Корейский вопрос: что делать России?

Георгий Толорая

Доктор экономических наук, профессор кафедры востоковедения МГИМО МИД России, руководитель Центра российской стратегии в Азии Института экономики РАН , эксперт РСМД

По всем показателям первое полугодие 2018 г. стало совершенно исключительным периодом в корейской истории. Конфронтация, поставившая в 2017 г. полуостров на грань большой войны, сменилась лихорадочной дипломатической активностью — беспрецедентная встреча в Сингапуре Ким Чен Ына и Дональда Трампа, два межкорейских саммита, три визита Ким Чен Ына в Китай. Кроме того, состоялись переговоры президента Республики Корея Мун Чже Ина с лидерами «большой четверки», обсуждение корейского вопроса между ними, а также ряд встреч на министерском уровне.

Успевает ли российская дипломатия за этим головокружительным дипломатическим маршем?

Пока в нашем активе визит Сергея Лаврова в Пхеньян для первой встречи с Ким Чен Ыном, а также проходящий в эти дни в Москве российско-южнокорейский саммит, протокольная встреча Владимира Путина с престарелым номинальным главой КНДР Ким Ен Намом, заседания межправкомиссии в обеих Кореях.

Концептуальный подход сводится пока к провозглашенной в июле 2017 г. «дорожной карте» (двойная заморозка — переговоры — коллективная система безопасности), но уже частично и без нашего участия, и без признания нашей роли реализованной. Россия оказалась не просто на вторых ролях (так можно сказать о Китае, но, хоть и будучи отодвинутым на задний план, он все же сохраняет рычаги влияния на ситуацию благодаря активному диалогу с КНДР на высшем уровне), а отстраненной от корейского урегулирования.

Горькая шутка состоит в том, что проведение саммита США – КНДР 12 июня 2018 г., в день государственного праздника России, ранее называвшегося Днем независимости России, показало, что от России ничего не зависит. А между тем на протяжении последних десятилетий корейская проблема входила в «топ-10» внешнеполитических приоритетов России, а в последние несколько лет — и вовсе в первую пятерку. Вряд ли в сложившейся ситуации можно винить российскую дипломатию — она делала, что могла, и нынешний прорыв состоялся благодаря и нашим усилиям. Однако рычаги влияния мы во многом утратили, в том числе из-за собственной пассивности.

На протяжении последних четырех–пяти лет северокорейцы (вследствие, в том числе, и ссоры Ким Чен Ына с Китаем) активно пытались разыграть «российскую карту», давая России политические и экономические авансы. Однако наш традиционный скептицизм в отношении «одиозного режима», лидеру которого сегодня жмет руку и называет «талантом» американский президент, а главы «свободного мира» наперебой напрашиваются на встречу, не позволил совершить ответное движение.

В сфере экономики также преобладала осторожность — прорабатываемые проекты не обеспечивались государственной поддержкой (а что без нее в России можно сделать?) и тем более финансированием. Они так и не стартовали, несмотря на льготный подход с корейский стороны. А потом Москва стала и вовсе стремится стать «святее Папы римского» в вопросе санкций в связи с ракетно-ядерными экзерсисами КНДР. Другие-то страны под предлогом «борьбы за режим нераспространения» цинично преследовали свои цели — Запад стремился к ослаблению и развалу режима (чему, как были убеждены в США и РК, помогут санкции); Китай — к приведению режима Кима к подчинению и возврату в свою сферу влияния. При голосовании по санкционным резолюциям в ООН, особенно жесткой последней, наносящей ущерб нашим интересам, можно было хотя бы воздержаться.

Мы же боролись «за принципы» и боялись осложнить отношения с «партнерами», хотя специалисты предупреждали, что северокорейцы такую мотивацию воспримут как оскорбление и не простят пренебрежение двусторонним доверием. Сегодня же, когда режим санкций дает течь, мы оказались «не у дел» и не в состоянии предложить Пхеньяну что-то конкретное. Между тем специалисты давно подозревали, что усилия Ким Чен Ына по созданию ракетно-ядерного потенциала являются частью плана по созданию условий для более выгодного торга с Западом. Они также предлагали не фетишизировать эту проблему в двусторонних отношениях с Пхеньяном — для нас она не представляет угрозы, если не считать давления на режим нераспространения, впрочем, его и без нас есть, кому защищать.

