Франция и страны Евросоюза: в поисках преодоления кризисов ЕС
Евгения Обичкина
Доктор исторических наук, профессор, кафедры международных отношений и внешней политики России МГИМО МИД России, эксперт РСМД
Внутриевропейские объединения в разрешении кризиса мигрантов
Одной из характерных черт международной политической ситуации внутри ЕС после большого расширения является мозаичный характер интересов его членов даже в досье, приоритетных для Союза в целом. Это относится и к миграционному кризису, и к греческому кризису, и к кризису на Украине, и к отношениям с Россией и с США в области торговли и безопасности, и к сирийскому конфликту, и к «Брексит». Так, например, Макрон и Меркель, как лидеры наиболее влиятельных в ЕС государств, видят решение, во-первых, в связях «усиленной солидарности» между членами ЕС, заинтересованными и склонными поддержать предложенное направление реформ. Главным предметом критики в ходе последних выборов в Германии была миграционная политика А.Меркель, сейчас канцлер уступает первенство в этом вопросе французскому президенту. Предвыборная кампания Э.Макрона проходила на фоне обостренного внимания общественности к проблеме мигрантов. Хотя будучи кандидатом на пост президента Э.Макрон поддержал канцлера Германии, которая от имени Европы великодушно заявила о готовности принять огромное количество беженцев, он не мог проигнорировать требования электората своих главных оппонентов — Фийона и Ле Пен, который более чем вдвое превышал число его сторонников. Уже став президентом, Макрон адресовал «сигнальную» фразу, прежде всего своим противникам: «я не хочу людей [мигрантов] на [наших] улицах». Считая миграционный кризис одним из главных вызовов безопасности (наряду с исламским терроризмом), французский президент решил взять на себя инициативу в деле преодоления этого кризиса в момент ослабления внутриполитических позиций А.Меркель.
Проблема беженцев была одной из центральных тем первых встреч Макрона и Меркель, но со времени выборов акценты в решении проблемы были смещены с вопроса о приеме беженцев и об уважении квот на практическую борьбу с их массовым и неконтролируемым наплывом. В частности, оба лидера высказались за усиление Европейского пограничного агентства (Фронтекс), которое сосредоточилось на патрулировании африканского берега Средиземного моря. Косвенным свидетельством эффективности этих «заградительных» мер стало появление новой гуманитарной проблемы, связанной с катастрофическим положением большого числа африканских беженцев, заблокированных на ливийском берегу. Из-за усиленного патрулирования силами Фронтекс беженцы не могут отправиться в Европу, и их беспомощное положение превращает стихийные лагеря в настоящие невольничьи рынки. Макрон, заявляя о приверженности принципам гуманизма, предлагает ряд технических решений для сдерживания миграционных потоков. Например, отделять беженцев от экономических мигрантов не в Европе, где они могут месяцами ожидать решения своей участи, а вблизи стран исхода — на африканском берегу, а остальных оттуда (т.е. из Африки) возвращать в страну исхода. Эта мера позволит сократить поток мигрантов и станет предостережением для потенциальных переселенцев.
Президент Франции предложил перенести пункты приема заявлений в места скопления мигрантов в Африке, прежде всего в Ливию. Помимо того, он высказался за финансовую помощь Греции, через которую пролегает т.н. «Балканский путь» исхода из Азии, и за одновременное усиление береговой охраны в сотрудничестве с Италией и Ливией. Важными условиями эффективности предложенных мер являются восстановление государства в Ливии и применение военных мер по борьбе с терроризмом в Сахеле в сочетании с укреплением государственности в этом африканском регионе.
Сильная сторона Макрона — способность привлечь к реализации своего плана заинтересованных участников из ЕС. Он активно продвигает идею усиленного сотрудничества с Италией, поддерживая ее позицию по отношению к миграционному кризису. В частности, он заявил о необходимости положить конец дисфункции «Дублинской системы»; президент имел в виду принцип, согласно которому на первую страну въезда незаконного иммигранта в ЕС возлагается ответственность за рассмотрение его просьбы о предоставлении убежища. Такая практика тяжелым грузом легла на Италию, которая в наибольшей степени испытала давление миграционного потока из Восточного и Южного Средиземноморья. Макрон предостерег от «прекраснодушия», присущего, по его словам, неправительственным организациям, оказывающим помощь мигрантам, и «интеллектуалам, которые называют негуманной миграционную политику правительства».
