Мюнхенский наговор: как Западу и России становится не о чем говорить

Александр Габуев

Руководитель программы «Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Московского Центра Карнеги

Российские власти игнорируют общение с военно-политической интеллектуальной элитой Запада на площадках вроде Мюнхенской конференции, потому что убеждены, что мюнхенскую публику с ее русофобством «уже не переубедить». Подобное зеркальное отражение собственной системы, где экспертное сообщество и общество в целом особо не спрашивают при выработке внешней политики (их задача эту политику одобрять с различной степенью восторженности), во многом и стало причиной просчетов и ошибок с российской стороны, приведших к нынешнему состоянию дел.

Послание президента Владимира Путина Федеральному собранию, хотя и было адресовано преимущественно внутренней аудитории, содержало призыв к Западу признать, что «сдержать Россию не удалось», и начать разговор о выстраивании нового европейского порядка в военно-политической сфере, который полностью учитывал бы интересы России и ее статус великой державы.

Проблема этого посыла в том, что готовых вести диалог с Москвой, тем более на обширные и устремленные в будущее темы, на Западе с каждым месяцем становится все меньше. Это особенно заметно в США, но справедливо и для Европы, на нормализацию отношений с которой Кремль возлагает надежды. Изменение тональности в отношении военно-политической элиты Запада к России можно было очень хорошо почувствовать на Мюнхенской международной конференции по безопасности, которая проходила 16–18 февраля.

Позитивная картинка

Если жить в информационной картине, над созданием которой усиленно работает российская внешнеполитическая машина, выступление нашей страны на Мюнхенской конференции по безопасности можно записать в список побед. По крайней мере его можно назвать вполне успешным – особенно на фоне того, что происходило в годы сразу после украинского кризиса 2014 года.

Например, еще три года назад мюнхенская публика громко возмущалась и шикала, когда глава МИД Сергей Лавров говорил, что события в Крыму происходили в соответствии с Уставом ООН и что Германия объединялась вообще без референдума. Сейчас, в 2018-м, российский министр начал свою речь с напоминания о мюнхенском сговоре 1938 года, который, по словам Лаврова, стал результатом «веры в собственную исключительность, разобщенности и взаимной подозрительности, ставки на построение «санитарных кордонов» и буферных зон, неприкрытое вмешательство во внутренние дела других стран», а затем быстро перешел к обвинениям НАТО и ЕС в антироссийской политике.

Зал это обидное завуалированное сравнение невозмутимо проглотил. Выходит, Запад уже прошел стадию «гнева» по поводу самостоятельности российской внешней политики и      вот-вот придет к стадии «принятия» – осталось лишь еще пару лет почитать нотации с мюнхенской трибуны.

Или другой пример. Речь Лаврова собрала полный зал, а вот во время выступления президента Украины Петра Порошенко зал был наполовину пуст. Чем не свидетельство того, что усталость от Украины нарастает и Запад вот-вот отвернется от режима Порошенко?

Есть хорошие новости и о санкциях, снятия которых Россия, конечно же, вроде как не добивается, потому что они, как известно со слов топ-менеджеров российского правительства, очень помогают экономике РФ, но все же считает несправедливыми. Так вот, на закрытой встрече российского и немецкого бизнеса, где Сергей Лавров и его немецкий визави Зигмар Габриэль обсуждали отношения России и Запада в компании крупных предпринимателей, глава немецкого МИДа сказал, что Европа будет готова начать снимать санкции, если на Украине появятся миротворцы ООН, и что этот шаг не за горами. Немецкие и особенно российские участники (среди них были президент Сбербанка Герман Греф, глава РСПП Александр Шохин, гендиректор РФПИ Кирилл Дмитриев, владелец «Северстали» Алексей Мордашов и владелец «Базэла» Олег Дерипаска) не могли сдержать улыбок.

Привыкает мюнхенская публика и к российским победам в Сирии, а первое со времен войны во Вьетнаме прямое столкновением российских и американских сил (разгром колонны ЧВК «Вагнер» в Сирии американскими ВВС, унесший жизни и приведший к тяжелым ранениям как минимум нескольких десятков россиян) не стало в Мюнхене предметом не только публичных дискуссий, но и отдельных переговоров между представителями РФ и США, хотя на конференцию приехали советник президента по вопросам национальной безопасности Герберт Макмастер и шеф Пентагона Джеймс Мэттис.

