Грузинский тупик: Тбилиси не знает, какие связи у Москвы, Сухума и Цхинвала

Антон Кривенюк

Премьер-министр Грузии Георгий Квирикашвили выступил с обращением в адрес властей России. Несмотря на краткость и отсутствие особой конкретики, это историческое в каком-то смысле обращение, вышедшее в канун 10-летия августовской войны в Южной Осетии 2008 года. Помимо своей исторической значимости, еще и очень показательный документ, отличная иллюстрация того, как стеретиопы и мифы общественного сознания определяют взгляды тех, от кого зависят политические решения.

Информационным поводом обращения является печальный юбилей войны 2008 года. В документе Квирикашвили отмечает: «В августе этого года исполнится 10 лет войне 2008 года. Это драматическое событие оставило глубокий след в сознании грузинского народа и в российско-грузинских отношениях. Разорваны дипломатические связи…»

Хотелось бы пройтись по тексту обращения, обратив внимание аудитории на то, как идеологические клише заводят в тупик даже не процесс урегулирования грузино-российских противоречий, а основополагающее понимание вопросов этой тематики.

«Сейчас перед нами стоит выбор — встретить эту дату взаимными обвинениями и острыми заявлениями, дефицита в которых за эти годы мы действительно не испытывали, или сделать разумные, пусть и маленькие шаги, чтобы вызволить наши отношения из этого заколдованного круга», — пишет Квирикашвили.

Если мы посмотрим на работу российской дипломатии в грузинском направлении на протяжении, по крайней мере, последних пяти лет, мы заметим крайне низкую активность, как будто Грузия выведена за периметр внешнеполитических интересов Москвы. Это практически так и есть. И есть много маркеров, свидетельствующих именно о такой реальности. Отсутствие дипломатических отношений; отсутствие инструментов в виде тех или иных структур, которые формируют и реализуют российские интересы в отношениях с Грузией; вялая и достаточно низкобюджетная активность инструментов «мягкой силы» Москвы; отсутствие интереса к стране, ее культуре и даже кругу пророссийски настроенных грузинских деятелей в разных сферах со стороны государственных российских каналов распространения официоза и пропаганды.

У Москвы на сегодня, очевидно, нет никакой политики в отношении Грузии. Ни мягкой, ни жесткой, ни через поддержку альтернативных политических инструментов — никакой вообще. Честно говоря трудно понять, почему в Тбилиси этого до сих пор не заметили. Реальность на поверхности.

Поэтому трудно сказать, что имеет ввиду Квирикашвили когда говорит о взаимных и острых обвинениях, в которых нет дефицита. Все, что есть в паблике, периодическая пикировка в связи с повесткой Женевских дискуссий и острые заявления курирующих отношения дипломатов в Тбилиси и Москве.

С одной стороны, для современной Грузии «российская проблема» чрезвычайно важная и животрепещущая тема, а, значит, естественно утрирование всех вопросов, связанных с этой тематикой. Также как и ощущение исключительной важности соответственно «грузинской проблемы» и для России.

Но это обращение грузинского премьер-министра показывает как раз общность взглядов общественного мнения и управленческой машины. Это плохой симптом. Он говорит о том, что и в Тбилиси, где считают «российскую угрозу» крайне существенной для будущего страны, не исследуют круг вопросов, связанных с проблематикой грузино-российских отношений, не общаются с российской политической и экспертной средой, не имеют механизмов изучения общественного и экспертного мнения.

«Мы и раньше заявляли и вновь заявляем, что заинтересованы в достижении реального прогресса Международных дискуссий в Женеве, для чего подтвердили готовность лично включиться    [в процесс]. Мы также готовы и к прямому диалогу с абхазами и осетинами и с этой точки зрения будем приветствовать действительно конструктивный подход российской стороны», — здесь содержится революционный на самом деле пассаж о возможности прямого диалога с Абхазией и Южной Осетией.    Но тут же видим аппеляцию к российской стороне, от конструктивности которой, по мнению Квирикашвили может, зависеть этот прямой диалог.

Здесь, возможно, с одной стороны, на первом плане стремление подкрепить основные идеологические постулаты грузинской стороны — территории Абхазии и Южной Осетии «оккупированы» Россией, и как следствие никакие политические шаги в налаживании связей с этими регионами невозможны без Москвы.

Если обращение преследует цель лишний раз напомнить себе и миру о своих принципиальных политических позициях, то этого достаточно. Но вне зависимости от этого должно быть трезвое понимание реалий, опять-таки вне зависимости от того, нравятся они или нет.

