Белоруссия: небезусловный союзник

Юджин Румер, Богдан Белей

В 2014 году, когда Россия аннексировала Крым, завершился целый этап в развитии европейской политики безопасности — этап, начало которому было положено после окончания холодной войны. Действия России развеяли последние иллюзии — стало очевидно, что концепция единой и свободной Европы, чьи страны живут в мире друг с другом и соседями, не может служить основой европейской безопасности. Крушение сложившейся после холодной войны модели, основанной на предположении, что Россия со временем превратится в самую восточную опору системы европейской безопасности, поставило вопрос о необходимости полного пересмотра подхода НАТО и ЕС к отношениям с Москвой, превратившимся в конфронтацию.

У этого сдвига есть важные последствия, и главное — пришло понимание, что НАТО необходима новая доктрина в отношении России. За четверть века, прошедшую с окончания холодной войны, оборонительные силы и средства альянса и его потенциал сдерживания на европейском театре по большей части атрофировались, и их придется выстраивать заново. Россия вдруг снова стала угрозой для НАТО и его партнеров — а за последние десятилетия альянс от этого отвык.

Однако за те три года, которые прошли после аннексии Крыма, не только вернулась российская угроза и обнаружились слабые места оборонительной системы НАТО — стало очевидно, что и у самой России не все так гладко и с ее потенциалом, и с ее позициями на европейском континенте. Россия считает, что существует некая сфера ее «привилегированных интересов» — и проходит она по периметру ее границ. Она дважды прибегала на этом пространстве к военной силе — в Грузии и на Украине. Несомненно, в том, что касается проекции могущества и влияния в этом регионе, у России есть ряд явных преимуществ. Однако она не настолько, как многие предполагают, уверенно и полно контролирует гигантское пространство, которое ее руководство пренебрежительно называет «ближним зарубежьем». На самом деле поведение некоторых стран на периферии России говорит о том, что она не может рассчитывать на них как на союзников. Похоже, приписываемая императору Александру III фраза «у России есть только два верных союзника — армия и флот» все так же актуальна, как и полтора столетия назад.

Наверное, ни у одной из стран бывшего СССР нет настолько неоднозначных отношений с Москвой, как у Белоруссии. Ее долгое время считали самым верным союзником Кремля из всех постсоветских государств, однако на деле именно с Минском у российского руководства, пожалуй, больше всего проблем. Скорее всего, в новую эпоху, которая началась с событий 2014 года, Белоруссия так и останется для России трудным и непредсказуемым партнером, на которого не стоит полагаться в кризисной ситуации, но и обойтись без которого она тоже не может.

Общее наследие

Кажется, что отношения Минска и Москвы прочны как скала: Россия и Белоруссия связаны исторически, да и похожи. Два соседа с 1996 года существовали в рамках двустороннего Сообщества, а в 1999 году подписали официальное соглашение о создании Союзного государства. Белоруссия также входит в Евразийский экономический союз (ЕАЭС), который создан по инициативе России и который Москва считает основным инструментом собирания государств бывшего СССР в свою сферу влияния.

По своему внутреннему устройству Белоруссия похожа на Россию. В обеих странах у власти уже давно находятся лидеры, которые доминируют на внутриполитической арене и не терпят оппозиции, а политическая система во многом зависит от личности главы государства. И в России, и в Белоруссии сложились авторитарные режимы, и это в обозримом будущем вряд ли изменится. В экономике двух стран преобладают принадлежащие государству или контролируемые государством предприятия (госпредприятия).

Сходство и тесные связи между двумя соседями обусловлены историей и наследием советской эпохи. Республика Беларусь, у которой не было собственной государственности в новое и новейшее время и которая находилась под властью более могущественных соседей, — наследница Белорусской ССР, чьи границы сформировались в результате перекройки Восточной Европы после Второй мировой войны.

Белорусское направление, благодаря стратегическому расположению этих земель между Европой и Россией, было одним из основных для гитлеровского вторжения в СССР в 1941 году, так же как и более чем за сто лет до этого — для нашествия Наполеона. Бои на территории республики были одними из самых кровопролитных за всю Вторую мировую; освободить ее удалось лишь в 1944 году. Оборона Брестской крепости в 1941 году — до сих пор одна из самых славных страниц Великой Отечественной войны в советской и постсоветской историографии и литературе. За годы войны республика понесла тяжелейшие людские потери. В Белоруссии, как и в России, война с нацистской Германией и победа над ней по-прежнему воспринимаются как важнейшее событие XX века. В обеих странах годовщина этой победы — 9 мая — считается одним из самых важных государственных праздников.

