«Вы же все согласились быть равными»

Министр промышленности и сельского хозяйства Евразийской экономической комиссии, экс-премьер-министр Белоруссии Сергей Сидорский в интервью “Ъ” разъяснил позиции ЕЭК и белорусских властей в споре о поставках некачественной продукции и лоббировании интересов отдельных стран на уровне Евразийского союза.

— Глава Россельхознадзора Сергей Данкверт обвинил белорусских министров ЕЭК в лоббировании интересов Белоруссии. Вы какую сторону представляете — белорусскую или международную?

— Международную. В соответствии с положениями Договора о Евразийском экономическом союзе чиновник, в данном случае международный, представляет международную организацию. Мы не имеем права поддерживать интересы одной из сторон. Это в уставных документах организации записали наши президенты, поэтому я сейчас представляю международную организацию, которую обвинили в том, что она занимается «саботажем». Смысл же — в том, что в отношениях между организациями России, Белоруссии и Казахстана возникла проблема. Это рабочий вопрос, но поскольку речь идет о международной организации — в данном случае, о Евразийской экономической комиссии,— я считаю, что необходимо публично дать ответ на поставленные вопросы.

— Как сейчас работают белорусские министры в ЕЭК — вы и министр по техрегулированию Валерий Корешков? Вы занимаетесь текущей деятельностью?

— Конечно. Мне хватает работы интеграционной. Поймите, мы постоянно находимся во взаимодействии со сторонами. Образно говоря, постоянно находимся в движении между Бишкеком, Астаной, Ереваном, Минском и Москвой. В комиссию обратились более 40 стран, которые заинтересованы в сотрудничестве ЕАЭС. С десятью странами ведем переговоры о зонах свободной торговли.

— Как могут быть разрешены существующие разногласия? ЕЭК нужно для этого привлекать?

— ЕЭК для этого и создана. Каждый месяц под моим председательством проходят заседания консультативных комитетов: я, как министр, отвечающий за агропромышленный блок, не имею права сам управлять интеграционным процессом. Моя задача координировать работу сторон — так записано в договоре. Мы собираем представителей ветеринарных служб, министерств сельского хозяйства всех пяти стран союза. Стороны на этих заседаниях согласовывают политику, говорят: вот на эти, эти, эти виды продукции техрегламенты необходимо принять для всех пяти стран в целях безопасности. Тогда принимаем.

Кстати, господин Данкверт в этих совещаниях в последнее время перестал участвовать. Может, поэтому проблем в этой сфере отношений между Россией, Белоруссией и Казахстаном стало гораздо больше?

— Сергей Данкверт обвинял белорусскую сторону в нарушении техрегламента на молоко и молочную продукцию — в частности, в связи с высокой долей сухого молока в белорусской продукции…

— Техрегламентом не запрещено производить ни цельное (так называемое питьевое), ни восстановленное молоко. Речь идет о том, что в цельное молоко нельзя добавлять восстановленное. Мы в комиссии определили и согласовали с пятью странами, что цельное молоко может прийти на прилавок только в том случае, если там нет никаких добавок. Про восстановленное молоко должно быть написано на упаковке: «молоко восстановленное». Такое молоко получается смешением воды, жиров, сухого молока — это обычная мировая практика. По общепринятой технологии сырое молоко идет, прежде всего, на изготовление необходимого количества цельного (питьевого) молока, а оставшееся сырое молоко пускают на производство иных видов продукции, в том числе сухого молока.

— Белоруссия экспортирует 3 млн тонн молока…

— И поэтому для нее нет смысла разбавлять или добавлять сухое молоко в питьевое. Это более затратная технология и экономически невыгодная. В РФ производство — 30 млн тонн молока, а нужно 38 млн тонн. То есть на российском рынке есть дефицит молока собственного производства. Поэтому здесь имеет смысл дополнять недостающие объемы восстановленным молоком. А в Белоруссии производится 7 млн тонн, 3 — для внутреннего потребления, остальные 4 млн тонн идут на экспорт — зачем разводить?

— Претензии российской службы основаны на каких-то экспертных данных?

