Что дал октябрь "Городу и миру" и каковы его уроки?
В интеллектуальной элите России доминируют две, в сущности, противоположные точки зрения на эти вопросы. Одни уверяют, что в результате Октября начался золотой век России, а ее мессианская роль была выдающейся, ибо так или иначе по пути России, ставшей СССР, впоследствии (во второй половине 40-х годов прошлого века) пошла целая треть человечества. Советский Союз будто бы не только боялись, но и уважали. А его распад есть не что иное, как результат предательства Горбачева и Ельцина.
Другие рассматривают Октябрь как типичный государственный переворот и явное преступление группы радикалов во главе с Владимиром Лениным. Отсюда их призыв объявить весь советский период сплошным мраком, провести декоммунизацию (по примеру Германии после Нюрнбергского процесса), и тогда страна пойдет «правильным» европейским путем. Дискуссия по «октябрьскому» вопросу, похоже, далека от завершения. Но некоторые факты очевидны.
Первое. Российский порыв к справедливости оказал серьезное влияние на социальную сферу стран классического капитализма. Рожденная Октябрем мировоззренческая установка на равенство быстро приобрела европейскую если не всемирную популярность. В сущности, это была попытка создания счастья для всех. Несмотря на обозначившуюся с начала XX в. тенденцию некоторого смягчения ужасов капитализма, до Октябрьской революции не было ничего подобного в практике даже самых «продвинутых» государств. Так что «социальность» (при всем последующем расхождении слова и дела советской верхушки) – несомненное благо, которое дал Октябрь стране и миру.
Сюда же нужно отнести установку большевистской власти на создание и развитие здравоохранения, образования, науки и культуры «для всех», что для того времени было бесспорным достижением. Второе. Подрыв и уничтожение колониальной системы – также во многом результат образования СССР и его стремления обеспечить равноправие всех народов. В конце концов, колониализм умер благодаря существованию и борьбе против него Советского Союза и других стран социалистического лагеря. Третье. Становление цивилизационных форм жизни в Центральной Азии. Практически безвозмездно СССР осуществил здесь грандиозную модернизационную миссию, превратив архаичный регион в несколько экономически состоятельных республик с высоким для своего времени уровнем образования, здравоохранения, науки и культуры. Четвертое. Китай. Сегодня нет сомнений в том, что заметно растет его влияние на ход жизни человечества в целом. На наших глазах китайская экономика становится самой крупной в мире, что еще совсем недавно казалось невозможным. А ведь именно СССР практически безвозмездно внес решающий вклад в становление материально-технической базы экономики Китая в 50-е годы, заложив тем самым основу для будущего «экономического чуда».
О вреде тоски по жизнеустройству в СССР
Должен признаться, что не испытываю ностальгии по СССР, которая сегодня достаточно широко распространена в стране. Правда, мне очень близка оценка дискуссии по поводу распада СССР, которую дал тогдашний лидер социалистической партии Украины А. Мороз, заметивший, что «тот, кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца, а тот, кто думает, что его можно восстановить, не имеет головы». Размышляя о балансе побед и поражений советской власти, всегда надо помнить о миллионах невинных человеческих жертвах сталинских репрессий, которые стали возможными именно потому, что в октябре 1917 г. страна жаждала справедливости, получила ее в каком-то виде, но полностью отказалась от свободы, которую дал Февраль. Этот отказ от демократических институтов повлек за собой монополию на власть вечно правящей партии и диктатуру одной личности, злодеяния которой оказались настолько ужасными, что не могут быть оправданы никакими успехами в модернизации страны.
Сегодняшний ренессанс уважения к Сталину – это одновременно и позор, и проблема для страны. И дело здесь не только в том, что «люди творят себе кумира». Обожание серийного мега-убийцы – это еще и очевидное следствие явного провала так называемых либеральных реформ, приведших к массовой бедности россиян, опрометчиво поверивших в благотворящую роль «свободного рынка». Словом, «прошлое никогда не было таким прекрасным, как сегодня».
