Угроза терроризма на постсоветском пространстве усиливается
Центр изучения перспектив интеграции (ЦИПИ) подготовил доклад «Угроза религиозного экстремизма на постсоветском пространстве» (есть в распоряжении редакции). Его авторы – директор и главный научный сотрудник Аналитического центра ИМИ МГИМО Андрей Казанцев и старший научный сотрудник Аналитического центра ИМИ МГИМО Леонид Гусев – проанализировали проблему исламского экстремизма на постсоветском пространстве. В докладе собрана информация о наиболее опасных террористических организациях в постсоветской Евразии, инструментах их финансирования, а также каналах вербовки боевиков. Презентация доклада состоится в Москве 11 декабря в МИА «Россия сегодня» в 11.00 «Евразия.Эксперт» предлагает обзор основных выводов.
20 ноября президент России Владимир Путин заявил, что военная операция в Сирии завершается. При этом в феврале 2017 г. президент отмечал, что в Сирии на стороне боевиков «ИГ» (запрещенная террористическая организация) и других группировок в тот момент воевали около 4 тыс. выходцев из России и 5 тыс. – из стран постсоветского пространства. Авторы доклада считают, что именно от «ИГ» исходит наибольшая террористическая угроза. По данным ежегодных публичных отчетов российского МВД, в 2016 г. число терактов в очередной раз возросло (до 2227 с 1538 в 2015 г.).
Северный Кавказ, трудовые мигранты из Центральной Азии, а также места лишения свободы являются ключевыми направлениями распространения религиозного экстремизма, отмечают авторы доклада. Самым проблемным регионом России в плане террористической угрозы остается Дагестан. В Чечне ситуация лучше, что связано с более жестким контролем со стороны руководства республики. Эксперты отмечают, что выходцы из Северного Кавказа составляют большинство среди россиян, которые воюют в Сирии и Ираке – 2900 человек, согласно информации ФСБ.
Уровень террористической угрозы в Азербайджане ниже, чем на Северном Кавказе или в странах Центральной Азии, сказано в докладе, однако для государства актуальна проблема вербовки новых участников радикальных группировок среди его граждан. Наиболее проблемной зоной является север Азербайджана. Это представляет угрозу и для России, так как Азербайджан на севере граничит с российским Дагестаном.
Что касается Армении и Грузии, то в этих странах террористическая угроза практически отсутствует в силу того, что подавляющее большинство населения исповедует христианство. Исключением является Панкисское ущелье в Грузии.
Согласно докладу, в последние годы наблюдается тенденция роста выходцев из стран Центральной Азии в качестве исполнителей терактов. «На территории России находятся, по разным оценкам, от 2 до 5 млн выходцев из стран Центральной Азии (часть из них трудовые мигранты, часть получила российское гражданство, в том числе нелегально, принимая в расчет коррупцию в сфере контроля миграции)», – отмечается в докладе. Наиболее подверженной джихадистской пропаганде группой являются трудовые мигранты, которые относятся к наименее социально привилегированным слоям общества и часто сталкиваются с ксенофобией и коррупцией.
Ситуация в странах Центральной Азии различается. «Пока характерной чертой совершаемых исламистами терактов в Казахстане является их ненаправленность против гражданского населения», – сообщают авторы доклада. Социально-экономические мотивы при вербовке в отряды боевиков в Казахстане менее значимы, чем в других странах Центральной Азии, так как положение жителей страны лучше, чем у соседей. При этом среди уехавших из Казахстана воевать вместе с боевиками много состоятельных людей.
Что касается Узбекистана, то власть в республике традиционно проводит жесткую политику в отношении религиозного экстремизма, сказано в докладе.
С приходом к власти в конце 2016 г. президент Шавкат Мирзиеев активизировал сотрудничество по антитеррористическому взаимодействию с партнерами на постсоветском пространстве.Тем не менее, считают авторы доклада, именно узбекские экстремистские структуры являются самыми сильными в регионе.
«Происходящие из Узбекистана экстремистско-террористические структуры действуют в основном за рубежом: в других странах Центральной Азии, в Афганистане и Пакистане, на Ближнем Востоке», – сказано в докладе. При этом в Сирии узбеки являются самой крупной монолитной группой среди выходцев из центрально-азиатского региона.
Кыргызстан, согласно анализу авторов доклада, в большой степени подвержен угрозам со стороны религиозного экстремизма в силу непростой социально-экономической ситуации, существования кланового противостояния по линии «север-юг», а также межэтнического конфликта на юге страны, где проживает узбекское меньшинство. «В настоящее время в Кыргызстане идет новая волна роста террористической активности», – отмечают аналитики.
Наиболее острая угроза терроризма и религиозного экстремизма в Центральной Азии, согласно анализу авторов доклада, сегодня существует в Таджикистане, что эксперты связывают с последствиями гражданской войны (1992‑1997 гг.), соседством с Афганистаном, а также тяжелой социально-экономической ситуацией и отсутствием возможности получения качественного религиозного образования.
Что касается источников финансирования экстремистов, то среди основных каналов поступления финансовых средств аналитики выделяют прямое финансирование радикальными исламскими фондами Ближнего Востока, выдачу вместо денег крупных партий товаров для реализации, а также финансирование через механизмы культурной помощи.
Существенным направлением распространения религиозного терроризма являются места лишения свободы, отмечается в докладе. К радикальным взглядам там приобщаются сокамерники экстремистских деятелей с тем, чтобы получить защиту в тюрьме. Кроме того, эксперты отмечают тенденцию к вытеснению «воровской идеологии» религиозным экстремизмом. Подобные места лишения свободы носят название «зеленые зоны».
В последние годы основным инструментом вербовки в ряды террористов новых членов стал интернет. При этом главную угрозу попытки коммуникации в сети представляют для молодых людей. Авторы доклада отмечают, что в 2016 г. в России было выявлено более 26 тыс. экстремистских и террористических ресурсов, что вдвое превышает показатели 2015 г. При этом по степени использования в террористических структурах «ИГ» русский язык занимает третье место после арабского и английского, пишут аналитики.
В заключение эксперты отмечают, что в настоящее время растет количество предотвращенных преступлений террористического характера. С одной стороны, это говорит о более активной и целенаправленной работе спецслужб, с другой стороны, угроза терроризма «имеет тенденцию к усилению», заключают аналитики.
Подготовила Юлия Рулева
Евразия.Эксперт. 04.12.2017