Италия, являясь членом группы MED 7, играет важную роль в задуманной Макроном политике преодоления миграционного кризиса. MED 7 собралась в Риме 10 января 2018 г. для обсуждения способов противодействия преступным сетям переправки незаконных мигрантов. Члены группы — семь средиземноморских государств ЕС: Франция, Италия, Португалия, Испания, Греция, Мальта, Кипр. Правительства Испании и Греции сейчас заняты более важными вопросами — преодолением кризиса в Каталонии и проблемой греческого долга. Тем ценнее для Франции активное содействие Италии. В декабре 2017 г. премьер-министр Италии П.Джентилони заявил о переброске в Нигер (предпоследняя перед Ливией «остановка» мигрантов на пути в Италию) итальянских военных.
О значимости особого формата франко-итальянского сотрудничества свидетельствует объявленный во время визита президента Франции в Рим (10–11 января 2018 г.) план подписания двустороннего договора («Квиринальского договора»), скрепляющего франко-итальянскую дружбу. На совместной пресс-конференции с Джентилони Макрон охарактеризовал «особые отношения» с Италией как независимые от франко-германского сотрудничества, которое для ЕС является структурирующим, но не эксклюзивным (исключительным)». В то же время поездка Макрона была нацелена на то, чтобы поддержать Джентилони, проевропейского лидера Демократической партии Италии, перед парламентскими выборами 4 марта, на которых его соперниками были евроскептики из правого лагеря и «Движение пяти звезд». Не случайно Макрон подчеркнул, как он был «счастлив работать с Паоло Джентилони», прямо связав курс его политики с прогрессом объединенной Европы: «Европа нуждается в Италии, которая верит в Европу, и я надеюсь, что так будет и в дальнейшем». Проект Квиринальского договора предстоит доработать в 2018 г., когда Джентилони, видимо, уже не будет у власти, поскольку выборы продемонстрировали рост влияния евроскептиков.
28 августа 2017 г. в Париже была принята разработанная Францией и одобренная представителями европейской (Германией, Италией, Испанией и ЕС в целом) и африканской стороны (Чадом, Нигером, Ливией) совместная декларация, предусматривающая серию мер по сдерживанию миграции. В соответствии с документом, в вышеупомянутые страны Африки отправятся команды сотрудников из Европы для составления закрытых списков тех, кто может рассчитывать на убежище. Остальных беженцев решено возвращать в страну исхода. План Макрона предусматривает длительную работу в гуманитарной и экономической сферах (помощь развитию), а также в области безопасности. Для контроля и координации данной работы Макрон принял решение назначить посла и создать в подчинении МИД оперативную группу, которая будет сотрудничать с ЕС и Африканским союзом.
По инициативе президента Франции и при активном участии канцлера Германии состоялось несколько международных встреч в верхах, в том числе Пятый саммит Африканский союз — Европейский союз (29–30 ноября 2017 г.) в Абиджане, главной темой которого стала борьба с криминальными сетями по переправке мигрантов в Европу. Его участники из девяти стран Европы и Африки, а также представители ООН, ЕС и Африканского союза приняли решение о «тесном сотрудничестве (…) для разрушения [криминальных] сетей и их финансирования и наказания их участников». В отличие от Германии, которой принадлежит веское слово в вопросах помощи странам ЕС, выдерживающим главное бремя приема мигрантов (в первую очередь Греции, Италии), Франция может предложить для решения проблемы не только финансовые и полицейские (оставленные на усмотрение сил Африканского союза), но и военные возможности. Макрон заявил, что французская военная операция «Бархан» может при необходимости способствовать «некоторым операциям (Африканского союза) на малийской, чадской и нигерийской территории, поскольку борьба с незаконным трафиком людей тесно связана с борьбой с наркотрафиком и терроризмом». В то же время французский президент заверил, что возможность направления французских военных и полицейских сил в Ливию в настоящий момент не рассматривается.
