Вопросы преемственности политической власти в Таджикистане
Зафар Абдуллаев
«Если в ближайшие три года процесс передачи власти не будет запущен, то тогда зачем проводятся подобные кадровые рокировки? Здесь напрашивается один вывод – попытка обезопасить свои тылы и обеспечить еще большую устойчивость собственной власти», — эксперт Зафар Абдуллаев, специально для CABAR.asia, дает расклад политических событий в Таджикистане.
Вопрос преемственности власти в странах Центральной Азии с началом демократических преобразований всегда стоял как краеугольный камень для политической элиты, которая всегда стремится удержаться на закрепленных позициях. В настоящее время из пяти стран региона, только Таджикистан и Казахстан стоят на очереди показательного примера пути или сценария передачи власти. В то же время важно понимать то, в каких условиях находится политическая элита и какие факторы влияют на данный вопрос.
Недавние события в Таджикистане показали если не подготовку к транзиту власти, то по крайней мере, начало кадровых рокировок, которые послужат отправной точкой для запуска процесса в будущем. Рустами Эмомали, сын президента Таджикистана, начиная с 12 января 2017 года, возглавил исполнительный орган власти таджикской столицы, чем фактически заслужил лавры «официального преемника» действующего главы государства. Де-факто он таковым был с самого начала, но де-юре этот процесс получает оформление только сейчас.
Говоря о преемственности политической власти, мы должны исходить не только из прямых родственных связей Рустама с действующим президентом, но и правовых позиций, способных легитимно обеспечить такую преемственность.
Согласно Конституции страны, вторым лицом в государстве, а именно тем, кто в случае недееспособности главы государства по болезни или иным причинам может заменить его, является председатель верхней палаты парламента – Маджлиси Милли. Многие годы эту позицию занимал, совмещая пост мэра столицы, Махмадсаид Убайдуллоев, который пришел на гребне гражданской войны к власти вместе с Эмомали Рахмоном. Именно его, этого «супертяжеловеса» таджикской политики, и сдвинул в этом году сын президента.
Контекст и подоплека событий
До последнего времени М.Убайдуллоев считался таким же непотопляемым политиком, как и сам президент. Его авторитет и политический вес был значительно выше занимаемой позиции мэра Душанбе. Он одновременно был главой сената и членом высшего политсовета правящей Народной Демократической партии (НДПТ).
Столичный мэр из-за своего сильного характера, непосредственной политической близости к высшему посту в стране, принадлежности к южному кулябскому клану, контролирующему власть в стране и что немаловажно, имеющий определенные симпатии к российской власти, считался местными политологами одним из тех, кто мог бы претендовать в любой момент на президентскую власть в стране. Не преемник, но кандидат.
По этой же причине все эти годы, экспертное сообщество ожидало его увольнения с занимаемых должностей, и даже силовой прессинг против него, так как в Таджикистане к настоящему времени с политической арены были удалены все силы, способные как-то претендовать на власть. Что из стана оппозиции, что из «Народного фронта», приведшего Э.Рахмона к власти.
Первый серьезный «звонок» прозвенел для М.Убайдуллоева еще несколько лет назад, когда на итоговом годовом собрании правительства президент Э.Рахмон публично отчитал его за недостатки с энергообеспечением в столице и отметил, что ему пора определяться на какой из двух занимаемых позиций оставаться. Многие уже тогда ожидали отставки мэра, но она не последовала…
Увольнение мэра с городской позиции — это не просто лишение его экономических и административных возможностей, но и политическое понижение, разрушение мифа о его непотопляемости и могуществе. Теперь М.Убайдуллоев «простой смертный», и выходит, нет и не было никакой мифической «поддержки Кремля» за его спиной.
Акцент внимания и лавры славы немедленно перешли к генетическому и политическому наследнику Э.Рахмона – Рустаму Эмомали. Однако главная политическая должность — председателя Маджлиси Милли остается все еще условно-вакантной, и ее по-прежнему сохраняет за собой М.Убайдуллоев или же она свободна. Официальной информации на сей счет нет.
Принимая во внимание, что вскоре после увольнения из города, экс-мэр в добровольно-принудительном порядке сложил с себя мандат городского депутата, остается предполагать, что он автоматически потерял пост главы Маджлиси Милли, так как был выдвинут туда, как депутат столичного парламента[1]. Но власти не спешат с объявлением такого исхода, потому что тут есть свои нюансы.
