Азербайджан – Туркменистан: прагматическое сближение?

Сергей Маркедонов

Доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ

______________________________________________________________________________________________

8 августа 2017 года стартовал двухдневный официальный визит президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова в Азербайджан. Основной темой его переговоров с Ильхамом Алиевым стало взаимодействие в энергетической и транспортной сфере.

Главы двух государств подписали Декларацию о стратегическом сотрудничестве. Помимо этого был подписан ряд двусторонних документов на правительственном уровне. Впрочем, помимо энергетики лидеры двух государств «держат в уме» многие другие факторы.

Визиту Бердымухамедова уделяется большое внимание. И не только в Баку и Ашхабаде, но и во всех столицах, заинтересованных в продвижении своих интересов на Каспии. Такое внимание легко объяснимо. После распада Советского Союза азербайджано-туркменские двусторонние отношения развивались непросто. В них были и резкие падения, кризисы, и периоды улучшений, когда казалось, что страны могут достигнуть прагматических договоренностей по спорным вопросам. В течение почти 70 лет только два государства – Иран (до 1935 года Персия) и Советский Союз – были единственными прибрежными государствами Каспийского бассейна. С распадом СССР ситуация изменилась. Туркменский дипломат Елбрас Кепбанов в начале 1990-х годов справедливо замечал: «Очевидно, что изменение геополитической ситуации и возникновение новых независимых стран в Каспийском регионе предопределили новое соотношение интересов». Начался долгий процесс по инвентаризации своего каспийского «имущества».

И одной из главных болевых точек на этом пути стал спор между Баку и Ашхабадом по поводу месторождения, известного в Азербайджане как «Кяпаз», а в Туркменистане как «Сердар». Эксперты оценивают это месторождение как источник значительных нефтяных и газовых богатств (соответственно 80 млн тонн нефти и 32 млрд кубометров газа). По справедливому мнению политолога Рустама Мамедова, «внутренние административные границы между советскими республиками на Каспии были определены в 1970 году в связи с освоением нефтяных богатств озера. Однако эти границы были нечеткими, а карта оказалась составленной весьма условно. Вот почему в 1990-х годах при возникновении необходимости делимитации азербайджано-туркменской границы возникли горячие споры и дебаты».

В июле 1997 года российские нефтяные компании «Роснефть» и «ЛУКОЙЛ», с одной стороны, и Государственная Нефтяная Компания Азербайджана (ГНКАР) – с другой, подписали соглашение о совместной разработке нефти на азербайджанской части шельфа, включая месторождения «Кяпаз» и «Азери» (оспариваемые Туркменистаном). Тогда Ашхабад выразил «решительный протест» Москве и 6 августа 1997 года первый президент России Борис Ельцин публично объявил об аннулировании контракта с Азербайджаном. Тогдашнее решение, принятое Москвой, придало негативную динамику российско-азербайджанским двусторонним отношениям (и без того осложненным факторами Карабаха и Чечни). При этом Москва руководствовалась таким доводом Туркменистана, что в бытность СССР это месторождение согласно межреспубликанскому разделению входило в собственность Туркменской ССР. Однако вслед за этим, 1 сентября 1997 года, Туркменистан выставил спорное месторождение на первый раунд международного тендера по освоению туркменского шельфа Каспия. Американская компания «Mоbil» выиграла тендер, но заключать соглашение (в отличие от российских нефтяников) сразу же не стала, дабы «не сжигать мосты в Азербайджане».

Впрочем, отношения между Азербайджаном и Туркменистаном не сводились к «спору хозяйствующих субъектов». Они превратились в серьезную политическую проблему. В ноябре 2002 года после истории с покушением на первого туркменского президента Сапармурата Ниязова (в которой до сих пор много неясностей и нестыковок, а многие эксперты сомневаются и в факте самой попытки физического устранения «Туркменбаши») Ашхабад обвинял Баку в пособничестве заговорщикам и террористам. Дипотношения между двумя странами были установлены в июне 1992 года, но туркменское посольство в Баку открылось только в июне 1999 года и было закрыто в июне 2001 года из-за «временных финансовых трудностей». Забегая вперед, скажем, что договоренности между президентами Азербайджана и Туркмении о возобновлении его работы были достигнуты на полях неформального саммита СНГ лишь в июне 2007 года. Азербайджанское посольство в Ашхабаде было открыто в конце декабря 2002 года, что после скандальной истории с покушением на Ниязова было воспринято как политическая сенсация.

Как бы то ни было, а попытки решения спорной проблемы предпринимались поверх имеющихся разногласий. В 1998 году в Азербайджане и Туркмении были созданы специальные экспертные группы для ведения переговоров по разграничению на Каспии. Казалось бы, со сменой власти в Туркменистане (де-факто Бердымухамедов стал главой государства в декабре 2006 года, а де-юре – в феврале 2007 года) появился шанс на позитивные изменения. В мае 2007 года глава МИД Азербайджана Эльмар Мамедьяров совершил визит в Ашхабад, где встретился с туркменским президентом. Этот визит некоторые эксперты и журналисты поспешили назвать «прорывом в двусторонних отношениях». Но если отбросить эмоции, то именно тогда Мамедьяров предложил президенту Туркменистана создать совместную межправительственную комиссию по расширению сотрудничества, а Бердымухамедов, в свою очередь, эту идею поддержал. Тогда же состоялись переговоры глав МИД двух государств. В июне 2007 года президенты Туркменистана и Азербайджана встретились на полях неформального саммита СНГ в Стрельне. Именно с этого времени лейтмотивом официальных заявлений с двух сторон стал тезис, что «по статусу Каспия достигнуто сближение позиций». 19 мая 2008 года президент Бердымухамедов совершил официальный визит в Баку, а буквально за день до этого Азербайджан оплатил Ашхабаду долг за природный газ, поставленный в 1990-х годах. Главам двух государств удалось договориться о том, что на территориях пересечения азербайджанских и туркменских участков не должно осуществляться никакой работы по разведке и добыче вплоть до полного определения статуса Каспия.