Делая вывод о вкладе Франции в общеевропейскую работу над разрешением конфликта, нужно сказать о том, что Макрон отстаивает интересы европейцев, добившись от ливийского правительства согласия допустить на свою территорию Международную организацию по миграции, чтобы помочь мигрантам вернуться (с их согласия) в страну исхода. В противовес африканским представителям, в частности президенту Ганы (который назвал Ливию главным источником дестабилизации и незаконного оборота оружия во всем регионе), президент Франции предпочитает оставлять в компетенции нынешнего ливийского правительства борьбу с работорговлей и терроризмом на ее территории, призывая соседние африканские страны к более тесному сотрудничеству полицейских сил с Ливией для пресечения незаконной переправки людей.
Как выход Великобритании повлияет на статус Франции и Германии в Евросоюзе?
Для тех, кто помнит непреклонное вето де Голля на вступление Великобритании в Общий рынок, «Брексит» является запоздалым доказательством его правоты. «Брексит» осложнил ход президентской гонки во Франции, став подкреплением аргументов евроскептиков, а также ярким проявлением кризиса ЕС. В то же время он усилил позиции сторонников реформы ЕС именно в том направлении, которое отстаивают Макрон и Меркель, — в духе качественного углубления интеграции, главным противником которого был Лондон. Великобритания предпочитала довольствоваться Общим рынком, не принимая участия ни в Шенгенском соглашении, ни в Еврогруппе и интересуясь европейской обороной, главным образом для того, чтобы, защищая евроатлантические интересы, не отдать решающее слово по вопросам безопасности Франции. Кроме того, высокая цена «Брексит» для британской экономики станет серьезным аргументом против «Frexit» — маловероятного в ближайшем будущем выхода Франции из ЕС.
Еще в период предвыборной кампании Э.Макрон посетил Лондон для встречи с премьер-министром Великобритании Т.Мэй. Он выступил адвокатом тысяч своих потенциальных избирателей — экспатов, по большей части квалифицированных служащих лондонского Сити, статус которых мог быть поставлен под вопрос в связи с выходом Великобритании из ЕС. Защищая их права, Макрон выступил за поиск компромиссов, устраивающих обе стороны переговоров, т.е. «мягкий» «Брексит». По результатам первой фазы переговоров, окончившихся 8 декабря 2017 г., вопрос был решен в соответствии с интересами экспатов.
В то же время Франция и Германия поддержали руководство Еврокомиссии (Ж.-К.Юнкера и Д.Туска), которое не намерено было отдавать Лондону пальму первенства в переговорах по «Брексит». Делегацию ЕС на переговорах возглавляет М.Барнье — бывший министр иностранных дел Франции. Уже ясно, что, хотя Брюссель не возражает против максимального сохранения связей с Великобританией, он намерен потребовать от нее больших «отступных» (50 млрд вместо 20 млрд евро, предложенных Мэй). Помимо суммы двухлетнего взноса страны в ЕС, от нее требуют компенсировать прежде взятые обязательства по финансированию долгосрочных программ на 2014-2020 гг. В ходе заседания Европейского совета (14-15 декабря 2017 г.) должны были быть выработаны предложения к следующему раунду переговоров, касающихся будущего торговых отношений ЕС и Великобритании. Но на них позиции Т.Мэй были ослаблены, поскольку британский парламент лишил ее решающего слова в заключении соглашений с Брюсселем. Даже скептично настроенная в отношении ЕС консервативная газета Telegraph посоветовала Т.Мэй начать после «Брексит» новую эру франко-британского сотрудничества. В очередной раз звезды удачно складываются для Макрона. B то же время на фоне растущих трений между Лондоном и Брюсселем по поводу «Брексит» французский президент намерен взять на себя роль привилегированного европейского партнера Т.Мэй. Об этом свидетельствует атмосфера, казалось бы, рутинной 35-й франко-британской встречи в верхах 18 января 2018 г., состоявшейся в Королевской военной академии. Макрон был принят британцами в качестве «европейского тяжеловеса» главным образом потому, что основные вопросы двустороннего саммита были связаны с общей безопасностью — сотрудничество в области европейской обороны и в решении проблемы мигрантов, стремящихся в Британию, но оседающих во французском Кале. В противоречии с обещанием, данным во время избирательной кампании («мигрантов в Кале больше не будет»), президент Макрон отказался от пересмотра Соглашения Туке 2003 г., согласно которому мигранты ожидают на территории Франции, пока британские власти рассматривают их прошения о предоставлении убежища, что разрешает британским таможенникам и полицейским действовать в зоне французской юрисдикции. Таким образом, «переноса» границы для мигрантов с французского на английский берег не предвидится; а главными новшествами, добавленными к соглашению 2003 г., станут ускоренное рассмотрение британской стороной прошений о воссоединении малолетних мигрантов с их семьями по британскую сторону Ла-Манша, а также обещание оказания Великобританией финансовой помощи району Кале.