Как написала по этому поводу официальный представитель МИД Мария Захарова в своем фейсбуке, «с американской делегацией в этот раз в Мюнхене встречи у российских дипломатов не было. Зато наши хоккеисты повидались с партнерами. 4:0. Бездопингово получилось для сборной США». Запись набрала несколько тысяч лайков, больше сотни репостов и десятки восторженных комментариев.

Грустная реальность

Подобная картинка, сложенная в ведомственные справки и отправленная на столы большим московским начальникам или лихо описанная в захаровском фейсбуке, отражает лишь небольшой срез того, что происходило в этом году на Мюнхенской конференции вокруг России. Если отойти от тела министра и потратить двое суток на разговоры с дипломатами, военными, разведчиками, экспертами и журналистами со всего мира, картина для нашей страны будет куда более тревожная и безрадостная.

Доминирующий мотив – за прошедший год Россия для мюнхенской публики окончательно превратилась в противника, который искренне считает ослабление Запада делом хорошим и для себя полезным, но при этом цинично врет, будто хочет налаживать отношения, если его будут уважать. Решающую роль тут сыграло, безусловно, вмешательство в выборы в США, а также заигрывания Москвы с евроскептиками всех мастей. То, что Россия – противник (adversary) Запада, теперь такая же аксиома, как то, что солнце восходит на Востоке или что демократия полезна и хороша для всех народов.

Это отношение к России имеет множество оттенков: от лубочного образа коррумпированной диктатуры, которая борется за свое выживание с помощью внешней агрессии, до куда более нюансированной картины, в которой есть не только «проблема Путина», но и «проблема России» (все же курс президента искренне поддерживают большинство россиян, и далеко не факт, что после его ухода политика Москвы изменится в более приятную для Запада сторону).

Консенсуса, как вести себя по отношению к России дальше, нет. Хотя эта неопределенность касается не только российского вопроса. С панельных дискуссий отеля Bayerischer Hoff и из залов, наполненных лучшими специалистами по внешней политике всего евроатлантического мира с вкраплениями голосов из других регионов, веет общей растерянностью. В мире вокруг и внутри западных обществ идут тектонические сдвиги, развитие технологий ускоряет эти сдвиги и создает совершенно новую реальность, влияя на многие аспекты жизни человечества. Как все это регулировать, толпа умных и высокооплачиваемых людей не очень хорошо понимает.

Западу не очень понятно и что делать с Россией и где она окажется лет через пять-десять. Зато чуть лучше понятно, что в отношении России делать не надо.

Во-первых, не надо ожидать, что начало нового политического цикла в России приведет к изменению внешней политики. Все достаточно хорошо понимают, что разделение между ястребами и голубями в российской власти весьма условно –      в сфере внешней политики есть чуть менее и чуть более компетентные чиновники, над которыми стоит никем не ограниченный Владимир Путин.

Как считают на Западе, все большую роль во внешней политике России в последнее время играют военные и спецслужбы, а там антиамериканизм и нелюбовь к Западу не дань моде, а настоящие духовные скрепы. И именно эти люди задают тон и формируют картинку в голове у президента. Даже если сменятся топовые операторы вроде главы МИД и помощника президента по внешней политике и на эти позиции придут люди, хорошо понимающие Запад и обладающие значительной сетью контактов в Европе и США, радикальных изменений не произойдет.

Во-вторых, все понимают, что от экономических санкций не стоит ждать быстрого эффекта. Продолжает работать логика, заложенная еще командой Барака Обамы, – санкции должны кусать Россию и давать ей понять, что она ведет себя неправильно, но не провоцировать Кремль на резкие шаги, которые могут дестабилизировать мировую экономику.

Но это не значит, что санкции не имеют эффекта – в долгосрочной перспективе силы России будут таять, ресурсов, доступных режиму, будет становиться все меньше, особенно в условиях, когда мировая экономика трансформируется под влиянием новых технологий. Это и наказание за то, что Россия делает Западу гадости, и одновременно повод для Москвы задуматься о смене курса. Если же курс не поменяется (а этого ожидает большинство) – России же хуже.