— Россельхознадзор ссылается на некую методику. Мы в комиссии изучили вопрос. Обратились в Росстандарт, который ведет регистрацию и реестр таких документов,— и получили официальный ответ. Методики такой в РФ нет, она не зарегистрирована. И говорить о том, что из Белоруссии поступает питьевое молоко с содержанием сухого молока на основании этой методики, нельзя. Задача Россельхознадзора — создать методику, утвердить ее и зарегистрировать в российском реестре и только после этого применять ее для оценки продукции, в том числе партнеров по союзу. Или другой вариант: внести эту методику в реестр стандартов, применяемых в соответствии с техрегламентом союза, для использования всеми пятью странами. Если мы в союзе, если мы равны, если мы хотим торговать по единым правилам, то надо вести себя соответствующим образом…

Мы даже дальше пошли с Валерием Корешковым (министр по техрегулированию ЕЭК.— “Ъ”) в этом вопросе. Мы говорим: возьмите применяемую Россельхознадзором методику и пробы цельного молока и проверьте в нескольких лабораториях государств союза. Проверили, методика не работает: очень много ложных положительных результатов.

— То есть в белорусском молоке сухого молока нет?

— В питьевом молоке его нет. Если будете покупать восстановленное молоко, то там будет. Читайте надписи на упаковке.

— Господин Данкверт отмечал, что комиссией не решаются вопросы и по использованию молока от коров, заболевших лейкозом.

— Что такое лейкоз? Это инфекционное заболевание у коров, которое вообще не поддается лечению. Молоко получается некачественное. По данным эпизоотического международного бюро, РФ неблагополучна по лейкозу. По отдельным хозяйствам ряда регионов от 30 до 70% коров больны лейкозом! Что нужно делать, чтобы люди, живущие в странах союза, пили чистое молоко? Избавляться от таких коров и принимать меры к тому, чтобы стадо дойное было чистое. Это большая работа, но ею надо обязательно заниматься. В Белоруссии эту проблему решили за восемь лет. Более того, решением белорусского правительства введены дополнительные, премиальные надбавки за качество молока. Это было сделано в целях стимулирования вывода лейкозных коров из оборота и получения молока более высокого качества. И это работает. Казахстан принял соответствующую программу. Мы договорились о том, что наши страны внесут предложения по быстрому искоренению данной болезни, которые согласуют в комиссии. На уровне правительств РФ, Казахстана, Белоруссии, Киргизии, Армении принято решение, что с 1 января 2016 года лейкозное молоко поступать на рынок союза не должно.

— Тогда чем недоволен Россельхознадзор?

— Россельхознадзор неоднократно вносил предложения о переносе этого срока. Прямая работа ветеринарных служб РФ в каждом регионе — создать региональную программу, затем из них сформировать национальную программу по улучшению качества дойного стада. За три года Россельхознадзор никаких предложений не внес, фактически те меры, которые должны быть приняты в обязательном порядке на территории РФ, не выполняются. Пока этот вопрос, мягко говоря, «округляется». Россельхознадзор говорит: «ничего страшного, мы это молоко прокипятим, но все равно будем называть цельным». Но это уже не то молоко! Существует теоретический подход, по которому при глубокой технологической переработке — нагреве свыше 60 градусов — убивается якобы вирус лейкоза. Но это теоретически. А практически во всех странах — не только ЕАЭС, во всем мире — идет активный процесс по устранению лейкозных коров из дойного стада. Молоко должно быть чистое.

— И как эта ситуация теперь выглядит на уровне ЕЭК?

— Российская сторона говорит: давайте вообще эту тему пока поднимать не будем. Однако ей возражает даже не комиссия и не я, как министр, отвечающий за сельскохозяйственный блок,— возражают страны союза, которые работают над этой проблемой.

— Сергей Данкверт также обвинил Белоруссию в том, что недостаточно контролируются поставки фальсифицированной продукции. Есть эта проблема?

— Фальсифицированная продукция вообще не должна поставляться на рынок. Это преступление. Нормальная продукция, произведенная на легальных предприятиях в соответствии с требованиями технических регламентов, проходит испытания в аккредитованных лабораториях стран союза и сертифицируется либо декларируется для выхода на рынок. Проблема в другом: имеют место факты, когда на рынок под видом легальной продукции, под известными брендами попадают товары незаконного происхождения. И, как правило, эти товары произведены не на территории Белоруссии. Поэтому проблема — общая, и мы вместе со странами серьезно над ней работаем.

— Сколько этих лабораторий? Хватает ли их?

