Сингапур Лукашенко. Сможет ли Белоруссия перейти на биткоины и английское право

Артем Шрайбман

Белорусские технократы осознают, что им не под силу исправить все авторитарно-советские аспекты ментальности белорусского государства и его лидера. Вместо этого они пытаются строить новое вокруг старого, как бы обтекая его. Государство вроде бы ничего не выпускает из рук, просто в экономике рядом со старыми игроками появляются новые. Рядом, но пока не вместо. Даже слово «реформы» исчезло из лексикона правительственных реформаторов.

В ноябре и декабре Александр Лукашенко подписал два декрета, которые должны значительно ускорить либерализацию белорусской экономики и сделать ее более открытой для внешнего мира.

Первый – о раскрепощении деловой инициативы – упраздняет множество бюрократических препятствий для ведения бизнеса. В прошлое отправляются рудименты вроде обязательных печатей и ассортиментных перечней в магазинах. Вводится мораторий на новые налоги до 2020 года, урезаются полномочия контролеров, пожарных и санитарных инспекций. Многие виды бизнеса больше не требуют лицензий и регистраций. Параллельно парламент снижает административные санкции за нарушения в коммерческой сфере, готовится аналогичное смягчение уголовного кодекса.

Второй декрет – о развитии цифровой экономики – выглядит еще более амбициозным. Чтобы понять его важность в белорусском контексте, нужно немного предыстории.

Еще в середине 2000-х в Белоруссии создали особую экономическую зону для IT-компаний – Парк высоких технологий. Государство сделало лучшее, что могло, для этого бизнеса – перестало трогать его руками и снизило налоги. За десять лет термин «айтишник» стал общеупотребительным, синонимом белорусской мечты – доходы в этой сфере почти в пять раз превышают средние по стране. Сам Парк генерирует около миллиарда долларов выручки в год.

Новый президентский декрет призван развить успех. В Парк пускают новые компании, IT-бизнесу еще больше снижают налоги, продлевают льготный режим еще на тридцать лет, вводят институты английского права, упрощают перемещение капитала и наем иностранцев, для которых вводят безвизовый въезд.

Также планируется в несколько раз увеличить число выпускаемых вузами программистов. И в довершение Белоруссия становится первой страной в мире, где государство будет признавать и регулировать расчеты в криптовалютах, освобождая их от налогов. Последнюю меру считают опрометчивой даже некоторые либеральные белорусские экономисты.

Эта предновогодняя активность власти снова ставит вопрос о векторе эволюции белорусского авторитаризма. Появляется ли в Восточной Европе новый Сингапур?

Советский багаж

По внешним признакам среди постсоветских стран Белоруссия одна из самых подходящих для авторитарной модернизации. Небольшое европейское государство, зависящее от внешней торговли, с относительно эффективной бюрократией, невысокой коррупцией, европейскими дорогами и отсутствием этнорелигиозных конфликтов.

Но в белорусской экономике все еще доминирует доставшийся в наследство от СССР промышленный госсектор. Именно многолетняя череда его кризисов привела во власть в 2014–2015 годах когорту более прогрессивных чиновников. Ориентированные на общую либерализацию и открытие страны технократы возглавили экономический блок правительства, Нацбанк и МИД.

Ценой напряженных отношений с Москвой Минск ввел пятидневный безвизовый въезд для граждан восьмидесяти стран, включая ЕС и США. В следующем году планируется увеличить его до десяти дней. Власть перешла на жесткую монетарную политику, перестала печатать деньги для повышения зарплат под выборы, пошла на плавный рост коммунальных тарифов. Лукашенко даже согласился на пару волн сокращения госаппарата.

Пакет предновогодних и готовящихся мер не просто продолжение тренда. Это, пожалуй, первый в современной белорусской истории явный и масштабный результат совместного лоббизма двух сил – правительственных технократов и активной части бизнеса. Этот негласный альянс стал возможен не только благодаря общности мировоззрения его участников, но и потому, что за последние три года рыночники заняли относительно надежные позиции во власти и научились эффективно продвигать свои идеи.

Для успешного лоббизма либеральных мер в Белоруссии нужно аккуратно обходить красные флажки, которые расставляют антирыночные, охранительно-левые взгляды президента. Даже между заседаниями по двум бизнес-декретам Лукашенко проводил совещания, где ставил задачи по средним доходам по стране, скорости уборки урожая и снижению зарплат банкирам, потому что они «жирные коты». Действует табу на распродажу даже убыточных государственных промышленных гигантов и на шаги, влекущие, по мнению президента, потерю контроля власти над частным бизнесом.