Тоска по советской системе жизни вредна и бессмысленна не только потому, что она, так сказать, по определению лишает человека гражданских свобод. Ее несостоятельность очевидна еще и в экономическом отношении, так как замена рыночной организации экономики на административно-командную неизбежно воспроизводит хроническую нехватку нужных благ и постоянное перепроизводство ненужных. Поэтому директивное планирование как многолетний исторический эксперимент было просто запрограммировано на поражение в соревновании с рыночной экономикой, которая оказалась явно комфортнее и эффективнее для удовлетворения человеческих потребностей. Практика подтверждает такой вывод со всей очевидностью. Достаточно сравнить результаты социально-экономического развития Северной и Южной Кореи, а также ФРГ и ГДР до их объединения.
Словом, есть по меньшей мере три органических порока экономики, основанной на централизованном директивном плане. Первый – существенное ограничение потребительского выбора. Второй – запрет на предпринимательскую деятельность людей. И третий – фактическое игнорирование их инновационной активности при формально декларируемой государственной поддержке новаторства. Надо знать молодым и помнить пожилым, жаждущим возврата «брежневского благоденствия» с его неоспоримой «уверенностью в завтрашнем дне», что все эти пороки не исключение из каких-либо «хороших» правил, а фактически сами правила, сковывающие творчество людей, свойственное им в силу самой человеческой природы.
Все это, однако, никак не оправдывает шараханье страны в начале 90-х в другую крайность, а именно в почти ничем не регулируемую рыночную стихию. Современная Россия не нуждается ни в «просвещенной» автократии, ни в «благотворящем» свободном рынке. Она вполне созрела как для установления демократической политической системы с ее конкурентностью, сдержками и противовесами и регулярной сменяемостью власти, так и для формирования социального рыночного хозяйства, по определению заботящегося о «благосостоянии для всех».
Правда, для этого всем надо избавиться от некоторых стойких исторически обусловленных социокультурных традиций и привычек.
Преодолеть фетишизацию теорий, нетерпение и недоговороспособность Прежде всего, следует освободиться от почти религиозного поклонения модным «единственно правильным» теориям. Философы называют эту особенность нашего общественного сознания онтологизацией теоретических схем. На простом языке это означает, что мы свято верим во всемогущество теорий и, если представляется возможность, пытаемся внедрить их в жизнь независимо от того, хотят этого люди или нет.
Так было в 1917 г., когда у нас руководством к действию стала самая левая доктрина в мировоззренческом арсенале Запада, которая воплотилась в России в форме отвергающего коммерческие отношения «военного коммунизма». Так случилось и в начале 90-х, когда после 70 лет общего молчания мы, получив свободу практически из рук одного человека, в сущности, впали в «коллективное сумасшествие», когда ошибочно решили, что она и есть справедливость и восприняли ее как необходимое и достаточное условие сытой и цивилизованной жизни, по-ребячески уверовав в то, что «колбаса вырастает прямо из свободы». И это, конечно, было большой ошибкой, за которую приходится платить и по сей день.
Далее, мы до сих пор не можем избавиться от нетерпения в русском демократическом движении, которое берет начало еще от народовольцев, а отчасти и от декабристов. Нам кажется, что справедливое общество можно создать одним махом, будь то штурм Зимнего дворца или ельцинская шоковая терапия на основе радикального либерализма.
Но особенно вредит стране такая особенность нашего общественного сознания, как низкий уровень договороспособности. Как в 1917 г. в стране не было стремления найти точки соприкосновения различных политических сил, так и сегодня мировоззренческая непримиримость доминирует над готовностью находить зоны взаимного согласия, а деятельность как политиков, так и экспертов носит в основном сектантский характер. А раз культура диалога, культура компромисса, культура консенсуса практически на нуле, вполне естественно, что в обществе растет потребность в твердой сильной руке, которая только и может решить проблемы страны. Но ведь известно, что если авторитаризм продолжается достаточно долго, то стабильность превращается в застой, что, собственно говоря, мы и наблюдаем сегодня. В общем, это, так сказать, печальная константа российской истории. Автократия приносит какой-то порядок, проходит время – она надоедает, возникает стремление к разного рода либеральным перестройкам. Когда же побеждает либеральная доктрина,в результате ее реализации страна впадает в очередной хаос, и тогда опять возникает тоска по сильной руке – и все начинается сначала.
