Россия и ЕС: новая попытка диалога?
Александр Ивахник
24 апреля произошло по-своему знаменательное событие: Москву впервые после крымского кризиса посетил высокопоставленный чиновник Евросоюза – верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерика Могерини. Она заняла этот пост в ноябре 2014 года, время ее визита в Россию согласовывалось с конца 2015 года. А ведь еще несколько лет назад дважды в год проходили встречи Россия – ЕС на самом высоком уровне.
Конечно, можно ссылаться на то, что Европа нам не очень-то и интересна. Она ведь теряет свое былое геостратегическое значение, потому у нас сейчас «поворот на Восток». Только вот наш главный стратегический партнер на другой оконечности Евразии – Китай – уделяет гораздо больше внимания не России, а США. Председатель Си поспешил откликнуться на предложение президента Трампа посетить его личную резиденцию «Мар-а-Лаго» и там просто принял к сведению новость об американском ударе «томагавками» по авиабазе Башара Асада. Россию об этом ударе уведомили заранее, но по военным каналам связи, а о встрече Путина и Трампа договориться никак не удается. Евросоюз тем временем остается для России главным торгово-экономическим партнером, и уже в силу этого отсутствие полноценных контактов на высоком уровне между Москвой и Брюсселем выглядело неестественным.
И вот, наконец, глава внешнеполитической службы ЕС Федерика Могерини, кстати, по пути из Китая и Индии, заехала в Москву и провела переговоры с российским министром иностранных дел Сергеем Лавровым. В начале встречи глава МИД РФ заверил европейскую гостью в том, что хотя Россия «переживает непростой период в отношениях с Западом», она по-прежнему нацелена на восстановление полноценного сотрудничества с ЕС. На пресс-конференции после переговоров Лавров сообщил, что удалось обсудить широкий круг вопросов, включая состояние отраслевого сотрудничества (в области энергетики, транспорта, научных и культурно-гуманитарных обменов, экологии), ситуацию на Ближнем Востоке и Севере Африке, прежде всего в Сирии.
По словам главы МИД РФ, также обсуждались «некоторые позитивные подвижки, произошедшие за последние полтора года, в том, что касается активизации нашего взаимодействия по проблемам борьбы с терроризмом, наркотрафиком, нелегальной миграцией». Стороны «с удовлетворением констатировали, что диалог по антитеррористической проблематике возобновился после достаточно длительной паузы», отметил Лавров. В этом с ним согласилась Федерика Могерини: «Перед нами стоят общие задачи, связанные с борьбой с терроризмом. И я хочу еще раз подтвердить нашу заинтересованность в этом сотрудничестве, по таким острым вопросам, как ситуация в Сирии, Ливии и других регионах».
Однако, насколько можно судить, основное внимание на встрече было уделено имеющимся противоречиям, которые привели к радикальной деградации отношений между Евросоюзом и Россией. Сергей Лавров на пресс-конференции достаточно ясно обозначил причину этого. По его словам, расхождение позиций «в решающей степени обусловлено общим фоном в наших отношениях, созданным в результате реакции Евросоюза на действия России в контексте событий, которые предшествовали антиконституционному государственному перевороту на Украине, и последовавших за тем событий, связанных с необходимостью не допустить ущемление прав русскоязычного населения Украины». Другими словами, с точки зрения Москвы, Евросоюз неадекватно отреагировал на присоединение Крыма к России и на ее активное вмешательство в события на Донбассе. Федерика Могерини также связала главные разногласия с конфликтом на востоке Украине и с «аннексией Крыма». Она назвала отказ Евросоюза признать переход Крыма под юрисдикцию России «принципиальной позицией», то есть ЕС по-прежнему считает свою реакцию не только адекватной, но единственно возможной.
Что касается болезненной для обеих сторон проблемы санкций, то министр Лавров воспроизвел традиционную для Москвы публичную позицию, согласно которой Россия сама не поднимает вопрос о санкциях. Тем не менее, он признал, что этот вопрос «всплывал неизбежно в нашей беседе». При этом глава МИД РФ привлек внимание к словам Могерини о важности того, чтобы минские соглашения выполняли все. «Как вы понимаете, это включает и правительство в Киеве, и ополченцев Донбасса в Донецке и Луганске, и включает и Евросоюз, потому что Германия и Франция, по большому счету, действовали от имени Евросоюза. Если эти договоренности должны выполняться всеми, то, наверное, обязанность России сделать так, чтобы Луганск и Донецк конструктивно и в полной мере выполняли свою часть обязательств, а ФРГ и Франция должны обеспечить, чтобы то же самое делало украинское правительство». На этом основании Лавров сделал неожиданное умозаключение: «Если позиция ЕС заключается в том, что все должны выполнять свою часть обязательств, то возникает вопрос, почему санкции вводятся только против России? Очевидный саботаж киевским руководством всего, что написано в минском документе, должен встретить какую-то реакцию со стороны тех, кто покровительствует этому правительству». Призывать Евросоюз ввести санкции против страны, которая, с точки зрения того же Евросоюза, явилась жертвой российской агрессии, – это, прямо скажем, нестандартный подход.