Белоруссия много выиграла от послевоенного восстановления СССР: Москва вложила громадные ресурсы, чтобы отстроить заново разрушенные города республики, и превратила ее в один из главных центров тяжелой промышленности страны[1]. К началу 1980-х Белоруссия стала одной из самых благополучных союзных республик. Возможно, из-за сравнительно привилегированного положения в СССР, памяти о Великой Отечественной войне и масштабной идеологической обработки в Белоруссии во время перестройки не возникло массового народного движения за реформы и независимость. Республика сильно пострадала от аварии на Чернобыльской АЭС в соседней Украине в 1986 году, но, в отличие от последней, в Белорусской ССР эта катастрофа не стала толчком к политическому ренессансу. На референдуме в марте 1991 года более 80% жителей Белоруссии выступили за то, чтобы сохранить СССР и чтобы республика из него не выходила.

8 декабря 1991 года Белоруссия вместе с Россией и Украиной приняла решение о роспуске СССР и создании Содружества независимых государств со штаб-квартирой в Минске. Однако возможностей для быстрых перемен в получившей независимость республике не было: в политике здесь по-прежнему господствовала консервативная советская номенклатура, не желавшая проводить экономические и политические реформы. Экономика страны, и особенно ее основа — тяжелая промышленность, была ориентирована в основном на советский рынок, который развалился вместе с распадом СССР и тяжелейшим кризисом, поразившим экономику Советского Союза, а затем и России. Реализовать экономические реформы в Белоруссии было бы крайне трудно, и они сопровождались бы весьма тяжелыми социальными последствиями. Мало кто из политических лидеров — а то и вовсе никто — был готов осознанно идти на такой риск. И это остается одной из главных проблем белорусской экономики даже сейчас, четверть века спустя.

В условиях, когда реформы не проводились и экономические перспективы были весьма неопределенными, выборы 1994 года на незадолго до этого созданный пост президента вынесли на вершину политической системы практически не известного никому человека — мелкого чиновника советской эпохи по имени Александр Лукашенко. С тех пор он возглавляет страну, определяя ее политическое и экономическое развитие.

Долгий и тяжелый путь

Столь длительное пребывание Лукашенко на посту главы государства опровергает как обычную логику, так и прогнозы его многочисленных критиков. С самого начала своего первого президентского срока он публично заявлял о необходимости восстановить тесные связи с Москвой. Он выступал за валютный союз с Россией и даже объединение двух стран. В экономической политике Лукашенко отверг идеи Вашингтонского консенсуса и сохранил государственный контроль над командными высотами народного хозяйства Белоруссии. Одновременно он стал укреплять роль президента во внутренней политике и искоренять демократические достижения предыдущего десятилетия.

Все это, очевидно, находило отклик у населения страны, которое в большинстве своем стояло на консервативных позициях. Хаос первых лет независимости породил в Белоруссии серьезную ностальгию по сравнительному благосостоянию и стабильности советских времен. На референдуме в 1995 году граждане проголосовали за то, чтобы дать президенту право распускать парламент, вернуть флаг Белорусской ССР, поддержать идею экономической интеграции с Россией, и за статус русского языка как государственного наравне с белорусским. Даже в самом начале постсоветского переходного периода с его бесчисленными политическими и экономическими трудностями вряд ли можно было добиться подобных результатов в какой-либо другой республике бывшего СССР.

С тех пор история Белоруссии — это история государства, которое называют «застывшим во времени», «последней диктатурой Европы» и «музеем советского периода». Многие основополагающие свободы там урезаются. Активистов оппозиции отправляют за решетку или вынуждают эмигрировать, а некоторые из них бесследно исчезают; гражданское общество находится под постоянным мощным давлением, и сфера его деятельности очень сузилась. Лукашенко неоднократно переизбирался на президентский пост, но выборы ни разу не были свободными и честными. В рейтинге Freedom House Белоруссия названа страной с «консолидированным авторитарным режимом». По уровню демократии в 2016 году она получила 6,61 балла по семибалльной шкале, где 7 баллов обозначают абсолютную диктатуру. Белоруссия более авторитарное государство, чем Россия, хотя и ненамного (у последней 6,57 балла).