Поэтому либерализация экономики при Лукашенко не выльется в необходимые для «сингапуризации» страны неприкосновенность частной собственности, верховенство права над решениями исполнительной вертикали и лично президента, независимость судов и так далее. Такие реформы стали бы покушением на сегодняшнее отсутствие сдержек в белорусской политике. За это Лукашенко будет стоять еще упрямее, чем за монопольный контроль над экономикой.

Окружение новизной

Технократы во власти осознают, что им не под силу исправить все авторитарно-советские аспекты ментальности белорусского государства и его лидера. Вместо этого они пытаются все больше строить новое вокруг старого, как бы обтекая его.

Не можем починить белорусское право – дадим IT-компаниям возможность работать по английскому, чтобы вернуть их из офшоров. Не можем убедить Лукашенко начать реструктуризацию убыточных заводов, пусть умирают своей смертью. А сами будем параллельно выращивать частный бизнес, который абсорбирует высвобождающуюся рабочую силу, когда кончатся деньги на поддержание госсектора на плаву.

Реформы делаются в тех областях и с таким темпом, чтобы президент не увидел в них угрозы своей власти. Государство как бы ничего не выпускает из рук, просто на поле появляются новые экономические игроки. Рядом со старыми, но пока не вместо них. Даже слово «реформы» исчезло из лексикона правительственных реформаторов – оно слишком идеологически заряжено в глазах Лукашенко. Теперь технократы говорят об «оптимизации», «развитии» или «оздоровлении».

У такого креативного пути трансформации системы есть свои плюсы и минусы. С одной стороны, белорусский бизнес рождается не из стихийного передела госсобственности, как в олигархической модели девяностых России и Украины. Этот бизнес выглядит здоровее для будущей устойчивости реформ, он распылен, не сконцентрирован в руках условной «семибанкирщины», людей, которые скорее хотят закрепить сферы влияния, чем добиваться равных правил для всех. Плавность преобразований также может помочь избежать очередного разочарования людей в плодах реформ, как это было в девяностые.

С другой стороны, этот процесс окружения старой экономики новой не может быть быстрым или несбивчивым. Власть будет продлевать жизнь ветхого госсектора всевозможными льготами, перекладывая налоговые и другие издержки на растущий частный бизнес.

Приток западного капитала будет сдерживаться и политико-имиджевыми проблемами Белоруссии. Уменьшение государственного пирога нервирует силовиков, побуждает их к полюбившимся в последние годы посадкам бизнесменов, чтобы вынудить их покупать себе свободу через «возмещение ущерба государству». Это отпугивает инвесторов. Периодически из-за новых кризисов будут просыпаться протесты. Они будут толкать власть на репрессии, которые, в свою очередь, мешают раз и навсегда сменить заголовки в мировых СМИ с «последней диктатуры Европы» на «стабильную IT-гавань».

Но, пожалуй, самый серьезный стратегический риск построения новой экономики по соседству с увядающей старой – неравенство. Растет разрыв между динамичным бизнес-классом Минска и миллионами людей в депрессивной провинции, которые живут на 200 долларов в месяц и держатся за рабочее место на еле живом госпредприятии или в колхозе. Если такое расслоение законсервировать, это создаст плодородную почву для успеха нового популиста после Лукашенко.

А если бедность и недовольство богатеющей столицей сконцентрируется, допустим, в восточных регионах страны, то включается риск, что однажды Россия захочет поиграть в условный «белорусский Донбасс». По мере выхода Минска из изоляции на западном фронте оснований для ссор с Москвой будет все больше.

Но сегодня важно зафиксировать новое качество внутренней эволюции белорусской элиты. Ее прогрессивная часть не в силах запустить трансформацию здесь и сейчас, по факту она занялась отложенной либерализацией.

Негласно и, вероятно, не до конца осознанно рыночники в правительстве пробуют создать новую конфигурацию экономических сил в стране. Такую, чтобы на момент транзита новая власть не смогла проигнорировать выросший и влиятельный частный сектор с его естественными запросами на цивилизованные, равные и предсказуемые правила игры. Сегодняшняя паллиативная либерализация – это выращивание будущего модернизационного лобби, прививка от того, что второй белорусский президент рискнет развернуть страну к советским практикам первого.

Московский Центр Карнеги. 25.12.2017