В-третьих, не стоит увязывать политику в отношении России с тем, как развиваются дела на Украине. Сказать, что в Европе от украинских властей начинают уставать – пожалуй, преуменьшение. Мало кто испытывает иллюзии относительно правительства Петра Порошенко и его желания двигаться по пути глубоких структурных реформ. Не сильно радуют европейцев и многие тенденции в украинском обществе.

Сам Порошенко вызывает аллергию, и даже его европейские советники рекомендуют ему не приносить с собой на мюнхенскую трибуну реквизит вроде российских паспортов или европейских флагов – тот факт, что президент советников игнорирует, вызывает еще большую фрустрацию. Особенно на фоне того, что украинский президент игнорирует рекомендации Запада по куда более важным вопросам внутренних реформ – по вполне понятным для европейцев и американцев мотивам, наивных людей среди спонсоров Украины крайне мало.

Однако буксующий проект модернизации Украины и тревожные тенденции в украинской политике вовсе не означают, что надо бежать в Кремль договариваться о стабилизации ситуации и просить у русских помощи. В свое время Москва решила, что нестабильная, расколотая и даже враждебная в отношении России Украина лучше, чем Украина, движущаяся крошечными шагами в евроатлантическую семью. Точно так же и в Европе готовы мириться с нестабильностью на Украине, но не собираются договариваться о ее судьбе с Путиным – как живут с нестабильностью в Сирии, но не стремятся договориться с Башаром Асадом и его зарубежными спонсорами. Украина была и останется полем противоречий и источником раздражения.

В-четвертых, на Западе решили, что не стоит всерьез воспринимать то, что говорят российские чиновники, обижаться на их подколки или верить им. Например, если глава МИД РФ таким вступлением хотел расположить к себе слушателей и тем самым создать благоприятный фон для восприятия ими российской позиции по Украине и Сирии, то добился скорее противоположного эффекта. В кулуарах западные участники говорили, что Лавров, пытаясь напомнить слушателям об уроках истории, сравнил мюнхенский сговор с нынешней восточной политикой ЕС, в то время как более правильная аналогия – призывы учесть «особые интересы» России на постсоветском пространстве.

Приехать в Мюнхен, чтобы учить европейцев истории и пенять им на события 1938 года, при этом ни разу не произнеся словосочетание «пакт Молотова – Риббентропа», – это, по словам западных военных и дипломатов, «классический лавровизм», которому и удивляться не стоит. Именно поэтому на обидные высказывания главы МИД РФ зал никак не реагировал, а в кулуарах многие говорили, что Лавров читает уже третий раз подряд одну и ту же речь, и это уже скучно.

В действительности это совершенно не так – в прошлом году глава МИД зачитал как раз очень миролюбивую и конструктивную по нынешним временам речь, поскольку Кремль еще был настроен на сотрудничество с трамповским Белым домом. Но такая деформация восприятия у европейцев сама по себе говорит о многом. Заставить себя слушать и слышать россиянам будет чем дальше, тем труднее.

Проблема для России еще и в том, что слушать, слышать, пытаться переварить услышанное и критически задуматься о долгосрочном эффекте своих действий страна всерьез и не пытается. Как и раньше, российские власти игнорируют общение с военно-политической интеллектуальной элитой Запада на площадках вроде Мюнхенской конференции, потому что убеждены, что все собравшиеся там «говоруны» ничего особо не решают и что реальные вопросы решаются с начальниками.

Еще одно объяснение, которое приходится слышать в ответ на вопрос, почему в Мюнхене толком нет понятия «российская делегация» (есть лишь министр с его свитой и отдельные эксперты и бизнесмены), – это то, что мюнхенскую публику с ее русофобством «уже не переубедить». Подобное зеркальное отражение собственной системы, где экспертное сообщество и общество в целом особо не спрашивают при выработке внешней политики (их задача эту политику одобрять с различной степенью восторженности), во многом и стало причиной просчетов и ошибок с российской стороны, приведших к нынешнему состоянию дел. Это совсем не значит, что ошибок не делал Запад (делал, и очень много). Это значит лишь, что возможности избежать подобных ошибок продолжают упускаться.

Публикация подготовлена в рамках проекта «Европейская безопасность», реализуемого при финансовой поддержке Министерства иностранных дел и по делам Содружества (Великобритания)

Московский Центр Карнеги. 07.03.2018