Страну часто называют реликтом советской эпохи, «последним анклавом нерыночной экономики» и «наименее реформированной посткоммунистической экономикой» в Европе. Но за этими нелестными оценками скрывается экономика, развивавшаяся последние 25 лет более успешно, чем можно было бы ожидать. Большую часть этого периода в народном хозяйстве Белоруссии наблюдался рост, и порой его показатели были довольно впечатляющими, достигая двузначных цифр. Как это ни парадоксально, именно отсутствие реформ вместе с базой, заложенной в советские времена, позволили Белоруссии пережить первые постсоветские годы. Экономике Белоруссии очень помогли инвестиции советской эпохи и современное — по меркам того времени — промышленное оборудование, которое Лукашенко и его администрации старались поддерживать и благодаря которому Белоруссия могла успешно конкурировать с другими государствами бывшего СССР.

В последние годы преимущество экономики Белоруссии основывается на другом факторе, тоже связанном с отсутствием реформ, — на тесных экономических связях с Россией. Лукашенко умело строит отношения с Москвой; в результате она стала главным источником жизненно необходимых белорусской экономике субсидий. Эти субсидии уже много лет предоставляются в форме чрезвычайно льготных цен на поставляемые Россией нефть и газ, которые Белоруссия затем реэкспортирует в Европу по куда более высоким ценам. К примеру, в 2015 году 26 % белорусского экспорта составляли продукты нефтепереработки, хотя своей нефти у страны нет. При этом почти 20% импорта Белоруссии приходится на долю сырой нефти и еще почти 10% — на долю попутного нефтяного газа.

По некоторым оценкам, за 2005–2015 годы общий объем этих субсидий составил примерно $100 млрд, а временами достигал четверти ВВП Белоруссии. Естественно, при столь сильной зависимости от Москвы белорусская экономическая ситуация тесно связана с российской, а значит, Белоруссия испытывает те же колебания.

Впрочем, экономику Белоруссии нельзя назвать совсем нереформированным «динозавром» советской эпохи. По оценкам, от 20 до 30% ВВП страны приходится на долю частного сектора. В каком-то смысле Минск и здесь — парадоксальным образом — извлек выгоду из результатов промышленной политики СССР. Одним из важных элементов частного сектора в Белоруссии является отрасль информационных технологий (ИТ), построенная на научно-технической базе машиностроительной промышленности, созданной в советский период. Как это ни удивительно для авторитарного режима, стремящегося сохранить контроль над командными высотами экономики, правительство Белоруссии не только терпимо относится к частному ИТ-сектору, но и явно поощряет его развитие.

В целом показатели белорусской экономики в течение двадцати пяти лет независимости по большей части превосходили ожидания. При примерно одинаковом стартовом уровне для всех постсоветских республик в начале девяностых к 2015 году ВВП на душу населения в Белоруссии (более      $16 000 в пересчете по паритету покупательной способности (ППС)) был на треть ниже, чем в России (примерно $24 000), но в два с лишним раза выше, чем на Украине (около $7800). Есть основания утверждать, что экономическая ситуация — одна из причин того, что в Белоруссии вот уже четверть века держится довольно высокий уровень внутриполитической стабильности.

Стабильная (по большей части) ситуация

Политической стабильностью Белоруссия, возможно, обязана не только сравнительно благополучному экономическому положению, но и негативным примерам потрясений в соседних странах и жесткому контролю властей над политической жизнью. В первые годы после распада СССР консервативные настроения в Белоруссии, отразившиеся в результатах референдума 1995 года, только усиливались из-за бурных событий в соседней России — неимоверных трудностей, сопровождавших демократические и экономические реформы, вооруженного противостояния в Москве в октябре 1993 года и начала войны на Северном Кавказе для восстановления контроля федерального Центра над сепаратистской Чеченской Республикой. На этом фоне «твердая рука» Лукашенко, должно быть, воспринималась населением как позитивный фактор, обещавший стабильность и определенную экономическую защищенность.

