Воплощать великие планы, по сути, некому

То у нас кризис объявляют – а в ресторанах не протолкнуться. То «экономика встает с колен» - а общественность всем миром собирает деньги на очередной погоревший детский дом. Народ запутался в реляциях официальных экономистов, устал от попыток манипулировать его сознанием и, похоже, занялся личным спасением, выживанием, а интерес к экономике потерял. Но разве не важно разобраться, что происходит, и понять, что нас ждет? Мы пригласили в «Комсомолку» академика-оппозиционера, бывшего теперь уже директора Института экономики РАН Руслана Гринберга. Разговор начали, правда, не с экономики, а с Академии наук – ее трясет, что там происходит, никто не понимает, а Гринберг – ценный свидетель из самой гущи боя.

Сами все профукали

- Руслан Семенович, я думал, что вы академик, а вы член-корреспондент.

- Простой.

- А почему корреспондент? Это академик, который заметки в газету пишет?

- А черт его знает! Я уже забыл. Меня все равно называют академиком. И я думаю, что я народный академик. Но некоторые академики не хотят меня принимать в свой круг. Чтобы стать «настоящим академиком», должны сойтись всякие звезды, а научные достижения тут ни причем.

- Что случилось с Академией?

- С нею вышла очень грустная история. Она превращается в клуб любознательных и не очень молодых. И не очень находчивых.

- А она была когда-то другой? Когда разрушали СССР, молчала ваша Академия, еще и обосновывала, мол, так и надо, рынок построим, и заживем хорошо.

- Неправда. Академики как раз против были. Только кто их слушал?

- Тем более сейчас она никому не нужна.

- Я думаю, что Академия наук, несмотря на свою потрепанность, это мощная структура гражданского общества. Но сами академики сделали ряд серьезных ошибок. Каких? Вот есть Академия наук, в ней историки, экономисты... И есть придворные историки и экономисты. Почему-то нет придворных физиков. Или химиков. Потому что в естественных науках, если тело падает вниз с ускорением, ты декретом партии и правительства ему лететь вверх не прикажешь. Вот и резвятся лжеученые там, где не поймешь, где правда. Что должны были делать академики, когда вся эта камарилья зарождалась? Сопротивляться. Требовать нормального финансирования. А они прогнулись. Мол да-да, господа, мы сирые-убогие, мы интеллигенты такие все из себя, сейчас вторую щеку подставим, подставили бы и третью, кабы была. В общем, сами все профукали.

- Странно у вас получается, как у обиженных детей. Отобрали мячик, идет Маша плачет. Вы же Академия, вы же ого-го, одного имущества сколько.

- Да я сам не понимаю, как так получилось. Вот взять экономическую науку. Власть смотрит на нас в принципе одобрительно, но свысока, мол, ребята вы неплохие, но устарели, не догоняете. То ли дело «наши» экономисты. Вон какие у них презентации. Вон какие гаджеты. Английский сызмала. Монополия «придворной» экономической школы непоколебима. Иногда нам удается что-то вякнуть. Даже мне несколько раз удавалось передать свои предложения первым лицам. Но все это всегда так странно выглядит. Мол, что у вас тут? А, ну оставьте на коврике.

Я думаю, дело в том, что, когда начиналась новая Россия, в мировой моде и в полном расцвете было неолиберальное учение. И наши политики – а они же все родом из условного 1991 года – накрепко усвоили, что вот так хорошо, как неолибералы говорят, а по-другому плохо. Делай, как МВФ, и будет 250 сортов сыра. И ведь в самом деле, в 1992 году сыр-то появился. Работает! Значит, и дальше слушаемся неолибералов.

А они что говорят? Надо все сделать «шоколадно» инвестору. И зажать работника, потому что он тупое животное, от него ничего не зависит, то ли дело гений-управленец. Пенсионеры – нахлебники. Безработные – сами виноваты. Если у тебя нет миллиарда – иди в пень. Малый бизнес – это страшно важно, вязаные варежки и уличные кафе поднимут страну. А заводы-фабрики – это ерунда, можно и на металлолом.