Важной темой франко-британских переговоров является европейская оборона. В соответствии с договором, подписанным в Сен-Мало в 1998 г. и более поздним соглашением Ланкастер Хауса (2010 г.), Мэй и Макрон намерены и дальше развивать общие программы вооружений, поскольку обе страны обладают сильнейшим в ЕС ВПК и являются единственными обладателями ядерного оружия. Кроме того, Франция заинтересована в британском военном содействии операции «Бархан» против джихадистов в Мали. В обмен Франция усилит поддержку британскому соединению, находящемуся в Эстонии в рамках программы НАТО для «сдерживания российской агрессии». И то и другое может служить развитию проекта Макрона, названного «инициативой европейского вмешательства». В свою очередь, Т.Мэй заинтересована в продолжении сотрудничества с ЕС в области обороны и безопасности и в участии в Европейском фонде обороны, однако их судьба зависит от общего хода переговоров по «Брексит». В своем выступлении на конференции по безопасности в Мюнхене 17 февраля 2018 г. британский премьер-министр внесла предложение подписать в 2019 г. договор по безопасности между Великобританией и ЕC, который пропишет сотрудничество антикриминальных и антитеррористических служб, юстиции, разведки и военных. Таким образом, стремление Мэй «уйти, чтобы остаться», способное смягчить последствия «Брексит», хотя и преодолевает препятствия к франко-британскому сотрудничеству в рамках «Большой Европы», но может нарушить планы Макрона по приданию двусторонним связям эксклюзивного характера (пусть в рамках «инклюзивного» диалога).
«Брексит» помешал реализации важнейшего проекта, который бы усилил германо-британское ядро европейского рынка акций — слиянию Лондонской и Франкфуртской бирж. Зато Франция может надеяться на переезд из Лондона ряда европейских банков и финансовых учреждений. Она уже получила некоторые «бонусы» от вынужденного переезда Европейского банковского агенства (АВЕ) из лондонского Сити (прежнего финансового центра Европы) в Париж. При голосовании французская столица победила Франкфурт и (в жеребьевке) Дублин. Агентство было создано в 2011 г. при Высшем европейском управлении финансовыми рынками (АЕМF — фр.), которое уже находится в Париже, и Европейском управлении страховых и пенсионных взносов (AEAPP — фр.) для регулирования сектора финансовых услуг. Для Макрона это решение стало «признанием притягательности Франции и ее европейского курса».
Министр экономики и финансов Франции Брюно Ле Мэр отверг требование Т.Мэй, надеявшейся сохранить исключительный доступ страны на общеевропейский рынок финансовых услуг, поскольку это угрожало бы французским вкладчикам. Он считает, что финансовые услуги не могут быть включены в соглашение о свободе торговли, поскольку в данном случае гражданам ЕС не будут гарантированы стабильность и контроль над финансовой деятельностью британцев. Таким образом, Сити предстоит потерять возможность продавать свои финансовые услуги по всему ЕС. «Нельзя быть одновременно и в [ЕС] и за его пределами», — заявил французский министр. Глава европейской делегации на переговорах по «Брексит» М.Барнье поддержал своего соотечественника, указав на опасность британского дэмпинга на европейском финансовом рынке, поскольку деятельность лондонского Сити после «Брексит» станет неподконтрольной Брюсселю. Лондон от этого потеряет доступ к 500-миллионному европейскому рынку, а Париж надеется выиграть. Б. Ле Мэр пообещал создать привлекательные условия и рабочие места для тысяч финансистов лондонского Сити для переезда в столицу Франции, которая, как он надеется, вследствие «Брексит» может стать «одной из главных мировых финансовых площадок».
Французский министр экономики и финансов выразил надежду на то, что «развод» ЕС с Великобританией будет полюбовным. В противном случае «Франция многое потеряет от плохого “Брексит”, прежде всего уважение британского народа; кроме того, пострадают ее важнейшие торговые позиции в экспорте ядерной энергии и продукции агропромышленного сектора». Он настаивает на необходимости оптимального согласования позиций обеих сторон «во имя взаимных интересов» Великобритании и ЕС.
