Китай и Центральная Азия: постсоветское наследие

Муратбек Иманалиев

Киргизский государственный и политический деятель, Генеральный секретарь ШОС в 2010-2012 гг.


Восприятие Китая жителями Центральной Азии серьезно отличается от того, как воспринимают Китай в Европе, остальной Азии, да и в других частях света. Географическая близость огромного Китая к Центральной Азии либо смущает, либо вдохновляет политиков, бизнесменов и обычных людей данного региона.

Поиск геополитического баланса сегодня практически безальтернативен – это Россия. Но сегодня российско-китайские отношения создают благоприятный геополитический фон для партнерства стран региона с Поднебесной.

Однако некоторые страны Центральной Азии рассчитывают на сотрудничество с США, и иногда небезуспешно, хотя, как представляется многим, американцы начинают терять интерес к региону и к нуждам его государств. В то же время Вашингтон вновь разворачивается в сторону Афганистана, что не может остаться без внимания в странах региона.

В Центральной Азии отсутствует собственная национальная синология: научная, дипломатическая, военная, экономическая и, разумеется, журналистская. По-существу, наличием серьезного и доступного китаеведения не может похвастаться ни одна из стран Центральной Азии. Сегодня актуальнейшая задача центрально-азиатских политиков, общественных деятелей и ученых – это быстрое создание исследовательских институтов, которые могли бы профессионально заниматься Китаем.

Нехватка серьезных научно-экспертных и публицистических работ привели к созданию двух весьма разных «образов» Китая в общественном сознании людей.

Во-первых, это все более укрепляющийся «страх» перед Китаем, который в сознании некоторой части населения в будущем представляется как мировой гегемон и агрессор. Следует отметить, что американский «страх» перед Китаем и «центрально-азиатский страх» имеют разное содержание.

Во-вторых, речь идет о перманентном восхищении достижениями Китая, которое сопровождается постоянно расширяющимся интересом жителей Центральной Азии к истории, культуре, традиционной медицине, национальным видам спорта Китая, китайскому языку.

Два антагонистических «образа» соседней страны сосуществуют параллельно, при этом не мешая друг другу. Совершенно очевидно, что в основе этого лежит отсутствие или нехватка объективной и доступной информации. Для китайских специалистов по Центральной Азии должно быть ясно, что движение в регион только в азимуте экономического и инвестиционного партнерства – это мало, а в ряде случаев еще и создает существенные проблемы. Требуется параллельное и синхронное продвижение «мягкой силы».

На начальном этапе независимости центрально-азиатские государства столкнулись со сложнейшей проблемой пограничного урегулирования, оставшегося от Советского Союза. Прежде всего следует отметить в основном негативную реакцию политиков, населения на итоги отдельных казахско-китайских, кыргызско-китайских и таджикско-китайских пограничных переговоров и соответствующие подписанные документы. В Казахстане возмущались меньше, в Кыргызстане больше. В частности, в Кыргызстане до сих пор сохраняется устойчивое мнение, что страна уступила значительные территории Китаю. Однако в данном случае речь не идет об «агрессивности Китая» в территориальных вопросах. По мнению многих жителей Кыргызстана, здесь определенную роль сыграла коррумпированность руководителей страны и ряда чиновников. Это влияет на формирование образа Китая в общественном мнении по вопросам кыргызско-китайских отношений и нередко является поводом для информационно-политических манипуляций ради решения тех или иных политических задач.

Помощь России в решении пограничных проблем, а также вполне разумное и спокойное отношение Китая к некоторым непростым инициативам центрально-азиатских стран во многом способствовали достижению достаточно аккуратных соглашений по границе.

Особо обсуждается будущее Китая и его внутренней и внешней политики, прежде всего в отношении соседей. Наибольшее внимание уделяется так называемой «китайской демографической и экономической экспансии», которая, по мнению некоторых общественных деятелей, имеет глубокие исторические корни. С другой стороны, есть немало людей, которые подчеркивают толерантность, миролюбие китайцев и напоминают о том, что Китай сам в течение длительного времени подвергался военным вторжениям и агрессии со стороны иностранных захватчиков.

Успехи Китая невозможно отрицать. В частности, речь идет о динамике экономического развития, достижениях китайской науки, культуры и спорта и так далее. Подчеркивается трудолюбие, бережливость китайцев – эти качества ставятся в пример. В кыргызской прессе уже появились призывы «учиться у китайцев». Особую поддержку эта тема получила среди бизнесменов и военных.

Большой интерес к Китаю проявляет молодежь центрально-азиатских стран, многие из них обучаются в китайских вузах. Молодые люди отмечают стабильность обстановки в Китае, толерантность китайцев, отсутствие шовинистических и националистических выпадов. Многие юноши и девушки Центральной Азии хотят связать свое будущее с Китаем.

Концептуальные подходы внешней политики Китая в Центральной Азии были изложены в речи премьера Госсовета страны Ли Пэна в Ташкенте в 1993 году и в выступлении Председателя КНР Си Цзиньпина в Астане в 2013 году.

Следует особо отметить, что преемственность основных принципов, направлений и инструментария является важной составляющей руководства Китая, хотя между двумя выступлениями прошло двадцать лет. При этом необходимо иметь в виду, что преемственность не означает неизменности, догмата принципов и основных направлений, а обуславливает их диалектическое развитие.

Глобальная инициатива председателя КНР Си Цзиньпина «Один пояс, один путь» – это не проект и не программа, а, скорее всего, предложение Китая евразийскому миру сконструировать некий исторический процесс социально-экономической, инфраструктурной и инвестиционно-финансовой «континентализации» Евразии.

Инициатива «Один пояс, один путь» имеет одно чрезвычайно важное фундаментальное значение не только для Китая, но и для всего мира: переход Китая в стратегическом контексте от позиций «ведомого», как предписывали рекомендации Дэн Сяопина, к позициям «ведущего», мирового лидера, второй экономической державы. Эта ситуация кардинально меняет логику и структуру отношений с Китаем, в первую очередь – его соседей, но отнюдь не принципы и механизмы сотрудничества.

Инициатива «Один пояс, один путь» – практически первый в истории КНР глобальный внешнеполитический программный подход государства к решению евразийских проблем. Но на этом пути немало препятствий.

Пекинский саммит «Одного пояса, одного пути» не только ярко высветил ряд достижений в реализации инициативы, такие, например, как формирование финансовой базы, основных маршрутов и пространств сотрудничества, некоторых полезных проектных решений, базовых компонентов новой «шелковой» дипломатии и так далее, но и выявил проблемы, которые необходимо устранить.

Сопряжение инициативы «Один пояс, один путь» и Евразийского экономического союза открывает серьезные, «двухпространственные» возможности для развития центрально-азиатских стран. Многоканальный компромисс, созданный этим сопряжением – это процесс, куда должны быть органично встроены государства Центральной Азии.

Предстоящий осенью текущего года ХIХ съезд КПК должен подтвердить достигнутые успехи, решить возникшие проблемы и открыть новые возможности.

Международный дискуссионный клуб «Валдай». 29.09.2017

Читайте также: