«В отношениях с Китаем и Россией Трамп готов рискнуть»

Рост китайской экономики замедлился, но не это главная угроза развитию страны. Гораздо опаснее невнимательность властей к проблеме усиления ультралевых настроений в обществе. Вызывают озабоченность территориальные конфликты и политические трения с соседями и США, однако КНР готова продолжать торговлю с ними. Об этом в интервью «Ленте.ру» рассказал китайский политолог, декан факультета международных отношений Университета Цинхуа Янь Сюэтун.

- Встреча президента США Дональда Трампа и председателя КНР Си Цзиньпина во Флориде завершилась достаточно мирно: лидеры говорили о взаимодействии и даже дружбе. Как это, по-вашему, соотносится с резкими предвыборными заявлениями американского лидера? Может быть, его эксцентричные высказывания — это маска, своего рода ширма? Чего вы ожидаете от него в будущем?

- Мне кажется, основная отличительная черта Трампа — непредсказуемость. Но я предпочитаю не анализировать политиков, опираясь на их предыдущий карьерный опыт. Кто-то полагает, что Трамп — предприниматель, и поэтому он будет вести себя не так, как его предшественники.

Но в американской истории было множество президентов: фермеры, землевладельцы, юрист, социальный активист, даже актер. Я хочу сказать, что невозможно предсказать политику на основе предыдущего опыта. При таком прогнозировании лучше опираться на личные качества человека — вот в случае Трампа мы и видим непредсказуемость. Он любит рисковать. Это выражается в его политике: он ставит цели, которых не всегда можно достичь. После прихода к власти большинство его предложений были отвергнуты либо Конгрессом, либо судами, либо простыми американцами.

Как я понимаю, и в отношениях с Россией, и в отношениях с Китаем Трамп готов рискнуть — однако если добиться желаемого не получится, он отступит. В этом и выражается непредсказуемость. Это первый фактор.

Второй: идеология Трампа — это направленный против истеблишмента популизм. Но он настолько не вписывается в общую идеологическую канву, что на президента ополчился весь истеблишмент, который вставляет ему палки в колеса.

- То есть речь не о том, чего хочет Трамп, а о том, чего он может добиться?

- Совершенно верно.

- Новый американский президент делал очень неоднозначные заявления по поводу Тайваня, обещал даже отказаться от политики «одного Китая». Как вы считаете, может его позиция поменять подход КНР к этому вопросу?

- Однозначно нет. Китайская политика в отношении Тайваня достаточно стабильна. Нацеленность на объединение была провозглашена еще первым поколением коммунистов-революционеров. Да и вообще, если посмотреть на китайскую историю, еще в древности, во времена династий Мин и Цинь, остров трижды присоединялся к материковой части.

Ни одно китайское правительство в истории не могло позволить себе сказать: «Ну ладно, пусть Тайвань идет куда ему заблагорассудится». Любая власть, отказавшись от принципа единого Китая, мгновенно потеряет всякую легитимность и способность управлять страной.

- У Китая практически со всеми соседями, кроме России, довольно напряженные отношения. Между тем в январе в Давосе на Всемирном экономическом форуме Си Цзиньпин заявил: КНР призывает продолжать экономическую и промышленную глобализацию. Как все это сочетается — проблемы с Японией, в Южно-Китайском море, с Индией и стремление к экономическому стиранию границ? Насколько вообще возможна глобализация без политического доверия между соседями?

- Вы верно заметили: Си Цзиньпин говорил, что Китай выступает за экономическую глобализацию. Правительство КНР считает, что экономическую кооперацию можно углублять, невзирая на политические трения с соседями. Глобализация — это вообще про бизнес. У Китая, скажем, не очень хорошие отношения с США или Японией, но они ведь все равно остаются нашими основными торговыми партнерами! В общем, в Пекине верят, что бизнес — это бизнес, а политика — это политика.

- Разве эти трения не могут стать настолько сильными, что и на экономику повлияют?

- Конечно, это возможно, но любую ситуацию можно урегулировать, пока дело не дошло до войны. Если посмотреть на историю взаимоотношений США и Китая за последние 20 лет, мы увидим: после окончания холодной войны Вашингтон ввел в отношении Пекина оружейное эмбарго. Военное противостояние между двумя странами не прекращалось, однако объем взаимной торговли рос от года к году, и теперь они стали главными торговыми партнерами. Пока политика оказывает на экономику только ограниченное влияние, и даже враги все же предпочитают торговать друг с другом.

- Давайте поговорим об экономике КНР подробнее. На Западе многие полагают, что «китайский пузырь» скоро лопнет. Насколько справедливы эти опасения?

- Я, конечно, не экономист и не могу вынести нашей экономике объективный вердикт. Китайская экономика не до конца рыночная, она в значительной степени опирается на государственное регулирование. Но именно поэтому правительство всегда ее спасет в случае необходимости, приняв ряд мер.

Например, китайские власти могут регулировать цены на недвижимость. Еще они могут сказать: «Так, все, торговлю прекращаем. Никому нельзя продавать и покупать дома вот в этом районе». Не думаю, что в США и Японии такое возможно.