В наибольшей степени «Брексит» благоприятствует реализации намерения Франции и Германии придать ЕС больше динамизма, консолидировав его членов вокруг франко-германского тандема благодаря связям «усиленной солидарности». Первым из таких ядер является еврозона, в которой позиции Германии в настоящее время сильнее французских. Вторым может стать укрепление европейской оборонной идентичности и политики безопасности вокруг франко-германского ядра. На этом направлении первенство принадлежит Франции, обладающей ядерным оружием, постоянным членством в СБ ООН и главными слагаемыми ВПК, что позволяет ей быть одним из лидеров мирового рынка вооружений. Распространено мнение, что с «Брексит» ЕС покидает «троянский конь» США, которого де Голль не хотел впускать в Европейские сообщества.
Меняющаяся архитектура евроатлантических отношений
В дипломатическом окружении Макрона сторонники «европейской» Европы пока одержали верх над атлантистами. Об этом свидетельствует то, что Макрон выбрал на должность своего дипломатического советника Ф.Этьена. Накануне выборов его называли возможным кандидатом на позицию посла в России, отношения с которой были в последние три года серьезно испорчены. Этьен — специалист по Балканам, Центральной и Восточной Европе. Он начал дипломатическую карьеру в Белграде, впоследствии курировал культурное и научное сотрудничество в посольстве Франции в Москве, представлял Францию в ЕС и был послом в Румынии в период ее вступления в Евросоюз. Последним назначением Ф.Этьена был пост посла Франции в Германии.
Макрон в первые недели своего пребывания в Елисейском дворце четырежды встретился с президентом США. Опыт этого общения, видимо, усилил его стремление к независимости и укреплению суверенитета, что, однако, не означает намерения пересмотреть союзнические отношения. В выступлениях Макрона сделан акцент на органичной общности Франции и Европы, а говоря об отношениях с США, он подчеркнул прежде всего оборонную составляющую, напомнив об историческом союзе и единстве интересов в области безопасности. «США — нам необходимы»; «США — первый союзник Франции»; «это неизбежный партнер в вопросе безопасности», — неоднократно говорил президент Франции, пользуясь присутствием американского президента в качестве почетного гостя на военном параде 14 июля. Главной темой парада и визита Трампа стало столетие военного союзничества Франции и США. Отвечая на прямой вопрос журналистов о сути двусторонних отношений, Макрон заявил: «мы встретимся как друзья. Мы благодарны США за то, что они спасли Францию в 1917 и 1944 гг.». Не последнюю роль здесь играет стремление добиться усиления американского участия в отражении угрозы распространения исламизма в Сахеле, где главной силой европейцев в настоящее время является французская армия. В Мали с 2011 г. ей удается сдерживать наступление террористов, но не хватает сил для их разгрома.
Германия во франко-германском тандеме больше сконцентрирована на украинском досье. Она же больше Франции вовлечена в наращивание контингента НАТО в Польше и странах Балтии для защиты от угрозы со стороны России. Согласно решению саммита НАТО (8 июля 2017 г.), вблизи границ России в Восточной Европе началось размещение четырехтысячного военного контингента НАТО для того, чтобы продемонстрировать решимость защищать новых членов. Одним из «рамочных» государств – членов, ответственных за их безопасность, является (наряду с США, Канадой, Великобританией) Германия, к зоне ответственности которой отнесена Литва.
Что касается наиболее острых проблем безопасности, то здесь у Франции и Германии разная степень вовлеченности в силу сложившегося «распределения ролей». Франция, как постоянный член СБ ООН и страна, больше затронутая террористическими атаками и гораздо больше вовлеченная в разрешение сирийского кризиса, склонна была искать поле для сотрудничества с Россией. Макрон в своей речи перед послами Франции (в августе 2017 г.) выразил сожаление, что его страна исключена из нового формата политического разрешения сирийской проблемы — астанинского, но его попытки вернуть центр обсуждения в русло ООН (выступление Ле Дриана, сентябрь 2017 г.), не встретили понимания с российской стороны. В ответ, в связи с заявлением России о победе над ИГ в Сирии благодаря действиям российских ВКС и вооруженных сил Б.Асада, Ле Дриан оспорил их решающую роль в разгроме этой террористической организации.