Казалось бы, вопрос первостепенной для Тбилиси важности, но в Грузии совершенно не знают, как устроены связи между Москвой, с одной стороны, и Абхазией с Южной Осетией, с другой.

В этом тексте не ставится цель рассказать об этих связях, поэтому остановимся на форме, а не содержании.

Чего конкретно не знают в Грузии о российско-абхазских и российско-осетинских взаимоотношениях? Как устроены институциональные их основы; как распределяется и работает российское влияние по официальным и неофициальным каналам взаимоотношений; какова текущая ситуация в Абхазии и в ЮО и как это отражается на возможностях российского влияния; какие есть «естественные» и конъюнктурные ограничители этого влияния; каков характер экономических связей между Москвой, Сухумом и Цхинвалом и как это отражается на политическом дискурсе и многое другое.

Одним словом, российское влияние в Абхазии и Южной Осетии — это комплекс процессов, в котором в Тбилиси не разбираются вообще. Если человек с улицы может позволить себе примитивизировать сложные процессы, чтобы облегчить самому себе понимание о них, то для управленческой системы подобная примитивизация крайне губительна. Если в Грузии на полном серьезе полагают, что у Москвы есть инструменты для того, чтобы управлять абхазской и югоосетинской дипломатией, это говорит лишь о том, что в этой стране на протяжении уже десятилетий никто не занимался серьезно этими регионами.

Ключевая задача этого обращения грузинского премьера, впрочем, обратить внимание российской стороны на ситуацию вокруг убийства в Цхинвале грузинского гражданина Арчила Татунашвили.

«Мы восстановили двусторонние торгово-экономические отношения, но цепочка трагических инцидентов продолжается. Это подрывает основы перспектив урегулирования российско-грузинских отношений. Последний трагический пример тому — смерть в Цхинвали две недели назад при невыясненных обстоятельствах нашего гражданина Арчила Татунашвили, тело которого, несмотря на множество попыток правительства Грузии, католикоса-патриарха и международного сообщества, до сих пор не передано семье. Я обращаюсь к высшему руководству Российской Федерации, чтобы, осознавая ответственность перед нынешним и будущим поколениями, мы сделали совместные шаги для преодоления существующего трудного положения».

Здесь та же ошибка, о которой мы говорили выше. Грузинская идеология об оккупации Абхазии и Южной Осетии, объективно завела в тупик именно Тбилиси. Культивирование мифа об оккупации — несомненно выигрышный шаг в позиционировании проблем страны во внешнем мире. Это хорошо и для поддержки угасающей пассионарности внутри самой Грузии. Может быть, это верно — выращивать в следующих поколениях жителей этой страны комплекс неполноценности в связи с утратой территорий, которыми полностью на самом деле современная грузинская государственность не владела ни одного дня.

Но непродуктивно в угоду идеологическим соображениям, хотя бы «для внутреннего потребления» не иметь реалистичного понимания о том, что из себя представляет российское присутствие в спорных для Грузии регионах.

Проблема, возникшая в связи с гибелью Татунашвили, по всей вероятности, следствие существования обширного рынка контрабанды на границе между Южной Осетией и Грузией. Отсутствие взаимодействия между пограничными службами безопасности на границах Абхазии и Южной Осетии с Грузией, и шире — нормального сотрудничества между правительственными структурами по обе стороны границы — давно большая проблема.

Но это никак не проблема российско-грузинских взаимоотношений. Аппеляция к Москве, в том числе по локальным криминальным поводам, как раз свидетельство глубокого непонимания природы реального взаимодействия оппонентов Грузии в регионе.

Да и в целом проблема Грузии заключается в двух вещах. С одной стороны, это падение интереса окружающего мира к стране и ее проблемам. Прямо пропорционально сокращению экономик и росту собственных проблем в тех странах, которые прежде оказывали Тбилиси активную поддержку. Кстати, в том же природа и падения интереса России к Грузии. Это не целенаправленное дипломатические игнорирование, это переоценка целей и задач своей политики в связи с ростом внутренних проблем.

Но главная проблема Грузии заключается в попытке непризнания реальности. Можно не признавать субъектность территорий, не признавать их статусы, придумать удобную для себя терминологию обозначения проблем. Но все эти годы Тбилиси отказывает реальности в ее признании реальностью.  В этом грузинский тупик.

EADaily. 11.03.2018