Скорее всего, они хотят дождаться выборов Рустама Эмомали в депутаты города по освободившейся позиции, откуда он большинством голосов нижестоящего парламента может быть одобрен в члены Маджлиси Милли. Выборы назначены на 2 апреля этого года[2]. Но даже в таком случае проблема не решается, так как есть проблема с возрастом.
Согласно последним правкам в Конституцию от января 2016 года, возраст члена Маджлиси Милли, как и кандидата в президенты, был снижен до 30 лет[3]. Согласно заявленной на сайте столичной мэрии биографии Рустам Эмомали родился 19 декабря 1987 года, то есть до полных 30 лет ему не хватает еще около 10 месяцев[4].
Что делать дальше? Выбирать его в сенат с нарушением Конституции или дождаться полной легитимности, но тогда придется либо временно выбрать какого-то иного председателя из действующих членов Маджлиси Милли или оставить на этой должности действующего, то есть М.Убайдуллоева. Скорее всего, именно этой дилеммой и объясняется задержка с решением участи экс-мэра и непонятным молчанием вокруг поста главы сената.
Дилемма легализации и легитимности
Назначение Рустама Эмомали председателем г. Душанбе привело к дебатам о законности этого процесса. Об этом спорили и ранее с 2011 года, после принятия дополнительных правок в закон «О борьбе с коррупцией», запрещающих близким родственникам находиться на госслужбе в непосредственном прямом подчинении, то есть закон накладывает запрет на непотизм и кумовство[5]. Тогда официальные лица отбивались от оппозиции заявлениями, что родные главы государства, будучи на тот момент в должности заместителей руководителей своих госведомств, не подчиняются напрямую главе государства. В определенной степени так и было.
Тем не менее, руководитель Агентства по госслужбе Джума Давлатзода считает, что в этом никакого нарушения закона нет. По его словам, Рустами Эмомали выдвинут на этот пост в рамках «Года молодежи», объявленного президентом на 2017 год.
«Если я правильно понял ваш вопрос, вы хотите сказать, что человек, родившийся в семье президента Таджикистана, не имеет прав занимать руководящие посты? Будьте здоровы», — ответил Д.Давлатзода журналистам в ходе пресс-конференции в Душанбе[6].
Внутренние перипетии и туманные перспективы
Рустам Эмомали без сомнений рано или поздно может занять все необходимые позиции, и в этом не сомневаются даже отдельные представители оппозиции. В частности, первый заместитель Социал-демократической партии Таджикистана, эксперт по конституционному праву Шокирджон Хакимов заявил в интервью Радио «Свобода: «Выборы Рустама Эмомали в депутаты маджлиса города Душанбе – это основа для его выдвижения от города в Маджлиси Милли. В будущем при достижении необходимого возраста, он может быть избран председателем Маджлиси Милли, то есть вторым лицом в государстве»[7].
Но стать вторым в стране еще не значит получить возможность баллотироваться на пост главы государства. Вряд ли действующий президент готов уступить ему свое место на очередных выборах по ряду причин.
Во-первых, Эмомали Рахмон, не раз обходивший лимит перевыборов через поправки в Конституцию и «обнуление» старых сроков, добился полного разрешения данной проблемы. В ходе прошлогоднего референдума были приняты ряд поправок, среди которых одна гласит, что действующий президент, как Основатель мира и согласия в стране – Лидер нации, освобождается от ограничения на число новых выдвижений кандидатом в президенты. Это кстати, отмечено в свежем отчете США по правам человека в мире, как еще один шаг к авторитарности власти в Таджикистане[8].
Во-вторых, Эмомали Рахмон чувствует себя хорошо, периодически на людях демонстрирует хорошую физическую форму – бегает публично на Дне бега, играет в теннис или волейбол, сажает деревья. Нет никаких предпосылок, чтобы он и далее не правил сам, тем более что вся существующая политическая система, весь чиновничий аппарат заточен именно под него.
В-третьих, в семейном кругу Э.Рахмона, который на самом деле объединяет уже немало действующих государственных чиновников, понимают, что у Рустама все еще недостаточно опыта и должного авторитета среди политических и бизнес-элит. По сей день послужной список сына президента ограничивался руководящими должностями в Агентстве по борьбе с коррупцией и Таможенном комитете, также была небольшая работа в Госкомитете по инвестициям и управлению госимуществом и работа руководителем национальной футбольной федерации.