— Лабораторий достаточно. Здесь также проблема в другом: в профессионализме и компетентности этих организаций. Когда мы решали вопрос вхождения Киргизии в ЕАЭС, мы увидели, что у нее лаборатории не только не аккредитованы в соответствии с правом союза, но и нет требуемого оборудования. Мы разобрались, какое нужно Киргизии оборудование, РФ выделила $ 200 млн на оснащение таких лабораторий в Киргизской Республике, Казахстан еще $100 млн — чтобы это оснащение испытательных лабораторий везде было одинаковым и современным.

— Проблема поставок санкционной продукции существует?

— Нелегальные поставки всегда есть. И относится это не только к санкционной продукции. Во всем мире нелегальные поставки были, есть и будут. Вопрос, скорее, в объемах.

— То есть вы не рассчитываете справиться?

— Мы работаем над решением этих вопросов. Запущен пилотный проект по маркировке меховых изделий контрольными знаками, который подтвердил свою эффективность. Например, в России оборот товаров вырос примерно девятикратно. При этом 20% участников рынка, ранее не предоставлявших отчетность в налоговые органы, легализовали свой бизнес. В дальнейшем система маркировки и прослеживаемости будет распространяться на другие товары, в том числе сельскохозяйственные.

Однако еще раз повторяю: нужно смотреть, что происходит в экономике. Например, Россельхознадзор правильно делает замечание по поводу того, что из Белоруссии на российский рынок поступают части туш со срезанным клеймом. Остановили две-три машины, которые везли обезличенную продукцию, и говорят: нарушают! Но неправильно давать оценку системы ветеринарного надзора страны по нескольким таким эпизодам.

— А сколько таких случаев?

— Десяток, два десятка — в целом это мизерные объемы. Кто должен решать эти вопросы? Правоохранительные органы. Наша задача в том, чтобы правила были бы для всех равные. Но, к сожалению, правила могут нарушаться. Над этим необходимо работать.

— То есть претензии по системе прослеживания есть не только на белорусском направлении?

— Конечно. Они есть в Казахстане, в Киргизии, это обычные рабочие вопросы. Их надо обсуждать и снимать, а не возводить в ранг политики.

На сегодняшний день есть ряд вопросов и по переработке. Я готов всем объяснять: никто не запрещал строить перерабатывающие предприятия. Зачем превращать в политический вопрос производство креветок и других подобных товаров? Кто нам сегодня запрещает перерабатывать рыбу? Яблоки перерабатывать в повидло, джем и так далее? Бизнес должен работать, должен развиваться. Премьер-министры всех пяти стран нашли взаимопонимание по этому вопросу.

И я рад, что российская прокуратура держится выше этих разборок — местнических, по-другому их не назову. Все документы, которые направлены комиссией, прокуратура приняла к исполнению, по всем этим случаям показано, где есть частные незначительные нарушения, и будем вместе работать над предотвращением нарушений. Но не все понимают, что происходит. Из 600 предприятий, которые поставляют из Белоруссии на российский рынок, к 20 есть претензии, из них 14 предприятий — это вообще мелкие предприятия. На $4 млрд Белоруссия торгует с Россией, а разговор идет об отдельных случаях. Малый бизнес где-то может ошибаться. Что нужно? Разъяснять и помогать исправляться. Для того чтобы люди хотели развивать свой бизнес, понимаете? А не давить и не отбирать. Через полгода будет результат, эти все проблемы уйдут.

— Белорусская сторона весь прошлый год критиковала сохранение барьеров на внутреннем рынке ЕАЭС — и то, что процесс интеграции идет недостаточно быстро…

— ЕЭК сейчас закончила работу над перечнем препятствий на рынке ЕАЭС — «белой книгой» — так ее назвали. Мы же молодое совсем образование, ЕАЭС существует лишь два года. И есть вопросы, которые в процессе интеграции наслаиваются: принимаются решения на национальном уровне, принимаются решения специальными органами, в том числе ветеринарными,— и они сегодня, по нашему мнению, являются барьерами и мешают бизнесу. В «белую книгу» мы включим все эти вопросы — и предложим странам самим расписать правила игры к определенному сроку. Вопрос о едином электроэнергетическом рынке должен быть решен ориентировочно к 2019 году, о едином рынке нефти и газа и едином транспортном пространстве — к 2025 году. До этого надо подготовить и принять пакеты нормативных документов, но если страны говорят: давайте ускорим интеграцию — мы, как наднациональный орган, соглашаемся. Согласятся ли премьер-министры и президенты пяти стран по отдельным вопросам — решится уже на национальном уровне.