Политическую стабильность в Белоруссии также обеспечивает запугивание и подавление политической оппозиции, в том числе и жесткими методами. В стране несколько раз возникали серьезные волнения — особенно после президентских выборов 2010 года, когда тысячи людей вышли на улицы Минска, протестуя против переизбрания Лукашенко и многочисленных нарушений, допущенных в ходе голосования. Еще одна крупная волна манифестаций прокатилась по стране в 2017 году, на сей раз она была вызвана ухудшением экономической ситуации. Люди вновь вышли на улицы — в знак протеста против принятого властями закона о «налоге на тунеядство», который большинство населения сочло несправедливым. Однако власти предприняли шаги, которые заткнули рот критикам и не дали возникнуть организованному политическому оппозиционному движению, так что в итоге акции были эффективно локализованы лояльными Лукашенко правоохранительными органами и не создали серьезной угрозы его власти.

Систематически подавляя немногочисленную оппозицию в стране, белорусские власти оставляют некоторое количество важных «предохранительных клапанов», которые позволяют «выпустить пар» народного недовольства. Так, границы Белоруссии открыты: каждый гражданин, который хочет выехать за границу или эмигрировать, может сделать это без всяких помех. У жителей Белоруссии есть доступ к интернету без — или почти без — каких-либо заметных ограничений. Для государства, которое называют последней диктатурой Европы, степень свободы интернет-СМИ на удивление высока. Кроме того, в стране сохранились элементы гражданского общества — в научных и экспертных кругах, организациях частного сектора, — которые, несомненно, действуют очень осмотрительно и законопослушно и тем не менее проводят дискуссии, как правило невозможные в странах с диктаторским режимом.

Население Белоруссии, судя по всему, довольно таким положением дел или как минимум принимает его. Хотя данные социологических исследований в Белоруссии нельзя считать абсолютно достоверными, результаты опросов, которым в целом можно доверять, показывают, что нет серьезных угроз власти Лукашенко, пусть даже рейтинги его поддержки снижаются, когда экономические трудности в стране нарастают. Одна из причин — отсутствие альтернативы Лукашенко из-за консолидированного характера режима и эффективного подавления оппозиции.

Белорусы выступают за хорошие отношения с Россией и видят в ней наиболее вероятного партнера для решения экономических проблем своей страны, но в то же время хотят, чтобы Москва не вмешивалась в их внутренние дела. Тем не менее они, судя по всему, предпочитают более близкие отношения с Россией, чем с Европой.

То, что белорусское общество в целом согласно со сложившимся положением дел и не хочет ничего менять, может означать, что в политическом и экономическом развитии страны люди предпочитают стабильность. Однако Белоруссия в своем внутреннем развитии достигла того этапа, когда обеспечивать эту стабильность, скорее всего, будет все труднее — даже такому опытному политику, как Лукашенко.

Медвежьи объятия как политика безопасности

При Лукашенко стабильность стала одной из главных черт и внешней политики Белоруссии. Его благожелательное отношение к России, отказ следовать советам Запада и отвечать на его призывы провести экономические и политические реформы давно уже выросли в одновекторный внешнеполитический курс: единственная цель — поддерживать беспрецедентно близкие отношения с Россией. Этот курс, в свою очередь, стал одной из главных опор политического долголетия Лукашенко, поскольку помогает постоянно получать от России субсидии и поддерживать стабильность в Белоруссии.

Из-за сложных отношений с Европой и Соединенными Штатами Белоруссия, в отличие от некоторых других постсоветских государств, никогда не помышляла о вступлении в НАТО или ЕС. Первые двадцать пять лет независимости она в основном проводила политику тесной интеграции с Россией в военных вопросах. Некоторые критики даже называют белорусские вооруженные силы частью российской армии[2]. Здесь также сохраняются традиции советской эпохи: многие белорусские офицеры проходили обучение в России, а вооруженные силы двух стран регулярно проводят совместные маневры, — несомненно, в российских оборонных планах для европейского театра боевых действий Белоруссии отведена значительная роль.

Все это, однако, не означает, что Лукашенко не позволяет себе противоречить Москве. Он не раз делал это в вопросах торговли и даже в буквальном смысле прибегал к захвату заложника, чтобы добиться уступок или по крайней мере создать впечатление, что он готов отстаивать интересы своей страны перед лицом России[3]. Вряд ли какой-либо другой лидер постсоветского государства осмелился бы взять в заложники крупного российского бизнесмена с обширными связями в политических кругах и удерживать его, требуя «выкупа» от Кремля. Лукашенко сумел занять положение политика, уникально близкого к России, чем неоднократно пользовался — и, судя по всему, всякий раз выходил сухим из воды. Если не за рубежом, то по крайней мере в своей стране ему удалось создать себе образ лидера, который не зависит от Москвы и говорит на равных с любым хозяином Кремля.