- А подобный госконтроль не тормозит развитие экономики?

- Ситуацию в китайской экономике нельзя назвать здоровой, рост замедлился — с этим соглашаются даже власти. Поэтому в Пекине и думают над реформами: то есть вопрос не в том, что конкретно происходит с экономикой, и не в том, лопнет ли «пузырь», а в том, справится ли государство с возникшими проблемами — у него для этого есть все необходимые инструменты.

Можно сказать, что в экономике Китая рыночные факторы и госрегулирование играют одинаково важную роль, а эксперты оценивают только одну сторону и все время делают неправильные выводы.

- Давайте поговорим о внутренней политике. Вы утверждали, что за последние годы в Китае силу набрало ультралевое движение, недовольное, в частности, глобализацией. Кого бы вы назвали лидером этого движения и насколько оно влиятельно? Возможна ли в КНР внутренняя дестабилизация?

- В Китае и многих других странах экономисты и политологи напрасно полагали, что глобализация — это процесс под руководством США. В начале 1990-х годов в КНР глобализацию некоторые даже приравнивали к американизации. Думаю, это вызвано непониманием самого процесса. Глобализация не проводится каким-то правительством, глобализация вызвана сотрудничеством частных компаний из разных стран.

Крупные компании выводят ресурсы или производственные линии за рубеж — вот и глобализация, власти тут ни при чем. Потому Трамп и говорит: «Слушайте, эта глобализация Америке что-то не помогает, она больше Китаю помогает, давайте-ка это все прекратим». Си Цзиньпин же заявляет, что КНР поддерживает только экономическую глобализацию, а не политическую (либерализм), военную (доминирование США) или какую-то другую.

- Причина усиления ультралевых ясна, а насколько все-таки они способны влиять на политику Китая? Какие у них перспективы? Могу ли они раскачать ситуацию в стране?

- Это очень серьезная угроза. Они только набирают силу. Мы уже очень пострадали в годы культурной революции, второго такого потрясения страна может и не пережить. Подъем Китая сойдет на нет, и исторический шанс добиться национального возрождения будет утрачен. Я считаю, что именно ультралевая идеология — главная угроза китайскому возрождению.

- А насколько эти «леваки» организованы? Эта идеология пока просто живет в сознании людей или находит свое выражение в каких-то объединениях или даже протопартиях?

- У этих идей есть социальная база — те, кто помнит левую идеологию прошлого, как простые граждане, так и представители бюрократии. Если наши власти не отнесутся к этой угрозе с должным вниманием, она может стать очень опасной.

- Но сейчас это всего лишь отдельные люди, которые не стараются объединиться?

- Нет, у нас есть несколько НПО, вовлеченных в эту деятельность. Они, что называется, «поют красные песни» — то есть песни времен культурной революции. Да, есть люди с такими взглядами, но пока я бы не назвал это движение сильным. В этом году ему все же начали противодействовать, пик активности этих сил пришелся на 2015-2016 годы.

- А государство осознает всю серьезность угрозы? Видит в ультралевом движении одного из своих основных врагов?

- Увы, нет. В ходе Третьего пленума ЦК КПК 11-го созыва власти выпустили документ, в котором говорилось: ультралевый курс — самый страшный враг китайского будущего. Постепенно об этом предостережении забыли, однако в последнее время о нем наконец стали вспоминать. Большинство китайцев, конечно, «ультралеваков» не поддерживают.

- Вы, я знаю, достаточно критически относитесь к ШОС и БРИКС. С БРИКС понятно — это блок искусственный, собранный по формальному признаку, но ШОС-то до недавнего времени играла (а многие считают, что играет и сейчас) важную роль и в экономической интеграции, и в обеспечении безопасности. Если ШОС в конце концов перестанет работать, какой может быть альтернатива? «НеоШОС», система двусторонних договоров по безопасности или что-то еще?

- Очень печально, что ШОС утратила свою роль. У нее было прекрасное будущее, пока в организацию в качестве полноценных членов не вошли Индия и Пакистан (этим странам лишь предстоит стать полноценными членами ШОС, ожидается, что это произойдет на ближайшем саммите организации — прим. «Ленты.ру»). Эти страны — стратегические оппоненты, и в итоге теперь ШОС не может заключить хоть какого-нибудь общего договора по безопасности.

Что касается экономики, я уже говорил: даже враги могут торговать друг с другом, и не исключено, что ШОС рано или поздно станет экономической организацией. Аспект, связанный с безопасностью, конечно, много потеряет.

Думаю, в регионе еще долго не будет какой-то общей структуры безопасности.

- Может, ее заменят двусторонние соглашения?

- Двусторонние отношения в области безопасности никогда не заменят многосторонних. Например, даже все двусторонние договоры в этой сфере между США и европейскими странами не заменят НАТО. В Юго-Восточной Азии у Вашингтона есть только такие единичные союзники — Южная Корея, Япония, Австралия, Таиланд, Филиппины, но все вместе они не смогут играть роль аналога Североатлантического альянса.

«Лента.ру» выражает благодарность Российскому совету по международным делам за помощь в организации интервью.

Беседовал Алексей Наумов

Lenta.ru. 25.04.2017