Кишинев и Тирасполь: удастся ли прорваться через «красные линии»?

Андрей Моспанов

Вторая половина 2017 года стала для внешней политики Приднестровья временем стабилизации, а в чем-то даже и успехов. В середине ноября премьер Молдовы Павел Филип и президент ПМР Вадим Красносельский открыли для движения автотранспорта мост в районе сел Гура-Быкулуй – Бычок. Сначала по нему мог проезжать транспорт весом до 3,5 тонны, потом до 10 тонн, сейчас же рассматривается возможность того, чтобы снять ограничения по массе.

О значимости этого решения говорит следующий факт: мост, разрушенный во время вооруженной агрессии Молдовы против Приднестровья в 1992 году, был восстановлен еще в 2001-м, но стороны все последние 16 лет никак не могли договориться о введении его в эксплуатацию.

В конце ноября Кишинев и Тирасполь также подписали четыре протокольных решения, касающихся работы в Приднестровье молдавских школ с обучением на латинской графике, признания дипломов Приднестровского госуниверситета, восстановления полноценной телефонной связи между берегами Днестра, а также обеспечения беспрепятственного доступа молдавских фермеров к сельхозугодиям в одном из центральных районов ПМР – Дубоссарском. Эти соглашения довольно успешно исполняются. Создан механизм апостилирования дипломов (уже есть и первые апостили). Вопросы, связанные с работой в Приднестровье молдавских школ, по словам министра иностранных дел республики Виталия Игнатьева, урегулированы и сняты с повестки дня. Достаточно неплохо, как отмечают в приднестровском МИД, идет и реализация соглашения в сфере телекоммуникаций.

Пока нет договоренности о предоставлении автотранспорту из Приднестровья нейтральных номеров (чтобы он мог участвовать в международном движении), но работа над этим продолжается. И специальный представитель действующего председателя ОБСЕ Франко Фраттини, посетивший накануне и Кишинев, и Тирасполь, заявил, что ожидает решения к середине апреля.

При этом в феврале стороны подписали еще и протокол о сотрудничестве в сфере продовольственной безопасности. Это даже выходит за рамки «обязательной» переговорной программы, зафиксированной в Вене 27-28 ноября минувшего года.

О том, что отношения между Кишиневом и Тирасполем сегодня на практике не так плохи, свидетельствует и заключение в середине марта нового контракта о поставках электроэнергии Молдавской ГРЭС на правый берег. Молдавская ГРЭС не отвоевала 100%-ной доли рынка, но сохранила 70-процентную, при этом цена киловатт-часа в сравнении с прошлым годом выросла.

Отметим, однако, что все это происходит на фоне непрекращающейся антироссийской риторики молдавских властей, разговоров о каком-то мифическом ущербе, который РФ должна компенсировать Молдове, уже второй за последние несколько месяцев высылки российских дипломатов и т.д.

При этом у Приднестровья видны улучшения и на украинском направлении. Конечно, ПМР для Киева – по-прежнему враждебный анклав, откуда «исходит российская угроза», но, по нашим наблюдениям, интенсивность украинской информационной кампании против ПМР во второй половине 2017 года несколько снизилась. Вала заявлений со стороны различных украинских политиков здесь уже нет.

Одновременно как-то ушла в тень и другая тема, бывшая у всех на слуху весной-летом 2017 года, – молдо-украинские таможенно-пограничные посты на границе Украины с Приднестровьем. Об этих постах в последние четыре-пять месяцев мало что слышно.

Все это происходит на фоне весьма ощутимого роста объемов двусторонней торговли ПМР и Украины. Приднестровье увеличивает свою зависимость от украинского импорта – он по итогам 2017 года вырос практически вдвое. Даже на первый взгляд видно, сколь много на прилавках приднестровских торговых сетей продуктов питания из соседней страны. Эта растущая зависимость имеет и положительную сторону – она снижает для ПМР вероятность украинской экономической блокады.