Эту дурную бесконечность необходимо преодолеть. И здесь велика ответственность не только власти, но и общества. При этом найти выход можно только на основе объективных научных и общественно-научных дискуссий, обеспечив прозрачность и качество принятия решения, что возможно только через механизмы демократических институтов. Они недаром берут начало в народном самоуправлении, которое у нас находится в зачаточном положении. Даже образованные интеллигентные люди не проявляют должного интереса к тому,чтобы именно отсюда начать построение реальных, а не имитационных демократических институтов.
Что впереди?
Россия сегодня находится, как, в сущности, и весь мир, на пороге принципиально новых изменений и в материальном, и в социокультурном отношении. На фоне невероятного ускорения научно-технического прогресса подвергаются серьезным испытаниям практически все институты послевоенного мира. Под угрозой климат земли, внутренняя и внешняя безопасность людей, кризис политических элит, растущее неравенство внутри стран и между странами, налицо признаки новой «холодной войны» и возобновление гонки вооружений. И, похоже, пока нет адекватных ответов на эти и другие экзистенциальные вызовы современности.
Как бы то ни было, любые революции сами по себе плохи. Они почти всегда не оправдывают ожиданий и почти всегда кровавы. Чтобы предотвращать их, нужно превентивно решать накапливающиеся в обществе проблемы, и здесь нет никакой альтернативы культуре взаимных уступок. И это в равной мере относится и к мировым, и к внутренним конфликтам. В сущности, это главный урок Великой русской революции.
Люди всегда мечтали и будут мечтать о каком-то справедливом общественном устройстве, причем, естественно, не только в утопиях будущего, но и в практике прошлого. Мое скромное знание истории говорит о том, что «золотой век» человечества, если он и был, то в 50–70-е годы прошлого столетия. Именно тогда капитализм впервые почти приобрел человеческое лицо, почти утратил классовый характер и почти добился, т.е. близко приблизился к идеалу «государства всеобщего благоденствия». Во всяком случае, в США и в Европ средний класс (50–70% населения) стал доминирующей силой социума. Характерно, что в это же время в Советском Союзе был такж создан средний класс, бедный по западным стандартам, но все-таки очень продвинутый по сравнению с 20–30-ми годами. Именно тогда миллионы инженеров, учителей, ученых, высококвалифицированных рабочих действительно получили и реализовали шанс на нормальную человеческую жизнь. Сегодня весь мир испытывает беспрецедентную неопределенность.
Это не только и не столько появление Трампа (экзотического политического лидера, если не сказать, политического хулигана) и Brexit, сколько страх перед весьма тревожной аналогией с изоляционизмом и протекционизмом 30-х годов, когда каждая страна проводила политику «грабь соседа» под лозунгом «все продавать и ничего не покупать». В результате такой политики заметно снизилась деловая активность, увеличилась безработица и почти остановилась международная торговля.
Слава богу, в нашем грешном мире есть еще влиятельные силы, которые в состоянии предотвратить гибель свободной торговли, однако растет влияние и правых популистов, выступающих за зажиточную жизнь своих народов, но в основном за счет других. Урок, который надо извлечь из всего этого, очевиден: следует избегать крайностей либерализма, национализма и административного регулирования. При этом самое главное – решить вновь возникшую проблему расширяющейся пропасти между кучкой богатых и массой бедных, что, конечно же, создает пугающую параллель с 1917 годом. Как бы то ни было, мы точно знаем, что может произойти, если игнорировать общественно неприемлемое неравенство.
Джон Кеннеди стремился построить «великое общество», и, надо сказать, преуспел в этом благородном начинании и, скорее всего, стал его жертвой. И еще он точно подметил, что «если вы не допускаете мирную революцию, то получите насильственную»...
На этот раз редакция, убежденная в исторической грандиозности событий столетней давности и верная демократическим принципам, решила не ограничиваться только размышлениями главного редактора «Мира перемен» по данной теме и обратилась к авторитетным ученым, политикам, общественным деятелям, публицистам и журналистам с просьбой ответить на три вопроса, связанных с Великой русской революцией.
1. С каким знаком Вы оцениваете Октябрь 1917 г. и весь советский период в истории России и почему - Великая революция или преступный переворот?
2. Какие уроки из Октября и опыта советской власти должен извлечь наш современник, независимо мыслящий российский интеллигент, чтобы не повторять прошлых ошибок?
3. Видите ли Вы какое-либо сходство российской ситуации сегодня, в 2017 г., с Россией 1917 г.?
Руслан Гринберг