Близкое окружение сына президента отзываются о нем вполне лестно, говорят, что он вполне учтив и корректен со своими подчиненными и друзьями, оказывает поддержку молодым кадрам в продвижении по службе. Он смог добиться определенного успеха в футбольной отрасли, в деле развития детско-юношеского футбола и укрепления национальной сборной Таджикистана на локальном региональном уровне.
Но это все не соответствует масштабам управления столицей, где всегда было много нерешенных проблем, не говоря уже обо всей стране. Можно говорить о том, что работа в мэрии Душанбе – это первое серьезное испытание для Р. Эмомали как на политическом, так и на хозяйственном уровне и для него все только начинается.
План «Б» или снять угрозу революций?
Если в ближайшие три года процесс передачи власти не будет запущен, то тогда зачем проводятся подобные кадровые рокировки? Здесь напрашивается один вывод – попытка обезопасить свои тылы и обеспечить еще большую устойчивость собственной власти. Планомерно, год за годом, отдавая ключевые позиции в правительстве и властных структурах своим родственникам и доверенным лицам, Эмомали Рахмон создает большую политическую «буферную зону» вокруг своего поста.
Угрозы его правлению исходят, скорее не изнутри, а извне, начиная от радикальных террористических группировок до крупных держав, имеющих свой интерес в данном регионе.
Перспектива «цветных сценариев» будет маячить перед Таджикистаном постоянно, и к 2020-му году и далее она будет нарастать. Опальный командир ОМОН Таджикистана Гулмурод Халимов, сбежавший в Сирию и недавно возглавивший боевые силы иностранных наемников ИГИЛ (Запрещенная в РФ организация), уже публично в сети Youtube угрожал действующей власти вернуться и свергнуть ее силой.
Думается, что прямая силовая агрессия действующей власти не страшна, но вот проблемы изнутри всегда актуальны. В таких условиях важно обеспечить действенный контроль за позициями, важными для главы государства в первую очередь на конституционном уровне, поэтому более лояльного и надежного кандидата на ключевую позицию — председатель Маджлиси Милли, чем собственный сын, не найти.
И это двойной выстрел. С одной стороны, пристроить сына на должность, где будет набираться реального опыта государственного управления, с другой – вывести из игры, пожалуй, самого сильного потенциального политического конкурента – Махмадсаида Убайдуллоева.
Продвижение сына к позициям, максимально близким к президентству, можно считать планом «Б» или страховкой на случай попыток дестабилизации внутренней обстановки в стране внешними силами, желающими найти опору на внутреннем политическом поле. Если какие-то силы попытаются провернуть государственный переворот, то им придется столкнуться с трудным выбором в условиях, когда высшие политические круги представлены его же родными и близкими.
Схожее мнение высказал российский политолог Аджар Куртов. В интервью сайту РБК он заявил, что: «делается это для того, чтобы обезопасить себя не только от оппозиции, но и от различных заговоров, потому что, скорее всего, власть будет передаваться по семейной линии»[9].
Очевидно, Эмомали Рахмон понимает, что отсутствие конституционной основы для его смены в Таджикистане, будет рассматриваться внешними силами как сдерживающий фактор потенциального силового вмешательства и поддержки местных оппозиционных сил. Таким образом, продвигая сына на вторые роли в государстве, президент страны, возможно, создает предпосылки не для передачи власти, а для создания дополнительного «щита» вокруг своего поста. Сам Рустам, если не произойдет каких-либо эксцессов, сможет занять пост президента Таджикистана не раньше 2026 года.
Использованные источники:
[1] http://ru.sputnik-tj.com/country/20170207/1021652744/ubajdulloev-dushanbe-deputat-mer.html
[2] http://rus.azattyk.org/a/28344686.html
[3] https://news.tj/ru/node/221682
[4] http://dushanbe.tj/ru/chairman/biography/
[5] https://www.news.tj/ru/news/rodstvennikov-k-kormushke-veleno-ne-puskat
[6] http://www.ozodi.org/a/28285023.html
[7] http://www.ozodi.org/a/son-of-tajik-president-future/28343216.html
[8] https://www.state.gov/j/drl/rls/hrrpt/humanrightsreport/index.htm#wrapper
[9] http://www.rbc.ru/politics/22/05/2016/57418afc9a79471e6362e4bc?from=rbc_choice
Cabar.asia. 07.03.2017
