Центральноазиатские вызовы для России

Омурбек Бабанов

Кандидат в Президенты Республики Кыргызстан

За последние пять лет Россия совершила значительный геополитический прорыв, практически вернув себе в одиночку положение в мире, которое в свое время было у СССР. Делать оценки — задача истории и историков, но сегодня уже понятны причины успеха внешней политики России. Москве хватило политического чутья, чтобы увидеть, объединить и выразить протест самых разных международных политических игроков и групп — протест против монопольного евроатлантического, западного видения мира, непубличных закрытых внутриэлитных механизмов передачи власти; против экономических процессов, единственным бенефициаром которого стал «золотой миллиард». Статья В.Путина, опубликованная 1 сентября 2017 г. в преддверии саммита БРИКС, формулирует роль Москвы на международной арене в качестве борца с несправедливостью финансово-экономической архитектуры, не учитывающей возрастающий экономический вес развивающихся стран. По сути, как и сто лет назад, России удалось сформировать идеологию, которая стала проводником идей социальной справедливости для многих стран, — идеологию «нового социализма», основанную на более справедливом распределении ресурсов, признании разнообразия путей политического и национально-культурного развития.

Однако статус сверхдержавы подразумевает и многократно возросшее бремя ответственности, далекие горизонты планирования и стратегическое видение последствий текущих глобальных процессов. Важным тестом для мировой стабильности будет то, сможет ли Россия оперативно и адекватно ответить на новые вызовы, диктуемые реалиями XXI в., особенно наладить эффективное сотрудничество со странами-партнерами на своих границах, создав, таким образом, стабильный пояс политической, экономической и военной безопасности, который гарантирует мир и стабильное развитие четверти миллиарда жителей бывшего СССР.

«Игра престолов» в Центральной Азии

Укрепляя свои позиции в мире, Россия, как представляется, теряет статус в регионах, где ее влияние было традиционно высоким, в частности, в Центральной Азии, которая сейчас становится ареной «игры престолов» крупнейших супердержав.

За роль лидера в ЦА активно борется Китай, которому нужны новые рынки и новые ресурсы, особенно энергетические. Стратегия Китая формируется исходя из его понимания безопасности — Пекин опасается, что возможная нестабильность в государствах Средней Азии может способствовать росту напряженности в округе Синьцзян, известному своими сепаратистскими настроениями. Тактика Пекина —преимущественно экономическая. В Казахстане, Узбекистане, Кыргызстане активно создаются совместные предприятия с китайским капиталом. Например, в Таджикистане более 60% прямых иностранных инвестиций приходятся на КНР. В Кыргызстане объем китайского импорта в 2016 г. вырос практически на 50% по сравнению с 2015 г. В то время как российский импорт сократился почти на 20%.

Общий объем инвестиций в ЦА уже превысил 100 млрд долл., и еще около 800 млрд долл. будут вложены в ближайшие десять лет. Концепция «Нового Шелкового пути», предложенная Китаем, предполагает реализацию масштабных инфраструктурных проектов по строительству дорог, железнодорожных магистралей, авиахабов, портов, трубопроводов, а также объектов социально значимой инфраструктуры по всей Центральной Азии.

А недавно в борьбу за влияние в Центральной Азии включилась и Страна восходящего солнца. В структуре аппарата МИДа Японии есть даже специальная должность представителя по странам Центральной Азии, а премьер-министр Синдзо Абэ в конце 2016 г. предложил создать фонд развития для Центральной Азии с капиталом в 30 млрд долл.

США, усиливая присутствие в Афганистане, делает упор на военно-стратегическое сотрудничество в Центральной Азии. В Афганистане идет гражданская война, и отряды экстремистов все чаще захватывают приграничные районы страны. На этом фоне Казахстан заключил соглашение с Пентагоном о ВТС на пять лет, формирует миротворческий контингент по стандартам НАТО, совместно с США собирается создавать свой флот на Каспии. Аналогичные процессы происходят в Узбекистане, вышедшего из ОДКБ и отказавшегося от членства в ЕАЭС. Таджикистан теснее сотрудничает с Пентагоном в вопросах контроля афганской границы, и очевидно, что с решением Д.Трампа об усилении американского присутствия в Афганистане этот процесс еще более ускорится.

На роль духовного и мировоззренческого лидера в ЦА все настойчивей претендуют и ближневосточные союзники США — Саудовская Аравия и Катар, активно содействующие программам строительства мечетей и религиозного обучения. Не будем также забывать о традиционных интересах в регионе Турции, которая считает себя лидером тюркского мира. Очевидно, что Анкара постарается максимально нарастить собственное экономическое и политическое влияние в Центральной Азии.