И в Берлине с Парижем, и в Брюсселе, конечно, не в восторге от того, что киевские власти по существу отказались от выполнения своих обязательств по Минским соглашениям. Но там не могут слишком сильно давить на президента Порошенко в силу слабости его позиций и нестабильности общественно-политической ситуации в Украине. Минский процесс взаимными усилиями Киева и сепаратистов на обозримое будущее зашел в тупик, и в Евросоюзе, видимо, отдают себе в этом отчет. Тем не менее, Германия и Франция, задающие тон в ЕС, не хотят отказываться от антироссийских санкций, поскольку у объединенной Европы нет других инструментов воздействия на Россию применительно к дальнейшему развитию украинского кризиса.
Между тем, сохранение взаимных санкций является фундаментальным препятствием на пути восстановления нормальных двусторонних отношений между Россией и Евросоюзом, прежних форм сотрудничества в экономической, инвестиционно-финансовой, технологической и гуманитарной сферах. Не случайно Федерика Могерини, говоря о перспективах, сделала акцент на конкретных направлениях возможных совместных усилий именно на международной арене. В частности, она назвала взаимодействие в мирном урегулировании в Сирии, Ливии, Палестине, сотрудничество в освоении и охране Арктики. «ЕС готов увеличить уровень координации и сотрудничества в исследовании возможных путей, по которым Россия и Евросоюз могут сыграть полезную роль в разрешении кризисов, с которыми сталкивается сегодняшний мир», – отметила глава европейской дипломатии.
Москва считает такой подход недостаточным. Сергей Лавров подчеркнул, что в новой концепции внешней политики РФ подтверждается заинтересованность России в стратегическом партнерстве с ЕС, а в новом документе о внешней политике Евросоюза, также принятом в прошлом году, «мы слова «партнерство» не нашли, там сказано, что развитие отношений с РФ является для ЕС «вызовом»». Лавров назвал линию Брюсселя на то, чтобы несколько «подморозить» двусторонние отношения с Россией и одновременно сотрудничать для решения международных проблем «половинчатой и двусмысленной». Могерини же резонно возразила: «В условиях взаимных санкций абсурдно считать друг друга стратегическими партнерами».
Очевидное замораживание донбасского конфликта, а вместе с ним – сохранение санкций на неопределенное время создают мощный барьер на пути выхода двусторонних отношений между Россией и ЕС из тупика. Сергей Лавров признал эту «системную проблему», но вместе с тем отметил: «У нас есть желание продолжать разговаривать, что уже само по себе хорошо… В любом случае, мы соседи и нам необходимо жить вместе. Проблемы лучше обсуждать, чем делать из них искусственные препятствия для диалога». По словам главы МИД РФ, Москва считает, что политический диалог между двумя сторонами «должен быть поставлен на регулярную основу». Глава внешнеполитической службы ЕС в целом согласилась с этой позицией. «Мы в Евросоюзе всегда считаем, что диалог – конструктивный, открытый, искренний диалог – является путем вперед. И это верно также применительно к Российской Федерации, которая является не только соседом, но глобальным игроком».
Публично озвученное стремление к восстановлению диалога – вещь, безусловно, позитивная. Однако помимо названных системных проблем препятствовать результативности диалога могут и явные просчеты в текущем внешнеполитическом курсе Москвы в отношении Европы. Речь идет об официально не признаваемой, но фактически очевидной ставке России на симпатизирующие Кремлю националистические, правопопулистские политические силы. Ярким проявлением этого стала встреча Владимира Путина с Марин Ле Пен в Кремле 24 марта, а до этого – встреча спикера Госдумы Вячеслава Володина с лидером крайне правой «Альтернативы для Германии» Фрауке Петри. Последние европейские события – неудача лидера ультраправой Партии свободы Герта Вилдерса на парламентских выборах в Нидерландах, снижение популярности «Альтернативы для Германии», крайне низкие шансы Марин Ле Пен победить во втором туре президентских выборов во Франции – свидетельствуют о том, что Москва сильно переоценила потенциал европейских крайне правых, их шансы на приход к власти.
Заигрывание России с евроскептиками не может не вызывать недовольства в Брюсселе и способно еще больше осложнить выстраивание отношений с мейнстримными политическими силами, которые сохраняют решающее влияние на государственную политику ведущих стран Евросоюза. Почти стопроцентный приход Эмманюэля Макрона в Елисейский дворец, его намерение укрепить альянс с Германией, где будущее правительство сформирует либо Ангела Меркель, либо не менее критично относящийся к Кремлю социал-демократ Мартин Шульц, не сулят России ни смягчения санкций, ни общего потепления отношений с Европой. Очевидно, для Москвы назрела необходимость вносить серьезные коррективы в свою европейскую политику.
Политком.RU. 27.04.2017