Однако что-то все-таки было сделано — в 2015 г. Ким Чен Ын, решительно поддержавший нас в украинском и сирийском вопросе (а мы особо искренне не отозвались ни в дебатах по корейскому вопросу в ООН, ни в двусторонних контактах) уже собрался было в Москву на празднование Дня Победы, но в связи с определенными внутренними обстоятельствами так и не доехал, а мы «обиделись». Десятилетия отношений с КНДР сделали аксиомой положение о решающей роли взаимодействия именно первых лиц, и его надо было налаживать, тогда котировка России в корейской «игре» сегодня была бы совсем иной. И вряд ли это ухудшило бы репутацию России (чего опасалась либеральная часть российского истеблишмента) в глазах демократической общественности Запада, которая и так винит нашу страну во все грехах.

Что можно сделать сегодня?

Сегодня, прежде всего, стоит резко активизировать взаимодействие с Пхеньяном. К предполагаемому саммиту в сентябре надо готовить не беззубую декларацию, а весомый экономический пакет — решение проблемы расчетов, использования рабочей силы в области электроэнергетики, поставок энергоносителей (несмотря ни на какие санкции — да хотя бы «в гуманитарных целях»). Здесь можно было бы использовать хранящийся в банке КНДР остаток долга России — 1,1 млрд долл., который предназначен для инвестиций в целях создания совместно управляемых хозяйственных структур. Речь может идти как о теплоэлектростанциях в счет долгосрочных кредитов — это позволило бы загрузить наше энергетическое машиностроение, так и об АЭС — соглашение о ее сооружении 1985 г. никто не отменял. Последний проект можно было бы вписать в контекст «денуклеаризации», договорившись с КНДР о противодействии давлению американцев, заинтересованных в вытеснении России и продвижении собственного бизнеса.

Разумеется, на повестке дня и трехсторонние проекты с участием РК — железнодорожный транзитный коридор, газопровод в РК, соединение электросетей. С демократическим правительством Мун Чжэ Ина в РК, с учетом его собственной заинтересованности этот вопрос надо обсуждать и можно решить. Помимо и независимо от этого возможны смелые дипломатические инициативы. Как постоянный член СБ ООН Россия может поставить вопрос о пересмотре резолюций по санкциям с учетом новых обстоятельств — обязательств КНДР по денуклеаризации. Даже если США предложения заветируют, это существенно повысит градус доверительности в двусторонних отношениях с Пхеньяном.

Кроме того, Россия может предложить вынести корейский вопрос на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН, что было бы уместно с учётом 40-летней паузы. Последняя такая резолюция — вернее, две противоположных по смыслу (про- и анти-северокорейские) — были приняты в 1975 г .ООН, про центральную роль которой в урегулировании конфликтов мы не устаем напоминать, и сама заинтересована в вовлечении в корейское урегулирование. Можно было бы также предложить созвать «на полях» Генассамблеи ООН осенью 2018 г. встречи министров иностранных дел (а, возможно, и лидеров) шести стран с участием Генсекретаря ООН для запуска процесса создания коллективной системы безопасности в СВА. Именно это и остается нашим «символом веры», поскольку только она и способна обеспечить участие России в корейском урегулировании.

Альтернативная или параллельная идея — организация в случае приезда Ким Чен Ына на Восточный экономический форум встречи лидеров пяти стран СВА (участие других трех лидеров в нем уже согласовано). Вряд ли американское неучастие тут должно вызвать печаль — да и дверь для Трампа может быть открыта, если вдруг он решит приехать во Владивосток.

В целом, настало время нестандартных инициатив в том числе, возможно, в сотрудничестве с Китаем. И как бы ни пошли процессы переговоров между КНДР и США, где вероятны срывы, и межкорейских отношений, России надо быть смелее и закреплять за собой место активного игрока. Сейчас, как говорится, тот «день, который год кормит».

РСМД. 21.06.2018