Однако ожидания по поводу быстрой нормализации оказались завышенными. Уже в июле 2009 году Гурбангулы Бердымухамедов заявил, что Ашхабад считает своими спорные с Азербайджаном каспийские нефтегазовые месторождения, и будет отстаивать свои права в Международном арбитражном суде. При этом туркменский лидер и его чиновники, озвучивавшие позицию своей страны, публично констатировали, что готовы признать любое судебное решение по данному вопросу. Эта инициатива вызвала бурную реакцию в Азербайджане, хотя первым лицам страны удалось уйти от жесткой риторической дуэли с туркменскими визави.

Спор вскоре утих, чтобы снова вспыхнуть в июне 2012 года. Поводом для обострения двусторонних отношений стали попытки туркменской стороны провести работы на месторождении «Сердар/Кяпаз». Туркменское судно, посланное для реализации этой цели, было задержано пограничными силами Азербайджана. Как водится в таких случаях, дипломаты двух стран обвинили друг друга в срыве договоренностей 2008 года. Туркменская сторона обвинила азербайджанских пограничников в превышении полномочий и заявила о готовности к адекватному ответу на аналогичные шаги в будущем. Таким образом, в очередной раз двусторонние отношения, подобно маятнику, совершили возвратное движение. По справедливому замечанию востоковеда, эксперта агентства «Регнум» Станислава Тарасова, «в период 2007-2017 годов между Ашхабадом и Баку состоялись всего четыре взаимных визита на высшем уровне». Добавим к этому, что значительная их часть имела место в период «оттепели» 2007-2008 годов, который сменился новой стагнацией.

В чем же интерес Баку и Ашхабада к нормализации двусторонних отношений? Почему именно сейчас, летом 2017 года наметилось оживление и попытки выйти на новую «оттепель»? Впрочем, судя по стратегической Декларации, подписанной в первый день визита Гурбангулы Бердымухамедова в Баку, стороны не хотят ограничиваться полумерами и видят свой интерес в наращивании кооперационных связей.

Думается, для такого поворота событий есть несколько причин. Во-первых, двусторонняя динамика. И Баку, и Ашхабад пытаются найти прагматические развязки для урегулирования многолетнего спора. Но дело, разумеется не только в этом. После принятия американского пакета санкционных мер против Ирана и России Азербайджан и Туркмения получают возможности для того, чтобы стать привилегированными партнерами Запада на Каспии (из пяти прикаспийских стран две оказываются под прицелом ограничительных мер), а также потенциально двумя партнерами, которые могли бы стать нефтегазовой альтернативой Москве. Как отмечает эксперт вашингтонского Центра стратегических и международных исследований Джеффри Манкофф, «в зависимости от развития мировых энергетических рынков в ближайшее десятилетие или около того значение поставок каспийских энергоресурсов для Европы может пойти на убыль. Но США все же будут поддерживать трубопроводы через Южный Кавказ как средство для обеспечения геополитического плюрализма». К слову сказать, этот вид плюрализма вполне возможен без активного продвижения демократии в странах – партнерах, если речь идет о «сдерживании ресоветизации», под которой понимается внешнеполитический курс Москвы. В этом контексте идея Транскаспийского газопровода получает новые импульсы к развитию.

Но Ашхабад и Баку – непростые партнеры. Они готовы преследовать свою экономическую выгоду на Западе и дистанцироваться от России, тем паче, что для этого у них есть свои экономические и политические резоны. Ни Азербайджан, ни Туркмения не претендуют на присоединение к ЕАЭС. Однако обе эти страны не хотят жесткой конфронтации ни с Россией, ни с Ираном. Неслучайно 7 августа 2017 года представитель МИД Ирана актуализировал позицию Исламской республики по поводу нагорно-карабахского урегулирования. Она продолжает прежнюю линию Тегерана: переговорный процесс необходимо восстановить, а сам конфликт разрешать без вмешательства внешних игроков. В карабахском контексте для Баку опасны столкновения как с Ираном, так и с Россией, страной-сопредседателем Минской группы ОБСЕ.

Свои особые резоны есть и у Ашхабада. Как верно замечает Станислав Тарасов, Исламскую республику и Туркмению многое связывает, начиная от общей границы в 992 км до наличия «на севере Ирана компактно проживающего туркменского меньшинства. Иран занимает второе место по товарообороту с Туркменией. Северные районы Ирана уже в течение долгого времени потребляют туркменский газ…» В этом контексте справедливы и объяснения азербайджанского эксперта Ильгара Велизаде о том, что «реализация Транскаспийского газопровода встретит явное неодобрение со стороны России и Ирана. На фоне работ по подготовке к саммиту глав Прикаспийских стран, где, возможно, будет принята Конвенция по статусу Каспия, никто не будет рисковать, торопиться с проектом, который может серьезно затруднить подготовку саммита. Саммит принимает Астана, у Казахстана интерес, чтобы было гладко. И этот политический момент не может не учитываться».

Поэтому торопиться с заявлениями о формировании энергетического альянса, нацеленного против «двух евразийских изгоев», как минимум, преждевременно, что, однако не означает того, что все каспийские проблемы будут в скором времени гармонизированы. Ведь помимо общих контекстуальных вопросов Баку и Ашхабаду еще есть над чем работать по собственной двусторонней повестке.

Политком.RU. 08.08.2017