И хотя Франция и Германия не заинтересованы в возвращении США к изоляционизму, интересам Парижа импонирует ослабление атлантического крыла и общего атлантического тренда в ЕС в связи с «Брексит» и разладом, в котором с одной стороны стоят Еврокомиссия и франко-германская пара, а с другой — страны ЦВЕ. Это атлантисты, лишившиеся британской опоры в вопросе безопасности, и националисты в вопросе суверенитета. Здесь франко-германскую пару сближает «фактор Трампа». Президент Макрон имеет много общего с экс-президентом США Обамой, но по стечению обстоятельств в «пару» ему достался малопредсказуемый президент США.
Вместе с тем, как было сказано выше, Франция не остается в стороне от общей политики «сдерживания» России. В ответ на обещание Т.Мэй поставить дополнительную технику (вертолеты Chinook) в помощь французской военной операции «Бархан» в Мали Э.Макрон обещал подкрепить британские силы в Эстонии.
Перспективы отношений Франции с Россией
Долгое время советская, а потом российская дипломатия склонна была выстраивать отношения с Францией, исходя из исторической традиции, которая подразумевала естественную общность интересов двух стран в области европейской безопасности. Изначально базовым мотивом привилегированных отношений Москвы и Парижа была германская угроза. Однако позже франко-германское сближение в вопросах безопасности (Елисейский договор 1963 г.), а затем определяющая позитивная роль Москвы в германском объединении создали основу для особых отношений трех крупнейших государств континентальной Европы; это отразилось в попытке создания Б.Ельциным «большой тройки» в 1997 г. По замыслу Москвы, она была призвана стать центром обсуждения вопросов европейкой безопасности, конкурируя с НАТО.
Эта идея пришла в противоречие с американским проектом однополярности, которому с 1999 г. противостояла не только Россия, но и в начале франко-германская пара. Однако к концу 2000-х гг. Париж и Берлин присоединились к общему курсу на укрепление евроатлантической солидарности, пиком которого было президентство Обамы, особенно на фоне украинского кризиса, обострившего отношения Запада с Россией. После присоединения Крыма к России было прекращено действие особого формата диалога — Российско-французского совета по вопросам безопасности, учрежденного в 2002 г. Олланд отверг идею прямого сотрудничества с Москвой в борьбе с терроризмом после консультаций с Обамой, а отмена по инициативе Елисейского дворца визита В. Путина в Париж осенью 2016 г. стала новым звеном в цепи обстоятельств, которые породили в российском руководстве скептическое отношение к возможности привилегированного сотрудничества.
Санкционная политика ЕС, вызвавшая ответные российские санкции, в силу большего благополучия Германии затронула Германию и Францию неодинаково. ФРГ в меньшей степени пострадала от кризиса. Меркель изначально была среди протагонистов антироссийских санкций, в то время как для Олланда следование им, в том числе в вопросе поставки «Мистралей», было вынужденным. В то же время Меркель склонна, в отличие от защитников политики антироссийских санкций (США, Великобритании, Польши), обусловливать их снятие выполнением Минских соглашений, в согласии с официальными резолюциями ЕС. Поворотным моментом в смягчении антироссийской риторики Меркель стал вопрос о поставках американского летального оружия на Украину. Опасения эскалации конфликта на юго-востоке Украины заставили ее дистанцироваться от «антироссийского» клуба внутри ЕС, опирающегося на Вашингтон. Новый президент Франции также является сторонником дипломатии умиротворения. Помимо «фактора Трампа», в Париже и Берлине существует понимание, что в нарушении Минских договоренностей (режима прекращения огня) виновата не только Россия. В то же время общая атмосфера подчеркнутого сочувствия Украине не позволяет открыто критиковать политику Киева.