Можно предположить, что в случае с Украиной обоюдные бизнес-интересы пока отодвинули на второй план политические соображения. Причем это касается и совместных молдо-украинских постов, что само по себе неплохо.

Нет у Приднестровья и каких-то заметных трудностей в торговле с Европейским союзом. Более того, если верить статистике, то ЕС по результатам 2017 года вышел на первое место среди торговых партнеров ПМР по экспорту. Туда было отправлено товаров на 240 млн долларов (37% от всех приднестровских поставок за рубеж), и это в 1,45 раза больше, чем в 2016 году. Экономические связи Приднестровья с Евросоюзом, прежде всего с Румынией, Германией и Италией, очень устойчивы.

С другой стороны, в 2017 году приднестровское руководство активно налаживало контакты в Москве на самых различных уровнях: от вице-премьера Дмитрия Рогозина, Госдумы и правительства Московской области до российского Агентства стратегических инициатив, «Деловой России» и «Ночных волков». Но зримой отдачи от этого пока мало: автономная некоммерческая организация «Евразийская интеграция», строившая в Приднестровье социальные объекты, фактически прекратила здесь свою деятельность, о кредитной линии на время проведения финансово-экономических реформ в ПМР договориться не удалось (по крайней мере, заявлений на этот счет нет), российских инвестиций в приднестровскую экономику тоже по-прежнему не видно (возможно, для них не созданы необходимые условия).

Исходя из этого, можно сформулировать те первоочередные вопросы, от ответа на которые сегодня зависит дальнейшее развитие внешней политики ПМР и самой республики как таковой.

Первый из них: останется ли Дмитрий Рогозин на посту спецпредставителя Президента России по Приднестровью, а если нет, то кто может быть назначен на эту должность? И сохранится ли сама должность в ее нынешнем виде? Какими могут быть социально-экономические приоритеты России в Приднестровье в ближайшие годы? Все это мы узнаем после инаугурации Владимира Путина 7 мая. Но первые сигналы, возможно, поступят раньше.

Второе: насколько на переговорный процесс повлияют предстоящие парламентские выборы в Молдове? Как будут идти переговоры на фоне антироссийской кампании молдавских властей, которая к выборам может только усилиться?

То, что такое влияние неизбежно, признает и Франко Фраттини. Говоря о том, что нужно в мае созвать переговорный формат «5+2» (Молдова, Приднестровье, Россия, Украина, ОБСЕ, ЕС и США), он назвал две причины: «потому что пришло время, и это надо сделать, а также ввиду того, что наступает предвыборная кампания в Молдове».

Третье: как будет развиваться ситуация с молдо-украинским контролем на границе Приднестровья и Украины? Все понимают, что проблема совместных постов перешла в режим гибернации, но не исчезла. И, в общем-то, теоретически эти посты в любой момент вновь могут стать инструментом реального давления на ПМР.

Наконец четвертое: каким с точки зрения результативности окажется председательство Италии в ОБСЕ? Пока оно обнадеживает. Франко Фраттини демонстрирует достаточно реалистичный подход: выслушать обе стороны, добиться выполнения всех 8 пунктов протокола «Берлин+», развивать атмосферу доверия. Без создания этой атмосферы, по его словам, нет смысла обсуждать ни статус Приднестровья, ни другие политические темы. Итальянский спецпредставитель называет молдо-приднестровские переговоры «едва ли не единственным успешным примером взаимодействия России и Запада в нынешних условиях» и убежден, что это взаимодействие нужно сохранить.

Все это, повторим, выглядит здраво. Но из-за такого подхода Италия может столкнуться в Молдове с теми же трудностями, что и Германия в 2016 году. Правые круги в РМ уже записали Фраттини в «агенты Кремля». Надо, видимо, ожидать от них и какого-нибудь очередного заявления о «красных линиях», призывов в принципе не идти на компромиссы с Приднестровьем. Сумеет ли итальянское председательство «прорваться» сквозь эти «красные линии» – это тоже один из вопросов 2018 года, и не только для Приднестровья, но и для других участников переговоров.

Ритм Евразии. 04.04.2018