Роль и значение Центральной Азии постоянно растет. Она уже стала ареной пересечения интересов важнейших международных игроков и зоной развертывания крупнейших интеграционных объединений и инициатив, таких как Евразийский экономический союз и «Экономический пояс Шелкового пути».

Усиление позиций основных геополитических игроков в перспективе несет серьезные вызовы для России у ее границ. А это, в свою очередь, представляет угрозу геополитическому статусу России как ведущей евроазиатской державы.

Новые вызовы «русского мира» на южных рубежах

Этнокультурная сфера

У южной границы России в Центральной Азии проживают около 70 млн человек, 9 млн из которых — русские. В самой России, только по официальным данным, работают более 5 млн выходцев из азиатских республик, неизбежно вносящих новый культурный и социальный тренд в российскую повседневность.

При этом в Центральной Азии происходит обратный процесс. Сфера русского языка и культуры постепенно сужается. Государства ЦА пытаются обеспечить свой лингвистический и культурный суверенитет. За более чем 25 лет независимости, количество людей, называющих русский в качестве языка повседневного общения, сократилось в ЦА почти вдвое. Казахстан объявил о плане перехода с кириллицы на латиницу. Количество этнических русских в Узбекистане, Кыргызстане и Туркменистане продолжает сокращаться.

Сейчас среди населения сохраняется большой спрос на изучение русского языка в силу деловых контактов и трудовой миграции, однако средняя школа не всегда может справиться с этим запросом. Не хватает учителей, учебников, а также культурно-образовательных программ, разработанных совместно с российской стороной.

Кыргызстан не заинтересован в вытеснении русского языка, неразрывно связанного с огромными пластами нашей истории и культуры. Программы преподавания языков дальнего зарубежья не означают отказа от особой роли русского как языка межкультурного общения. В наших общих интересах развивать и сохранять его потенциал.

Экономика

Интеграционные проекты, в которых Россия играет роль локомотива, такие как ЕАЭС и Таможенный союз, пока не заработали в полной мере, и только набирают обороты. Положительные результаты этих процессов мы ощутим несколько позже.

Экономические отношения России и Центральной Азии, по сути, остаются ограниченными в рамках принципа «рынки в обмен на рабочую силу». Центральная Азия предоставляет рынок для российских товаров, а Россия в обмен — трудовой рынок для мигрантов. На экономику ЦА сильно повлияли антироссийские санкции, в результате которых упал курс рубля, и многие трудовые мигранты были вынуждены вернуться в свои страны.

Сейчас Россия преодолевает этот кризис, и открываются возможности для нового этапа сотрудничества. Сегодня оно часто ограничивается нефтегазовой сферой. Однако мы, в Кыргызстане, хотели бы не только видеть активность «Газпрома», но и предложить совместные проекты, например, РАО ЕЭС — в сфере энергетики, РЖД — в создании транзитных транспортных маршрутов на историческом «Шелковом пути». Есть ряд проектов в сфере военной промышленности, разработки месторождений полезных ископаемых, переработки и поставок сельскохозяйственной продукции.

Уже сейчас российская сторона вкладывает значительные средства в перспективные проекты на территории республики. В будущем эти инициативы должны приобрести комплексный характер, предусматривать создание цепочек добавленной стоимости с участием нескольких стран ЕАЭС с перспективой вывода нашей продукции на рынки дальнего зарубежья.

Эти инициативы не «помощь», а совместный взаимовыгодный бизнес, развитие которого позволит снять противоречия внутри евразийского проекта.

Безопасность

Российские военные объекты в ЦА создавались еще по советским стандартам. Они способны противостоять крупным вооруженным формированиям, но не совсем отвечают требованиям времени и главному вызову — международному терроризму.

Террористы из Сирии, Афганистана и других горячих точек отправляют в Центральную Азию группы боевиков для организации терактов. Группировка «Таухид валь-Джихад» (Запрещена в РФ. - ред.), ответственная за теракт в метро Петербурга, совершенный в апреле 2017 г., стояла и за взрывом у посольства КНР в Бишкеке в 2016 г. ИГ (Запрещена в РФ. - ред.) ведет террористическую войну против России, но целью его атак также являются Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан.