Одним из первых гостей Макрона после его избрания президентом стал президент России. Эта встреча была ответом Фийону и Ле Пен — его главным соперникам, которые выступали за преодоление кризиса отношений с Москвой. Макрон-кандидат им оппонировал, настаивая на необходимости «открытого диалога» с Москвой, но указав, что этому поможет «только твердость Европейского союза»[2]. Макрон-президент, намеренный вернуть Франции ее державный ранг, хотел выйти за рамки европейской и атлантической солидарности и возвратиться к концепции многополярности и мультилатерализма. С этой точки зрения встречи с главами России и США, по словам самого Макрона, «были очень полезны, чтобы понять точку зрения каждого». Смысл постоянного диалога Макрона с Трампом, как подчеркивает французский лидер, в том, что «Франция как постоянный член СБ ООН должна играть роль противовеса в моменты нарушения мирового равновесия», поэтому он намерен «поддерживать связи с великими державами, чьи стратегические интересы расходятся и могут привести к конфликтам».
Первые встревожившие европейцев заявления и шаги Д.Трампа, так же как рост евроскептицизма и «Брексит», усилили заинтересованность в сохранении единой Европы и в новом международном равновесии. «Мы переживаем период интенсивного пересмотра дипломатических устоев (certitudes diplomatiques), существующих в мире последние 25-50 лет. Я говорю об ультралиберальном мире с гипермогуществом одного государства. Нам надо вернуться к порядку коллективному, стабильному и справедливому с нашими союзниками и всеми нашими партнерами». Макрон предложил инклюзивный принцип в решении наиболее острых проблем, в т.ч. главной проблемы — безопасности, для строительства стабильного мира, «усмиряющего соперничество держав».
В этом контексте диалог России и Франции мог бы содействовать разрешению сирийской проблемы, но продвижение к нему ограничил ряд факторов, в частности возросший с начала российской военной операции в Сирии дисбаланс в пользу России и твердая решимость США не позволить России сыграть решающую роль в политическом урегулировании. Франция же, по сравнению с 2011–2013 гг., неуклонно теряла свой вес в сирийском вопросе, не теряя ни заинтересованности, ни желания активно участвовать в политическом сопровождении кризиса.
Макрон заявил о намерении вернуть Франции роль активного участника разрешения кризисов для установления прочного мира в Сирии и на Украине. В обоих случаях его собеседником является Россия, но союзником — НАТО. «Мы не пожалеем усилий, чтобы поддерживать здесь диалог с Россией, но не отступая от наших требований, чтобы разрешить кризис с Украиной и все замороженные конфликты (в Европе)», — заявил Макрон на своем первом выступлении перед послами Франции. В данной ситуации Макрон стремится опереться на солидарные действия Североатлантического альянса, надеясь «придать новый импульс» НАТО в преддверии саммита в 2018 году.
Мало способствуют улучшению отношений с Россией и заявления Э.Макрона о следовании его внешней политики идеологическим императивам: «наши дипломатические и экономические обмены с Россией, Турцией или Китаем не оправданы, если мы стыдливо будем скрывать наши разногласия по вопросам прав человека, потому что это будет предательством самих себя».
Новая обстановка в Сирии (турецкая военная операция на северо-востоке страны против курдов, которых Франция поддерживает, и наступление Асада в Восточной Гуте для разгрома разнородной вооруженной оппозиции) скорее осложняет российско-французский диалог. Французская дипломатия прилагала большие усилия для успеха компромисса с Москвой по резолюции СБ ООН № 2401 (о 30-тидневном гуманитарном перемирии в Сирии) от 23 февраля 2018 г., но в ее глазах Россия несет ответственность за жесткие действия Б.Асада и усиленные бомбардировки Восточной Гуты, препятствующие гуманитарной деятельности. Генеральный представитель Франции при ООН Ф.Делаттр, который прежде вызывал неудовольствие натовских союзников своим воздержанием от резких заявлений в адрес Москвы, на открытом заседании СБ ООН 12 марта 2018 г. заявил, что «Россия может заставить остановить это кровопролитие, остановить наступление на земле и в воздухе, благодаря своему влиянию на режим, своему участию в операциях, имея в своем распоряжении все необходимые средства давления».
На фоне одновременных резких заявлений США о возможности нанесения удара по силам Асада и общего осложнения военной обстановки в ближайшем будущем стоит ожидать нового обострения противоречий по сирийскому вопросу между Россией и странами НАТО в СБ ООН и возможного ужесточения французской позиции в отношении действий России в Сирии. Таким образом, «инклюзивный диалог», за который ратует Э.Макрон и который предполагал сотрудничество всех заинтересованных участников сирийского урегулирования, в настоящее время маловероятен. В сирийском вопросе и на Ближнем Востоке в целом у Москвы и Парижа больше расхождений, чем общих интересов. Пожалуй, исключением здесь является отношение обеих столиц к решению Трампа перенести американское посольство в Иерусалим.