- Стоп, но с тех пор неолиберализм сам попал туда, куда должны были идти люди без миллиарда, этот зверь больше не страшен, так в чем же дело?

- Политики – люди консервативные. Да и вообще людям свойственен консерватизм. Нам нравятся песни, которые мы пели, когда на голове у нас вились волосы, а вокруг нас увивались девушки. В те годы, когда эти люди совершили рывок к власти, в моде были неолиберальные «песни». Им они и остались верны. Академия наук при всей ее косности все-таки академия именно наук, так что она обязана следить за реальной картиной и докладывать - эй, ваших неолибералов уже ото всюду выгнали! Это неприятная для власти информация. А придворные экономисты ничего такого делать не обязаны, и они поют – «это все враки, небо синее, как тогда, когда вам было 20 лет!» Это приятная информация. И кого послушают, как считаете?

Оппозиции катастрофически не хватает ума

- Давайте поговорим про экономистов, которые при власти сидят и советы дают. Вот почему власть не боится, что они насоветуют на хороший такой народный бунт? Зажали же народ своим монетаризмом, вздохнуть нельзя.

- Понимаете, не просматривается эта давно анонсированная волна народного гнева. Да, наша экономика находится в застое, и все указывает на то, что этот застой продлится очень долго. Но народ это не волнует. Недавний опрос Левада-центра показал, что 52% россиян вообще не хотят ничего слышать о политике. Ну а власть что? Дитя не плачет – мать не разумеет. Поэтому когда говорят, что горе-экономисты пилят сук, на котором сидят - с одной стороны, да, пилят, а с другой, у всех своя правда. Экономика в депрессии. В глобальной неопределенности. Тут еще геополитика вмешалась в самом отвратительном своем виде. Что делать? Собрать побольше налогов. И подрезать социальные выплаты, льготы. Вот и собирают, подрезают, выдавливают, сколько могут.

- А люди что?

- Люди терпят. Ждут, точнее. Сейчас наступил в нашей истории очень чувствительный момент. С одной стороны, власть приняла всеобъемлющий характер. Она обладает тотальной монополией на все. С другой стороны, оппозиция расколота и не может выдвинуть единого кандидата. И это ее большой позор. Я, честно говоря, надеялся, что после убийства Немцова оппозиция соберется с умом. Но нет. У нее есть генетический изъян. Он называется «недоговороспособность». Они грызутся друг с другом. У них нет культуры диалога. И самое главное, у них нет чувства относительности своей правоты. Они считают себя абсолютно правыми. И неправым своего оппонента. А ведь жизнь устроена не так. Есть почвенники, есть западники, все любят Родину, все хотят ей добра. У каждого своя правда. Им бы сесть, поговорить, понять, что если ты любишь квас, а я люблю круассаны, мы не враги друг другу. Но ума не хватает катастрофически.

Отсюда постоянные метания из одной крайности в другую. Либо демократия, которая вырождается в хаос. Либо после хаоса порядок, который вырождается в диктатуру. Вот 1999-й год. Народ требовал закона или хотя бы порядка. И он ее получил. Но с таким перехлестом, что вертикаль вышла слишком вертикальная, я бы так сказал.

- Ну а делать что?

- Вот все вспоминают революцию сто лет назад. Я скажу так: не хотите Милюкова – получите Ленина. Тогда тоже власть не могла договориться с оппозицией. И доперетягивали так канат, что пришел Ленин, и всех грохнул. Сегодня ситуация немного похожая, хотя все аналогии, конечно, хромают.

- Народ живинки хочет от власти. Хочет шоу.

- Так он ее и получает. То губернатора посадят, то министра. Я думаю, что на губернаторах часто спускают пар, это раз. Но есть и другая сторона вопроса, власть – штука сладкая, соблазнов много, это два. И вот тут мы опять смотрим в сторону оппозиции. Оппозиция могла бы сказать губернатору – эй, а что это ты там удумал, воровать? Губернатор бы испугался, и остался на свободе. И ему лучше, и губернии лучше. А так выходит, область в руинах, губернатор в тюрьме, и кому хорошо?

