения активной фазы боевых действий и получения полного доступа к неподконтрольным землям перед украинскими властями возникнет новый вызов — восстановление экономики и инфраструктуры отдельных регионов Донецкой и Луганской областей, которые систематически дрейфовали в российском направлении. Чем меньше будут привлечены зарубежные доноры, тем большую нагрузку ощутит украинский бюджет.

Возвращаясь к содержанию доклада, следует согласиться с автором относительно резкого падения товарооборота между Украиной и Россией, но если бы А.Аслунд не ограничился в своих подсчетах показателями 2016 г., он бы увидел появление обратной тенденции, способной удивить эксперта. Если верить статистике Министерства экономического развития Украины, экспорт украинской продукции в Россию за 8 месяцев 2017 г. увеличился на 394 млн долл. по отношению к аналогичному периоду 2016 г. Следовательно, с января по август 2017 г. Украина заработала на российском рынке 2,6 млрд долл., что составляет 9,5% от общих объемов экспорта в другие страны.

В то же время Государственная служба статистики Украины заявляет об увеличении импорта из России на 37,2%, что пока несопоставимо с докризисным периодом, но показывает возможность частичного восстановления двусторонних экономических связей даже в условиях продолжения геополитического противостояния. Все же такие факторы, как близкое географическое расположение, обоюдный спрос и рентабельное ценовое соотношение, вносят собственные коррективы в курс экономической политики страны. Без ограничений на государственном уровне бизнес продолжает искать наиболее выгодные пути реализации собственной продукции, сохраняя за Российской Федерацией заметную долю в размере 11,4% от общего товарооборота на международной арене.

Динамика торговли, начавшая возрастать в 2017 г., актуализирует в повестке работы украинской власти вопрос сопоставления морально-политических ценностей с экономической целесообразностью. Дальнейшая минимизация бюджетных потерь и уменьшение общего ущерба от результатов российской политики на украинском направлении зависит от нескольких дилемм: сохранить 9,5% российской доли от общего экспорта или ограничить выход товаров на российский рынок; продолжить импорт минерального топлива, нефти и продуктов ее переработки из России или найти более дорогую альтернативу в других странах.

При этом регулирование экспорта-импорта должно быть синхронизировано, поскольку даже в условиях увеличения товарооборота для Украины по-прежнему характерно негативное сальдо в пределах 2,6 млрд долл. Эту динамику подтверждает статистика Национального банка Украины за первый квартал 2018 г., согласно которой, на фоне сокращения украинского экспорта на 11,5% в сравнении с тем же периодом 2017 г., импорт из Российской Федерации возрос на 28,4%. В случае сохранения такой тенденции либо гипотетического решения российской стороны об ограничении в одностороннем порядке объемов поступления украинских товаров на российский рынок дефицит будет только расти. Поэтому Украина должна быть готова к ответным мерам и последовательно заниматься усилением собственных позиций путем модернизации экономики и поиска дополнительных рынков сбыта своей продукции.

Пока страна продолжает балансировать между политическими декларациями и экономическим прагматизмом, товарооборот демонстрирует упущенную в докладе А.Аслунда возрастающую динамику. Оценивая сегодняшние экономические отношения между Украиной и Российской Федерацией, первый вице-премьер-министр экономического развития и торговли Украины С.Кубив заявил следующее: «Торговля, которая есть на сегодняшний день в Украине, соответствует — первое — законодательству, второе — целостности Украины. Третье — мы говорим о гражданах, которые сегодня проживают на территории Украины». Таким образом, если на уровне законодательной базы украинскими или российскими властями не будут зафиксированы какие-то ограничения, можно ожидать медленного восстановления двусторонних экономических связей даже на фоне отсутствия прогресса в политическом урегулировании «донбасского» и «крымского» кейсов. Тем не менее предпосылок выхода на докризисные показатели пока нет.

Если акцентировать внимание на том, что в своих оценках падения товарооборота между странами А.Аслунд недостаточно подробно проанализировал тенденции 2017 г., то можно предложить автору доклада также более фундаментально подойти к вопросу формирования рекомендации украинскому правительству.

Перспективы минимизации экономических потерь в существующих обстоятельствах

Предложенные экспертом механизмы возмещения убытков ограничиваются исключительно юридическим инструментарием и не дают гарантий сокращения дальнейших потерь украинского бюджета. Несомненно, правовое поле представляется важным элементом для украинской стороны в контексте информационного противостояния с Российской Федерацией и попытки отстоять национальные интересы. Однако бюрократическая процедура рассмотрения многочисленных исков может затянуться, отложив практический результат на дальнесрочную перспективу. К тому же, учитывая сложности международных процессов и отношение России к не устраивающим ее решениям зарубежных инстанций, справедливо будет предположить, что, к сожалению, «строгость любого вердикта может смягчиться необязательностью его исполнения». Положительным исключением могли бы стать решения Стокгольмского арбитража в споре между «Нафтогазом» и «Газпромом», по результатам исполнения которых украинская сторона должна остаться в выигрыше, получив 2,5 млрд долл. Однако пока эти деньги не поступили в государственною казну, говорить об успешном завершении процесса рано.

К тому же следует быть готовым и к сценариям юридической обороны. Россия всегда может использовать в своих интересах долг по украинским еврооблигациям в размере 3 млрд долл., которые она выкупила во время пребывания у власти в Киеве режима В.Януковича. Отсутствие компромисса по поводу реструктуризации долга привело к остановке выплат по нему украинским руководством. Хотя в Украине понимают политический подтекст «долга Януковича» и небезосновательную угрозу дополнительной нагрузки на бюджет страны, в юридической плоскости в случае иска России могут возникнуть дополнительные сложности.

Таким образом, правовой инструментарий пока расценивается как попытка добиться возмещения ущерба в дальнесрочной перспективе, но едва ли он поможет сократить нынешние расходы, связанные с затягиванием процесса восстановления украинского контроля над всей территорией Донбасса. Нет также и правовых рычагов, способных компенсировать потери в случае дальнейшей «заморозки» переговорных процессов. Более рациональным в этом случае могли бы стать рекомендации относительно модернизации украинской экономики с целью уменьшения ее зависимости от предприятий, национализированных пророссийскими силами. По данным Государственной службы статистики Украины, с начала 2018 г. импорт угля из Российской Федерации достигает отметки в более чем 60% от общих закупок. Причина тому состоит в следующем: для работы большинства установок ТЭС в Украине необходим антрацит, который не добывается на подконтрольных государству территориях и, по причине отсутствия доступа к захваченным шахтам на землях ОРДЛО, в большем количестве закупается за рубежом. Уменьшить уязвимость энергетической безопасности страны можно было бы за счет модернизации ТЭС для перевода их на сырьевые аналоги, имеющиеся в распоряжении Украины. Эффективные действия руководства страны по подготовке правовой базы для таких изменений и поиску инвестиций для масштабных проектов могли бы дать позитивный результат уже в ближайшем будущем.

***

Делая выводы, следует отдать должное информативному по своему содержанию докладу А.Андерса, который сумел систематизировать многочисленные данные и предположения относительно урона, нанесенного украинской экономике с начала украинско-российского противостояния. При этом работа имела бы больше практического значения и предоставила бы более целостную картину реальной ситуации, если бы содержала детальные и широкие рекомендации украинскому государству, а также учитывала бы последние тенденции в экономических отношениях между двумя странами.

РСМД. 26.06.2018