В некоторых внешнеполитических вопросах Лукашенко также уклоняется от линии, проложенной Россией. Так, после российско-грузинской войны 2008 года он отказался признать независимость Абхазии и Южной Осетии, несмотря на то что Москва явно хотела, чтобы он это сделал. Аннексию Россией Крыма он тоже подверг критике, назвав ее «плохим прецедентом», не признал присоединение официально и лишь констатировал, что полуостров теперь «де-факто» находится в составе России[4].

Таким образом, все годы, которые Лукашенко находится у власти, он, судя по всему, умело использует желание Москвы выглядеть великой державой, за которой следуют другие государства. Заключив Россию в медвежьи объятия и утвердившись в качестве ее самого лояльного партнера, он одновременно приобрел и некоторые рычаги давления на Москву — она стала зависеть от него как от приверженца, на которого всегда можно рассчитывать. Ведь на кого еще она может положиться — если не на Лукашенко?

На распутье

Несмотря на некоторые значимые достижения в народном хозяйстве, внутренней и внешней политике, перспективы Белоруссии выглядят довольно тускло. Из-за падения цен на нефть и осложнений отношений с Россией белорусская экономика скатилась в рецессию. Главная из стоящих перед Минском проблем связана с судьбой крупных госпредприятий, составляющих «становой хребет» народного хозяйства страны. За счет масштабных денежных субсидий белорусского правительства (по сути финансировавшихся Россией) эти предприятия обеспечивают миллионам граждан Белоруссии занятость, экономическую защищенность и политическую стабильность. Их долго откладываемая приватизация — необходимое условие для возобновления экономического роста в Белоруссии и преодоления зависимости от российских субсидий.

Но приватизация станет не просто шагом к более рациональной организации экономики и росту. Для властей она будет означать отказ от контроля над командными высотами экономики. Более того, подобный акт неизбежно обернется тяжелыми социальными последствиями — тысячи рабочих госпредприятий лишатся гарантированной занятости и дохода. Для страны и режима, которые столь мало изменились за последнюю четверть века и которые цепляются, из страха перед возможными потрясениями, за статус-кво, пока это еще возможно, такая перспектива выглядит поистине ужасающей.

Тревога усиливается и от того, что приватизация чревата угрозой подрыва суверенитета и независимости Белоруссии, крахом столь тщательно выстроенных отношений с Россией. Приватизированные белорусские предприятия, скорее всего, скупят российские компании, многие из которых контролируются государством и не осмелятся пренебречь указаниями Кремля. Вряд ли Минск — по ряду политических, геополитических и коммерческих причин — будет способен привлечь покупателей из Европы и США, которые могли бы составить конкуренцию российскому бизнесу.

О политических и социально-экономических вызовах, связанных с приватизацией белорусских госпредприятий, известно уже давно. Но время идет, и они становятся все более трудными. Крушение сложившегося после холодной войны европейского порядка в Европе, вызванное аннексией Россией Крыма и началом необъявленной войны против Украины, только усугубляет эти проблемы.

Белоруссия после 2014 года: стратегия диверсификации

Последствия событий 2014 года сильно повлияли на Белоруссию и ее отношения с Россией. Экономическая, политическая и геополитическая обстановка для Белоруссии сильно осложнилась, и ее властям стало намного труднее решать задачи, связанные с руководством внутренней и внешней политикой страны.

Некоторые шаги России — аннексия Крыма, война на Востоке Украины, выкручивание рук Еревану, чтобы не допустить подписания Арменией Соглашения об ассоциации с ЕС, и эскалация напряженности на всей линии соприкосновения России и НАТО — недвусмысленно дали понять ее соседям, что Москва намерена обеспечить себе гегемонию в соседних регионах и не дать странам-сателлитам покинуть российскую орбиту, для чего при необходимости готова прибегнуть к силовым методам. Своими действиями Россия дала еще один сигнал: ее планы по реализации интеграционной схемы, созданию ЕАЭС, достаточно серьезны — и она намерена стать главным центром принятия решений в рамках этой организации.

Более того, в результате сильного падения цен на нефть и западных санкций сама Россия оказалась в стесненных обстоятельствах, что, скорее всего, умерит ее щедрость по отношению к соседям. Из-за того что ресурсов у Москвы стало меньше, она, вероятно, будет требовать в обмен на экономическую помощь более значительных политических уступок от государств-сателлитов.