- Зато движуха.

- У нас движуха подменяет реальность. «Будет так, как мы напишем». Сначала помнили, где правда, а где для народа дурь придумали. Потом сами запутались. И живут теперь как в чаду, в чаду собственных иллюзий.

Труд и глад 

- Вы несколько раз сказали, что экономика в депрессии, но народ этого как бы и не замечает. Я все-таки не понимаю, в чем тут загадка. Если у тебя все плохо, ты кричишь! Значит, не так уж и плохо?

- Я думаю, что кричащий факт, говорящий о серьезных проблемах нашей жизни – это зарплата работающих людей. Она скандально низкая. Есть такой показатель: модульная зарплата. Мало кто знает, что это такое. Все говорят: средняя. А средняя – это когда менеджер, у которого три миллиона рублей в месяц , и народ, у которого 15 тысяч в месяц, а в среднем все просто прекрасно. Модульная зарплата – это самая распространенная зарплата. И она у нас 13,5 тысяч по России. Это наш специфический тип бедности. Во всем мире беден тот, кто без работы. Бездомный в Оклахоме, бомж в Нигерии бедны, но, едва получают работу, тут же расправляют плечи. У нас ты вкалываешь, и все равно едва сводишь концы с концами.

- Ведь зарплату прячут в конверты? Больше у народа на самом деле?

- Ну сколько они там прячут? Тысяч пять еще, в лучшем случае. Тоже мне нашли тайные кладовые. «Не верь коту, он ел». Не верь народу, он жирует. Это просто смешно.

- Ладно, ну а почему народ это спокойно сносит?

- У нас, увы, нет культуры решать проблемы в спокойном, текущем режиме. Нашему вселенскому уму это кажется слишком скучным. Урезали зарплату? Ладно, это мелочь. Отняли льготы – ничего, мы хитрые, извернемся. А потом накопится, и ррраз! Происходит «Бессмысленный и Беспощадный». Власть эту особенность населения прекрасно понимает. Но обладает ли власть датчиками, детекторами, чтобы понять, что в котле температура накалилась? Вопрос. Верить ли данным тех же опросов? Не знаю. У нас так заигрались с виртуальной реальностью, что даже по статистическим данным ни черта не понятно. Тут подтерли немного цифру, там, нормально? Ну вроде нормально. Можно нести наверх. А там еще подкорректируют, и дальше наверх понесут. Поэтому я вижу, что люди пока не доведены до крайней степени каления. Но я не знаю, что там внутри, сколько еще этому котлу греться. И власть не знает.

Битва стратегов в темной комнате

- Зато экономисты, и зависимые от власти, и независимые, сели в предвыборный год строчить стратегии. Накормить тремя хлебами народонаселение.

- Да, сейчас идет битва стратегий. Авторы стратегий – при министерствах, при независимых или полузависимых институтах – пишут, пишут, и хотят на глаза президенту попасться. Есть группа Алексея Кудрина, группа Бориса Титова, группа Сергея Глазьева. Но при всей этой дикой активности я не вижу никакого движения вперед. Кризис идей. Нет даже настоящей дискуссии, спора, противостояния. Какое-то соревнование шлифовальщиков, кто ловчее подлакирует существующий порядок вещей.

- Лакировщики.

- Не лакировщики. Они шлифуют инвестиционный климат. Особенно Алексей Кудрин и его коллеги.

- А у нас какие-то инвестиции остались?

- Ну а что такое инвестиции? Если вы о частных, то с ними беда. Если о государственных, эта история еще не отыграна. Есть люди, которые считают, что надо развивать именно государственные инвестиции. Я тоже так думаю. Меня, правда, за это полощат, говорят, ну как же так, а где рынок с его невидимой рукой, которая все устроит лучшим образом? На это я скажу: ребята, невидимые руки это хорошо, но в данной конкретной ситуации эти руки нам не помогут. В нынешней системе работают госинвестиции, их и надо двигать.