Одновременно с Юга атакует наркотрафик — тысячи тонн опия и героина превращаются в новое химическое оружие современности, уничтожающее миллионы людей. А сам наркотрафик находится под контролем экстремистов, которые на эти деньги уже не только организуют теракты, но и напрямую влияют на политику целых стран, скупая коррумпированных чиновников. По оценкам ООН, в 2016 г. в Афганистане были произведены до 510 тонн героина, общей стоимостью более 5 млрд долл. Подобные бюджеты в руках террористов — практически неограниченные возможности влияния на внутреннюю политику в ЦА.

Основной геополитический риск на ближнем пограничье России — перетекание радикальных группировок с Ближнего Востока и Афганистана в республики Центральной Азии. Нападение боевиков на казахстанский город Актобе в 2016 г., взрыв у посольства Китая в Бишкеке, баткенские события в Кыргызстане и другие инциденты демонстрируют, что даже отдельные экстремисты несут огромные риски для безопасности региона. Учитывая прозрачность и протяженность российской границы с Центральной Азией, такая ситуация формулирует основной вызов безопасности для России в ближайшем политическом цикле.

Таким образом, Центральная Азия — в век террористов смертников — становится форпостом обороны России, принимающим первый удар локальных конфликтов, от наркотрафика и контрабанды, которые направлены в первую очередь в Россию.

Отражение новых угроз требует поиска новых форматов борьбы. Например, созрела необходимость в создании новых коллективных сил ОДКБ — частей пограничной охраны.

Вопрос о совместной охране общих границ часто вызывает политические споры, но нам пора осознать, что наличие общих угроз означает и общность интересов, что предполагает взаимное доверие и сотрудничество.

Транзит власти

На фоне этих факторов серьезнейшим вызовом, угрожающим Центральной Азии, становится угроза дестабилизации, которая для России может обернуться гораздо более масштабными проблемами, чем «украинский сценарий».

«Майданизации» внутренней политики центральноазиатских республик может способствовать запрос общества на обновление, выразителем которого, как это ни парадоксально, в условиях ограничения политической конкуренции становятся радикальные исламистские группировки, завоевывающие все больший авторитет. Коррупция, клановость, отсутствие развития — основные раздражители общества.

Слабость государственных институтов и коррупционные схемы формируют на границе «черные зоны», через которые в СНГ и ЕАЭС проникают огромные объемы контрабанды. Наши бюджеты не дополучают сотни миллионов долларов пошлин, а партнеры высказывают закономерное возмущение нарушением общего таможенного режима.

При всей кажущейся политической стабильности управления в Центральной Азии большинство ее лидеров — представители еще советского поколения, остающиеся у власти не один десяток лет. А это формирует архаичные методы управления, провоцирует усталость от власти у населения и, как показал опыт «арабской весны», приводит к моментальной дезинтеграции власти под действием внутренних и внешних факторов.

Необходимо понимать и менталитет азиатских республик: мифическое лидерство здесь признавать не готовы. Лидерство в Азии — это всегда высокий авторитет Лидера, общественное признание его способности быть медиатором в сложных конфликтных ситуациях межэтнического и межконфессионального напряжения; отстаивать интересы своей страны, находить новые пути экономического развития и благополучия ее граждан.

Центральная Азия сегодня стоит на пороге транзита власти. Поколение лидеров, начавших свою политическую карьеру еще в КПСС, неминуемо сменит новое поколение политиков, которые уже не видят в Москве «старшего брата».

Это процесс естественной смены поколений, и сопротивляться ему — значит пытаться строить плотины из песка на бурных горных реках. Однако эти изменения не означают исчезновения общих целей и задач в сфере безопасности, экономики, культурно-языкового и научного сотрудничества. Смена поколений ведет лишь к поиску новых механизмов политической кооперации.

В этой ситуации России, сделавшей ставку на обновление элит посредством своего внешнеполитического прорыва, необходимо стать гарантом транзита власти в Центральной Азии. Москве необходимо опираться на лидеров, отражающих общественный запрос на обновление и реформы, все более актуальный в регионе, предотвращать рост радикальных политических течений и препятствовать внутренней дестабилизации в республике.

РСМД не связан с кампанией по организации выборов Президента Кыргызстана и не поддерживает ни одного из зарегистрированных кандидатов. Возможность для публикации данной статьи предоставляется в целях организации научной дискуссии по вопросам российской внешней политики в Центральной Азии. Для обеспечения равного доступа к аудитории всех кандидатов редакция готова рассмотреть материалы от других кандидатов в Президенты КР.

РСМД. 13.09.2017