Белоруссия ощутила на себе воздействие этих факторов, пожалуй, сильнее, чем другие соседи России — из-за беспрецедентной зависимости от Москвы. С одной стороны, Россия сократила поставки нефти, якобы для того, чтобы вынудить Минск выплатить прежние долги за газ, а с другой — из-за снижения мировых цен на нефть прибыль Белоруссии от реэкспорта топлива сократилась еще больше[5]. Возникший в результате спор урегулировали лично Владимир Путин и Александр Лукашенко, как утверждалось — на основе «взаимных уступок», но этот эпизод продемонстрировал, в каком сложном положении оказался белорусский лидер. В этой связи возникает вопрос: сможет ли он и дальше занимать настолько гибкую позицию в отношении России?

Лукашенко попытался диверсифицировать внешнеполитические варианты, которые есть у Белоруссии. О том, что президент стремится скорректировать курс своей одновекторной внешней политики, нагляднее всего свидетельствуют его попытки наладить диалог с Западом после кризиса на Украине в 2014 году.

Лукашенко предпринял ряд осторожных шагов: показал, что он готов возобновить сотрудничество с ЕС и США и пойти на уступки, чтобы санкционный режим, введенный против него за авторитарные методы, был отменен. В частности, были помилованы и освобождены шесть политических заключенных, ослаблены ограничения на деятельность белорусской политической оппозиции и двух оппозиционных газет; кроме того, власти допустили избрание в парламент двух кандидатов от оппозиции[6]. Вдобавок правительство Белоруссии ввело безвизовый режим для граждан многих стран, включая государства — участников ЕС и США, — он распространяется на краткосрочные поездки. В начале 2015 года Лукашенко выступил в роли хозяина встречи в Минске лидеров Франции, Германии, России и Украины, целью которой был договор о прекращении боевых действий в Донбассе. Эта встреча стала для президента Белоруссии поводом для диалога с главами ведущих европейских держав и возможностью повысить собственную значимость и значимость своей страны на международной арене. Сигналом о том, что Запад готов позитивно отреагировать на попытки Лукашенко корректировать свой курс, стала серия визитов официальных представителей Соединенных Штатов и Евросоюза.

После украинского кризиса стало уже совершенно очевидно, что перед Лукашенко стоит непростая дилемма. Чтобы избежать собственного серьезного кризиса, Белоруссии необходимы внутренние реформы. Однако такие реформы сопряжены с целым рядом рисков, в частности тяжелыми социально-экономическими последствиями и политическими волнениями, которые могут создать угрозу стабильности режима и спровоцировать вмешательство России. Успех реформ невозможен без помощи Запада и также чреват риском вмешательства России с целью сохранить Белоруссию в своей орбите и не допустить «дрейфа» Минска в западном направлении.

Однако и альтернативный вариант — отказ от реформ — весьма опасен для Белоруссии. Это приведет к усугублению экономических трудностей, росту напряженности в обществе и увеличит вероятность дестабилизации политической обстановки. Такое развитие событий тоже может спровоцировать российское вмешательство или вынудить власти Белоруссии обратиться к Москве за финансовой помощью, что еще больше увеличит зависимость страны от соседней державы, подорвет ее самостоятельность и суверенитет.

Пока что Лукашенко предпочитает дистанцироваться от России — иногда он даже демонстрирует открытое неповиновение Москве. В частности, он неоднократно отвергал просьбы российской стороны создать авиабазу на территории Белоруссии[7]. Кроме того, он подверг резкой критике решение Москвы ввести пограничный контроль на границе с Белоруссией в ответ на разрешение въезжать без визы на территорию Белоруссии для краткосрочного пребывания гражданам целого ряда государств. Во время вышеупомянутого нефтегазового спора Лукашенко обвинял Россию в неподобающем давлении на Минск, утверждая, что Москва берет Белоруссию «за горло».