- Понятно, что вы Кудрина любить не можете всем сердцем, тем интереснее ваше к нему отношение?

- Он хотя бы экономист. Другой, не близкой мне школы, но он мне симпатичен как коллега. Поверьте, сейчас такая редкость, когда человек понимает, что он делает.

- Его взгляды поддаются эволюции?

- Думаю, что нет.

- Но он теперь предлагает выработать «новую национальную идею».

- Так это легко сказать! Ты предложи, какую. Вон появилась идея, что нам нужна монархия. Что президент у нас должен править вечно. Чем не идея? Вполне себе! Но что же все так от нее морщатся? Да потому, что умные люди понимают: монархия, диктатура могут быть дико эффективны экономически. Но есть затык. Как только народ становится сыт, он хочет выбирать не только сыр, но и власть. И вся эта диктатура, монархия вместе с экономическим чудом заканчиваются в горниле революции. Нужна нам такая «стабильность»? Нет. Но что нам тогда нужно, предлагайте? Не знают.

- У вас тоже есть своя программа? Вы тоже участник битвы стратегов?

- А как же, у меня самая лучшая программа.

- Что в ней главное? Олигархов под суд?

- Под суд – это ты молодец! У нас это первое дело, чтобы экономика заработала. Посадить, расстрелять.

- По вашей иронии я понимаю, что этого в программе нет.

- Если серьезно, мы выступаем за то, чтобы инициатором возрождения экономики стали, как я уже сказал, государственные инвестиции. Государство должно инициировать проекты, финансировать инфраструктурные объекты. Высокоскоростные железные дороги, просто дороги. У нас между регионами нельзя переехать!

- Да у нас и в регионах нельзя проехать.

- Из-за этого у нас даже нет рынка труда. Потому что нет настоящей занятости, строек, проектов настоящих, а есть псевдозанятость, охранники, менеджеры по уборке с метлой, все это квазикапиталистическое барахло.

Но я понимаю власть, которая не торопится такие проекты запускать. Государственный аппарат потрепанный у нас, неприспособленный для таких вещей. На власть работают менеджеры, а менеджеры – это люди, которые минимизируют издержки, максимизируют прибыль. То есть воплощать великие планы по сути некому. Или украдут, или просто по дурости растеряют. Это все грустно.

- А что делать, мы же хотим добиться темпов роста выше, чем в среднем по миру?

- Развивать партнерство с бизнесом, коли власть одна не может. Помните, что я про оппозицию говорил? Так и тут. Не закатывать бизнес в асфальт, не превращать все крупные компании в филиалы мегахолдинга «Россия», а дружить и сотрудничать.

Я часто привожу цитату бывшего министра экономики, причем моего идейного оппонента, Егора Тимуровича Гайдара, которого я считаю человеком приличным, но догматиком. Он сказал, что мы живем в ситуации, когда риски от государственных инвестиций намного меньше, чем риски от отсутствия всяких инвестиций. И это святая правда. И пусть сколько хотят в Высшей школе экономики твердят свою мантру, что государственный капитализм – это катастрофа. Он уже случился, ау. Теперь надо думать, как из этого всего выбираться с минимальными потерями.

- Я не хочу заканчивать наш разговор так мрачно. Да и вы выглядите каким-то непризнанным гением. А это не так. Не все так плохо у вас.

- Это правда. Власть учится чему-то. Еще недавно понятие «промышленная политика» было ругательным. Сейчас государство строит промышленную политику. Совсем недавно плоская шкала налогообложения казалась священной коровой, на все можно посягнуть, все можно реформировать, а это не тронь! Теперь всерьез думают ее отменить. Наконец, мы с коллегами давно говорили, что бедность и неравенство - это не этическая вовсе, а экономическая проблема. И наконец власть нас услышала, признала. Вода камень точит. Жаль, медленно.

Беседовал Евгений Арсюхин

Комсомольская правда. 23.04.2017