— В конце прошлого года главы ЕАЭС на встрече рассматривали целый ряд документов, в том числе Таможенный кодекс. Белорусская сторона их подписала?

— Таможенный кодекс на сегодняшний день находится в проработке.

— А когда Белоруссия подпишет?

— Президент Белоруссии создал специальную комиссию для оценки последствий принятия кодекса, я поддерживаю это решение. Белоруссия — транзитная страна. Есть единый Шелковый путь — из Европы в Китай, из Китая в Европу. Но на эту дорогу, как на елку, надо нанизать нашу экономику. Чтобы те предприятия по производству сложной технической продукции, которые сегодня есть в России и в Белоруссии, могли выйти на более высокие уровни технологического развития. К тому же на сегодняшний день многие предприятия Юго-Восточной Азии экологически небезопасны — и мы заинтересованы в том, чтобы инвестиционные программы — китайские, российские, белорусские — были увязаны с точки зрения инновационной экономики. Чтобы товары, которые будут передвигаться по территории союза, были преимущественно произведенными в наших странах и участвовали в цепочках добавленной стоимости на территории союза. Для этого надо создать правила игры, в том числе и в Таможенном кодексе, которые бы давали возможность конкурентного преимущества Казахстану, Белоруссии и России при движении огромной товарной массы между Европой и Азией.

Казахстан договорился создать свободную зону, которая будет примыкать к китайской границе. Мы согласились, что в этой специальной зоне будут находиться высокотехнологичные предприятия. Россия сказала: мы хотим, чтобы у нас в таких же условиях работали Калининград и Крым. Все члены Союза тоже согласились. В Белоруссии тоже хотят развивать инновационное производство в свободной зоне. Это было предметом большого разговора в Минске при встрече премьер-министров пяти стран.

Белоруссия занимает сегодня положение как более технологически подготовленная страна в реальном секторе экономики. Она решила еще раз посмотреть свои преимущества в будущем от принятия кодекса. Речь идет о большой конкуренции в экономике, и не только в рамках союза,— но нам не нужно сегодня, создав союз, делить что-то. Мы должны делать так, чтобы были равные условия, правила для всех. А если есть неравенство, то надо сесть за стол переговоров и решать эти вопросы как партнерам по союзу. Вы же все согласились быть равными.

— А вы не опасаетесь конкуренции этих свободных зон?

— Нет, мы считаем, что через них пойдут новые технологии, инвестиции в наши страны, новые рабочие места. Казахский бизнес очень активно последний месяц-полтора обсуждает, что им дает новый кодекс. Вообще у них очень мощно бизнес работает, активнее, чем в Белоруссии и России. Они хотят еще быстрее бежать вперед, я их в этом поддерживаю.

— Какая позиция у Белоруссии по ВТО и ждете ли вы завершения переговоров?

— Я думаю, что завершат переговоры очень быстро. Еще работая в белорусском правительстве, мы сделали все, чтобы Белоруссия вступила в ВТО. Был ряд политических причин, но все документы по ВТО в Белоруссии подготовлены в полном объеме. Была даже наша договоренность, что три страны вступят одновременно, но нам сказали, что нельзя. Белоруссия сегодня, мне кажется, не имеет никаких препятствий, я надеюсь, что они в течение года завершат переговоры и будут полноправными членами организации.

— А Белоруссия готова вступить с теми пошлинами, которые действуют в ЕАЭС?

— Белоруссия подписала все документы по ЕАЭС. Единый таможенный тариф, в нем все пошлины согласованы. Причем мы удивились, когда Казахстан согласовал более низкие пошлины. Мы выработали компенсационные механизмы, президенты и премьеры согласились с такими подходами. В этом я не вижу проблемы, другое дело, что для Белоруссии как для индустриально-аграрной страны важно в рамках переговоров с ВТО получить условия не хуже, чем те, на которых вступили наши партнеры. В этом я желаю белорусским коллегам успехов, потому что, получив преимущество, ты всегда на рынке будешь конкурентоспособен.

Интервью взяли Татьяна Едовина и Галина Дудина

Коммерсант. 01.03.2017