Наиболее важным из шагов, предпринятых Лукашенко, чтобы дистанцироваться от России, пожалуй, можно считать введение в 2016 году новой военной доктрины страны. Как и можно было ожидать, в этом документе подчеркивается сугубо оборонительный характер военной политики Белоруссии. Главной задачей там названа защита страны от военных угроз, среди которых обозначены и открытая внешняя агрессия, и иные формы покушения на независимость и суверенитет, территориальную целостность и конституционный строй государства. Как сообщается, задача новой доктрины — защитить Белоруссию от гибридных угроз, пусть даже конкретно эти угрозы в ней и не упоминаются. Утверждается, что в рамках повседневной подготовки и учений белорусских вооруженных сил уже идет отработка способов борьбы с гибридными угрозами. Текст доктрины, судя по всему, косвенно (но вполне прозрачно) дает понять, что серьезная угроза безопасности, суверенитету и территориальной целостности Белоруссии исходит не только от НАТО, но и от России. Белорусские авторы также отмечают, что согласно новым документам Минск в целях укрепления безопасности в регионе будет стремиться поддерживать связи с НАТО и ЕС и увеличивать прозрачность.

Вместе все эти изменения свидетельствуют о начале нового этапа в российско-белорусских отношениях. Кремль и раньше никогда не считал свои отношения с Минском само собой разумеющимися: Белоруссия всегда была для России непростым союзником, требовавшим особого обращения со стороны высшего руководства. Но после 2014 года Белоруссия, похоже, стала еще более ненадежным сателлитом: она осторожно, но целенаправленно движется к многовекторной внешней политике, диверсифицируя международное сотрудничество и отходя от принципа почти исключительной опоры на Москву.

Что дальше?

Отношения России и Белоруссии, несмотря на их особый характер и историческую близость двух стран, всегда были неровными — Москва не была в них уверена и тратила немало политического и финансового капитала на их поддержку. За последние несколько лет, после разрыва отношений между Востоком и Западом из-за российской агрессии против Украины, многочисленные и серьезные разногласия Москвы и Минска вышли на поверхность, а во внутренней и внешней политике Белоруссии наметилось несколько важных новых тенденций. Благодаря этому начавшемуся расхождению Москвы и Минска впервые стало очевидно, что то, что происходит в Белоруссии даже при таком президенте, как Лукашенко, нельзя описать, просто приклеив Белоруссии ярлык последней диктатуры Европы. Внутреннее устройство страны не поддается упрощенному определению: ее общественный и экономический ландшафт более многообразен, чем можно судить по этому ярлыку.

Из-за политических, экономических и социальных особенностей Белоруссии маловероятно, что ее внутреннее устройство быстро изменится. Более того, такое изменение даже нежелательно, поскольку чревато серьезными внутриполитическими проблемами и может спровоцировать вмешательство России — а подобное развитие событий обернется тяжелыми последствиями для всех.

Как бы то ни было, непростые отношения России и Белоруссии интересуют и другие страны. В результате крушения сложившейся после холодной войны системы безопасности и роста напряженности между Западом и Востоком Белоруссия стала для Европы критически важной территорией, буфером между Россией и НАТО. Из-за своего географического положения Белоруссия может сыграть ключевую роль в возможных операциях России против НАТО, направленных на то, чтобы разорвать и блокировать единственный сухопутный мост между прибалтийскими государствами и другими странами альянса.

В случае конфликта между Россией и НАТО Белоруссия неизбежно окажется в центре событий — из-за эскалации напряженности и действий противоборствующих сторон по мобилизации и перегруппировке вооруженных сил. С точки зрения НАТО сухопутный «коридор» между Прибалтикой и другими членами Организации — одно из самых слабых мест в системе обороны альянса.

Точно так же и с российской точки зрения Белоруссия имеет важнейшее значение для любых операций против прибалтийских государств.

Но могут ли российские военные стратеги по-прежнему рассчитывать, что Белоруссия будет надежным союзником и партнером, готовым сотрудничать с Москвой в такой военной операции? Некоторые действия белорусских властей, особенно после 2014 года, говорят о том, что российскому командованию не стоит полагаться на такое сотрудничество как на само собой разумеющееся. Судя по информации о новой военной доктрине, просочившейся в белорусские и зарубежные СМИ, страна вряд ли будет участвовать в какой-либо операции России против НАТО.

В любом случае, если напряженность между Россией и Западом перерастет в открытую военную конфронтацию, последствия для Минска будут катастрофическими. Ни одна страна Европы не пострадала больше Белоруссии от прошлых войн на континенте — и ни одна не потеряет больше в этом гипотетическом конфликте.

Получается, что единственный логичный вариант для белорусского руководства в условиях, когда конфронтация между Востоком и Западом возобновилась, — создавать неуверенность у обеих сторон и прокладывать тщательно выверенный курс между двумя оппонентами. Любое отклонение от этого курса в ту или иную сторону чревато для Белоруссии серьезными рисками.