Назначение нового посла в Москве показало, что интерес Макрона к диалогу с Россией выходит за рамки «срочных» досье и даже за рамки сотрудничества в сфере безопасности и экономики, нацеленного на долгую перспективу. Его горизонтом является будущая расстановка сил в мире. В карьере Сильви Берманнт сочетаются три важнейших геополитических направления: будучи китаистом по образованию, она работала в Москве еще в советские годы (1986–89 гг.), владеет русским языком, а также прекрасно знакома с европейскими проблемами, поскольку была французским послом в Великобритании в период подготовки референдума о «Брексит». Геополитический интерес Макрона к сотрудничеству с Москвой демонстрирует высказывание президента о новых вызовах, адресованное дипломатическому корпусу Франции: «Мы видим <…> возрождение держав, которые не разделяют наших ценностей, но с которыми нам необходимо вести диалог: Китай и Россия». Та же связка Китай — Россия — Европа прозвучала в связи с китайским проектом «Шелковый путь», «который должно принимать в расчет с точки зрения европейских интересов». В том же выступлении Россия и Китай вместе отнесены к «не-Европе», т.е. к иной ценностной культуре. Макрон призывает Францию активно участвовать в глобальных проектах, поскольку опасается, что инициатива будет у других «великих держав», имеющих иные ценности. В этой фразе — и ограничитель, и видение перспектив франко-российского диалога, в котором Франция хочет представлять интересы европейцев.
В полном согласии с этой установкой Макрон и Меркель поддержали позицию Мэй и Трампа в «деле Скрипаля», подписавшись под четырехсторонним заявлением евро-атлантической «директории», в котором сказано о «глубокой озабоченности»[1]; а также указано на принадлежность отравляющего газа к российским военным разработкам и на то, что применение этого газа — впервые после Второй мировой войны является «покушением на британский суверенитет». В заключении дается солидарная оценка содеянного: «Это угроза нашей общей безопасности». Несмотря на то, что Макрон до сих пор воздерживался от прямых обвинений в адрес России, он согласен с тем, что «дело Скрипаля» — это повод продемонстрировать единодушие европейцев, всего Запада. 26 марта 2018 г., вскоре после окончания саммита Европейского Совета 22-23 марта, Франция одной из первых в ЕС ответила на призыв Мэй, заявив о показательной высылке четырех российских дипломатов (атташе по вопросам обороны, главы экономической службы, консулов в Страсбурге и в Марселе).
Таким образом, пока единственным позитивным результатом встречи президентов Франции и России является так называемый «Трианонский формат», который должен заполнить паузу в политическом сотрудничестве поддержанием общественного диалога, т.е. культурного и образовательного сотрудничества. Оно не может существовать изолированно, что продемонстрировал отказ Э.Макрона посетить российский стенд на Международном книжном салоне в Париже 22 марта 2018 г. в прямой связи с «делом Скрипаля». При этом президент не отказался встретиться с русскими писателями, гостями Салона, заявив: «Мы дорожим тесными культурными связями между русским и французским обществами».
Несмотря на ухудшение политических отношений и политику санкций, вплоть до 2017 г. Германия удерживала первое место среди реальных европейских инвесторов в Россию. Франция с 8 места в 2008 г. переместилась в 2013 г. на второе, которое осталось за ней и по сей день[2]. Во Франции существует сильное лобби, выступающее за отмену санкционного режима, но вряд ли следует надеяться на скорые успехи в этом направлении: снятие санкций не является прерогативой государств – членов ЕС. Макрон, бывший министр экономики, выбрал в качестве повода для своего первого визита в Россию в качестве президента посещение Петербургского экономического форума 24–25 мая 2018, и пока не заявил об отмене визита.
__________________________
1. Во французском варианте употреблено выражение, обозначающее сложную гамму чувств: печаль, сожаление, изумление, ужас — «consternation».
2. Выступление Э.Киде – председателя Торговой палаты Франции в Москве в МГИМО, 9 ноября 2017 г. в МГИМО-Университете. Архив автора.
РСМД. 17.04.2018
