Украинский кризис: есть ли перспективы у миротворческого формата

Александр Гущин

Доцент Российского государственного гуманитарного университета, эксперт Российского совета по международным делам

За последние недели произошел целый ряд событий, связанных с попытками разрешить украинский кризис. Это и визит спецпредставителя США Курта Волкера в Украину, и встреча в Аахене в «усеченном» «нормандском формате» федерального канцлера Ангелы Меркель, президента Франции Эмманюэля Макрона и президента Украины Петра Порошенко, и обострение ситуации на линии противостояния между Вооруженными силами Украины и силами самопровозглашенных республик ДНР и ЛНР. Все это наряду с продолжающимся постоянным обсуждением на дипломатическом уровне и в экспертном сообществе темы введения в Донбасс миротворческого контингента поддерживает внимание к ситуации и ставит вопрос относительного того, возможен ли запуск процесса урегулирования.

Безусловно, сегодня налицо кризис европейской системы безопасности, который проявляется не только в конфликте в Украине, но и в целом ряде других вопросов, связанных как с общим ухудшением отношений России и Запада, так и с трещинами в самой системе евроатлантизма. Пока еще они косметические, но уже стали проявляться после решения президента США Дональда Трампа по Ирану. Роль событий в Украине в контексте этих глобальных кризисных тенденций довольно велика, однако эти события – лишь элемент общего пазла. Урегулирование украинского кризиса изначально блокируется тем фактом, что по большому счету его никто в полной мере не хочет урегулировать.

Что касается европейцев, то они, вероятно, если бы не испытывали диктат Вашингтона, и готовы были бы оказать большее давление на Киев, чтобы принудить его к выполнению Минских соглашений. Но дело в том, что при всех протестах ЕС в отношении нажима США вряд ли старая Европа готова идти на столкновение с Вашингтоном, имея на столе серьезные козырные карты Америки военного и экономического характера, причем Украина в этой игре предстает геополитическим фронтиром. Одно дело – протестовать против несогласованных решений, не соглашаться с тем, что, как справедливо отмечает президент Центра национальных интересов (США) Дмитрий Саймс, является «спецприемом Трампа» – когда тот сначала выкатывает жесткую позицию, а потом начинается торг. А другое – противодействовать посредством продвижения своих интересов интересам США в геополитическом плане. Все это осложняется тем обстоятельством, что ряд стран Центральной Европы ориентируются как раз на США, и вряд ли в ближайшее время, учитывая важность этих стран для Вашингтона, США откажутся от них, несмотря на риторику Трампа.

Россия, говоря о важности выполнения Минских соглашений, по большому счету тоже понимает, что они невыполнимы, и блокирует ситуацию, не идя на уступки, но по другой причине. Для Москвы очевидно – и это вполне справедливо, – что само по себе начало урегулирования в Донбассе мало что решает в плане противостояния с США. Напротив, серьезные уступки в этом вопросе на односторонних началах могут привести только к усилению нажима и к тому, что горячие головы в американском руководстве, коих становится все больше, вновь повысят ставки и выкатят требования не только по Крыму (этот вопрос, судя по реакции мировых СМИ на постройку моста, вновь актуализировался), но и по переформатированию всей российской внешней политики. Конечно, можно много говорить о реактивности политики России на постсоветском пространстве в целом и на примере разрешения украинского кризиса в частности, когда Москва скорее реагирует, чем формирует повестку, об отсутствии у нее долгосрочной стратегии в этом регионе, констатировать тот факт, что серьезные риски в обозримой перспективе ждут Москву в Молдове и Приднестровье, Армении и особенно в Центральной Азии, где влияние РФ, что бы ни говорили оптимисты, имеет тенденцию к сокращению. Можно вслед за нашими авторитетными международниками подчеркивать необходимость изменения отношения к Украине, важность осознания ее субъектности и особости, подчеркивать, что стороны, в том числе и Запад, должны признать ошибки последних 25 лет в отношении России, и наоборот.

Это правильные и благие пожелания, однако ключевое слово здесь – «должны», а проблема как раз заключается в том, что стороны, и прежде всего США, вовсе не собираются отказываться от политики давления. Скорее всего нам придется и дальше жить в обстановке, когда стратегической целью Вашингтона является изменение вектора российской политики, когда разрушен ДОВСЕ и, вероятно, будет разрушен РСМД, когда гонка вооружений вновь становится бесконтрольной, когда мы будем наблюдать деградацию международных институтов. Все это делает сомнительной возможность создания новой системы правил о международной или хотя бы евроазиатской безопасности.

США заинтересованы в продолжении медленного «сдавливания» России. Относясь к Украине как к своему форпосту и не желая отказываться от него, они фактически готовы на замороженный или тлеющий конфликт. По сути, Волкер, сказавший о том, что Украина не сможет вернуть Крым и Донбасс силовым путем, дал понять именно это. Даже если представить, что в таких условиях удастся согласовать параметры миротворческой операции, без которой, надо признать, конфликт вряд ли может быть урегулирован в принципе, все же ничто не указывает на то, что подобная миссия сможет обеспечить наличие у Киева возможности, а главное – воли осуществить политическую реформу и выполнить все то, что записано в политической части Минских соглашений. Для того чтобы о чем-то договориться, надо сначала этого захотеть, захотеть пойти на определенный компромисс. В противном случае ничего не получится, и здесь не стоит винить «нормандский формат» или минскую площадку. Причины кроются в том, что сегодня заокеанская сторона не может и не хочет договариваться на тех условиях, на которые может пойти Москва, а если стороны и пойдут на формирование миротворческой миссии, что наступит вряд ли скоро, то в политической части начнутся серьезные противоречия.

Что касается Украины, то украинский политический класс, особенно его властная часть, находится в сложном положении. Главная его цель – удержаться у власти после грядущих выборов, что сделать будет довольно сложно. Рейтинг президента крайне невелик, становится проблематичным даже его выход во второй тур. И здесь власть могут не спасти ни политтехнологические приемы, ни даже то, что ее противники разобщены и по меньшей мере пять-шесть кандидатов имеют шансы на выход во второй тур, зачастую перетягивая на себя один и тот же электорат. Кроме того, внутри самой власти также сложились тенденции к разобщенности – как по линии Гройсман–Порошенко и его окружение, так и принимая во внимание тот факт, что Вашингтон на предстоящих выборах не будет делать ставку на одного политика, ведь по большому счету его задача только в том, чтобы не допустить даже при запуске мирного урегулирования возможности изменения общего геополитического вектора Киева. С учетом того факта, что «Оппозиционный блок» и партии схожего спектра имеют довольно сильную поддержку на востоке и юге страны, власть будет бороться за электорат центра и запада, следовательно, фактор внешней агрессии будет использоваться по полной программе. Остается, конечно, на случай полного неверия в победу вариант с реформой самого типа республики и усиления парламентско-правительственного сегмента, но все равно внешнеполитическая составляющая предвыборной риторики будет основана на жесткой риторике, а вся линия Киева, по сути, была и будет направлена на отторжение Донбасса и по электоральным причинам, так как реинтеграция включит в число избирателей несколько миллионов антивластно настроенных граждан.

В таких условиях разрешение конфликта может стать гораздо более длительным. Но в условиях внешнего давления, когда уступки только индикатор слабости, переговорная, но при этом инициативная выдержка России в игре вдолгую, вероятно, безальтернативна. Тем более что не только Россия, но и США, играющие сеанс одновременной игры на разных досках, сталкиваются с целым рядом факторов, которые в перспективе будут повышать издержки от постоянного усиления взаимной конфронтации и делать их все менее приемлемыми.

Независимая газета. 22.05.2018