Что же касается США и ЕС, то, судя по опыту, полученному после 2014 года, прежняя политика изоляции Белоруссии и применения санкций, чтобы наказать Минск и подтолкнуть его к созданию более открытой и инклюзивной внутриполитической системы, как минимум оказалась неэффективной, а как максимум попросту утратила целесообразность. Вашингтон и Брюссель вводят в действие новую политическую концепцию с акцентом на сотрудничество при одновременной стимуляции внутренних изменений — этот курс, по сравнению с прежним, выглядит куда более многообещающим и реалистичным.

Это означает, что США и их союзники должны адекватно реагировать на недавние шаги Минска навстречу Западу. Необходимо понимать, что у Белоруссии и России глубокие и необычайно важные связи — и эти связи сохранятся в будущем. Нужно учитывать, что любые перемены в Белоруссии — если они начнутся — будут медленными, постепенными и могут поначалу, а то и дольше, сопровождаться временными откатами назад. Вашингтон и его партнеры должны понять, что белорусское общество отличается сложной внутренней динамикой и что неоднозначность внешней политики Минска и его политики безопасности может послужить интересам США и их союзников. Западным странам необходимо наладить сбалансированное двустороннее и многостороннее сотрудничество с Белоруссией, причем основано это сотрудничество должно быть на «спросе», а не на «предложении» — исходя из предпосылки, что Минск лучше понимает, как ему дозировать свое взаимодействие с Западом и какую цену он готов заплатить за это в отношениях с Москвой. Лучшего варианта у Запада нет, и, возможно, действуя по принципу «тише едешь, дальше будешь», удастся не проиграть эту гонку.

Данный материал основан на работе, поддержка которой осуществлялась Министерством иностранных дел Норвегии.

Юджин Румерв прошлом сотрудник Национального разведывательного совета США, специализировался по России и Евразии. В настоящее время — старший научный сотрудник Фонда Карнеги за Международный Мир и директор его Российско-Евразийской программы.

Богдан Белейбывший младший научный сотрудник (стипендиат программы Джеймса Гайтера) Российско-Евразийской программы Фонда Карнеги.

Примечания

1 Marples D. R. Belarus: From Soviet Rule to Nuclear Catastrophe. — L.: Palgrave Macmillan, 1996.

2 В качестве еще одного источника см.: Marin A. Trading Off Sovereignty: The Outcome of Belarus’s Integration With Russia in the Security and Defence Field. — Center for Eastern Studies (OSW). — 2013, April 29 // https://www.osw.waw.pl/en/publikacje/osw-commentary/2013-04-29/trading-sovereignty-outcome-belaruss-integration-russia

3 См. также: Rogan A. Minsk V. Moscow — Another Trade War. — Russia Supply Chain // http://www.russiasupplychain.com/minsk-v-moscow-another-trade-war/; Fertilizer Feud Nears End as ‘Potash Hostage’ Back to Russia. — RT. — 2013, November 22 // https://www.rt.com/business/uralkali-baumgertner-extradite-russia-120/

4 В качестве еще одного источника см.: Smok V. Belarus Refuses to Support Russia’s Invasion of Ukraine. — Belarus Digest. — 2014, March 6 // http://belarusdigest.com/story/belarus-refuses-support-russias-invasion-ukraine-17082

5 См. также: Kremlin to Avoid Full-Scale Oil and Gas War With Minsk. — Belarus in Focus. — 2016, July 25 // https://belarusinfocus.info/international-relations/kremlin-avoid-full-scale-oil-and-gas-war-minsk; Обиды накопились, градус напряжения вырос. Что обсудят в понедельник Путин и Лукашенко. — TYT.BY. — 3 апреля 2017 года // https://news.tut.by/economics/537690.html

6 В качестве еще одного источника см. Kulakevich T. Belarus-EU Thaw: Will It Last This Time? — UDF.by. — 2015, August 14 // http://udf.by/english/featured-stories/126573-belarus-eu-thaw-will-it-last-this-time.html

7 См. также: Lukashenko: No Need for a Russian Air Base in Belarus. — BelTA.by. — 2017, March 2 // http://eng.belta.by/politics/view/lukashenko-no-need-for-a-russian-air-base-in-belarus-98468-2017/

Московский Центр Карнеги. 15.08.2017

Читайте также: