Пограничное беспокойство. Что показал тур Путина по Центральной Азии

Аркадий Дубнов

Путинское турне по Центральной Азии показало, что Россия по-прежнему готова в определенных пределах платить своим партнерам в регионе за геополитическую лояльность. Даже если некоторые из них пока воздерживаются от присоединения к ЕАЭС, как это делает Таджикистан.

Блицвизит Владимира Путина в три республики Центральной Азии – Казахстан, Таджикистан и Киргизию – оказался во многих отношениях чрезвычайно выигрышным мероприятием как для гостя, так и для хозяев, во всяком случае некоторых из них.

Вопросы преемничества

Прежде всего, очень своевременным приезд российского лидера оказался для президента Киргизии Алмазбека Атамбаева. Буквально накануне один из районных судов Бишкека постановил арестовать на два месяца одного из самых известных политиков страны, лидера оппозиционной парламентской фракции социалистической партии «Ата-Мекен» Омурбека Текебаева, которого часто называют отцом нынешней киргизской Конституции.

Ему инкриминируют коррупцию, мошенничество, якобы в 2010 году после «апрельской революции» он получил от российского бизнесмена и бывшего депутата Госдумы от КПРФ Леонида Маевского $1 млн в обмен на обещание на выгодных условиях получить пакет акций киргизского сотового оператора MegaCom. Маевский утверждает, что свое обязательство Текебаев, бывший 7 лет назад вице-премьером временного правительства, не выполнил, а деньги не вернул. Более того, угрожал экс-депутату физической расправой, если тот захочет искать справедливости и вернуть деньги.

Коммунист и бизнесмен Маевский дрогнул и на долгие годы запретил себе вспоминать об этих деньгах. Но тут, по его словам, знакомый из Бишкека дал ему знать, что сложилась «такая ситуация», что делу на миллион могут дать ход. Так и произошло, да так быстро, что уже через неделю заявление Маевского, как он сказал в интервью «Коммерсанту», «попало куда нужно», и на следующий день после ареста экс-вице-премьера Киргизии он прилетел в Бишкек на очную ставку с ним.

Но почему все так «удачно» сложилось, что эта беспрецедентная даже для привыкшей к подобным скандалам Киргизии история произошла аккурат накануне прибытия в Бишкек президента России? Да потому, говорят оппоненты нынешней киргизской власти, что дело против Текебаева носит явно выраженный политический подтекст, независимо от того, виноват он или нет. Иначе непонятно, почему этот уголовный кейс был заморожен целых семь лет. Президенту Киргизии важно было показать своему российскому коллеге, что для него тоже неприкосновенных во власти нет. Если они замешаны в коррупции, они тоже будут отвечать по всей строгости закона. Мол, в Киргизии теперь есть свой Улюкаев, который так же, как и в России, утратил доверие президента.

Столь высокую степень принципиальности власти в Бишкеке решили преобразовать в уголовное дело ровно тогда, когда Текебаев пригрозил президенту дать ход компромату на него, опубликовав свое расследование относительно обнаруженных у президента офшоров. Но сделать этого он не успел – его задержали, когда он спускался с трапа самолета, возвращаясь на родину из Европы, где возглавлял киргизскую делегацию в Парламентской ассамблее ОБСЕ. При этом, как утверждают, Текебаев знал, что его ждет на родине, но был готов доказать свою невиновность в киргизском суде.

Надежда на независимость киргизского правосудия не так наивна, как может показаться. Автор этих строк помнит прецеденты, случавшиеся на «островке демократии в Центральной Азии» в конце 1990-х годов, когда нашелся военный судья, осмелившийся оправдать бывшего вице-президента Киргизии Феликса Кулова, обвинявшегося в хозяйственных преступлениях ровно в тот момент, когда он решился составить конкуренцию на выборах тогдашнему президенту Аскару Акаеву. Впрочем, потом нашелся другой, «правильный» судья, который все равно отправил Кулова за решетку, где он провел пять лет, пока «тюльпановая революция» 2005 года не свергла Акаева.

Ныне ситуация другая, Конституция запрещает Атамбаеву баллотироваться в президенты еще раз, и в ноябре этого года во главе страны окажется другой человек. И пусть это покажется невероятным в условиях наших постсоветских палестин, но имя будущего президента Киргизии сегодня не знает никто. Даже Атамбаев.

Но это вовсе не значит, что он «хромая утка», теряющая влияние в стране. Ничего подобного. Во-первых, пока Атамбаев президент, «бардака в стране он не потерпит», – так и сказал в присутствии Путина. А во-вторых, как он сам вслед за этим предупредил, и после выборов «останется в политике», а следовательно, его выбор преемника имеет значение.

Еще большее значение имеет то, поддержит ли Путин этого преемника. Это в Киргизии отчетливо понимают и политики, и избиратели. Но такая поддержка напрямую зависит от того, останется ли Атамбаев в фаворе у Кремля, как это было в начале его президентского срока в 2011 году. Непредсказуемый характер киргизского лидера, бравирующего своей независимостью от могущественных соседей по региону, от Москвы и даже от далекого Вашингтона, создал ему ореол брутального защитника киргизской идентичности и национального суверенитета. Но те же самые черты обеспечили ему репутацию не слишком договороспособного политика, этакого рубахи-парня, готового неосторожной фразой подорвать доверительную атмосферу переговоров даже на высшем уровне.

Конечно, когда Атамбаев в присутствии Путина решительно бросал в публику – «вор должен сидеть в тюрьме», пребывая в уверенности, что российскому визави эти киношные слоганы покажутся социально близкими, то он вправе был рассчитывать на одобрение со стороны «русского царя», как вслед за кремлевскими называет за глаза Путина чиновничья рать Киргизии. И киргизский президент получил желаемое. Путин похвалил то, «как развивается процесс демократического становления и стабилизация ситуации в стране».

Но создается впечатление, что кто-то из болельщиков Атамбаева в окружении российского президента подставил его, потому что атака на Текебаева вызвала в Киргизии серьезное социально-политическое напряжение. Сторонники арестованного политика сегодня не особенно многочисленны и влиятельны, но даже локальные перекрытия дорог, фирменные способы протеста в киргизской глубинке, способны привести к нестабильности.

Тем не менее у Атамбаева есть все основания быть довольным визитом Путина – российский лидер даже пригласил его приехать с отдельным визитом в Россию. Для президента, которому всего девять месяцев осталось быть на своем посту, подобное приглашение могло выглядеть обещанием поддержать того, кого Атамбаев хотел бы видеть своим преемником.

Но это все политес, который может быть быстро опрокинут более прагматическими соображениями. Если в Кремле обнаружат, что результаты независимых замеров общественного мнения в Киргизии – а там есть и такое мнение, и делаются такие замеры – покажут, что уровень поддержки кандидатов от власти опасно низок, ставка может быть сделана на новые, незапятнанные фигуры.

Баланс баз

Также в ходе визита российский гость вежливо, но внятно донес до киргизского общества, что страна находится чуть ли не на полном российском содержании. Путин подробно изложил подготовленную его советниками справку, из которой следует, что благодаря вступлению Киргизии в ЕАЭС за девять месяцев прошлого года на 18,5% выросли переводы из России киргизских трудовых мигрантов – до $1,3 млрд, что составляет почти треть ВВП страны. На стабилизацию киргизского бюджета выделено грантов на $225 млн, постепенно списываются киргизские долги России, благодаря Газпрому уровень газификации Киргизии вырос с 22 до 60%, беспошлинно поставляются российские нефтепродукты – в 2016-м больше миллиона тонн.

Тут стоит вспомнить, что в конце марта 2010 года Москва прекратила беспошлинные поставки нефтепродуктов Киргизии, а всего через две недели после этого второй президент страны Курманбек Бакиев был свергнут. Правда, Атамбаев, стоя рядом с Путиным, бахвалился тем, что именно он был «лидером двух революций» в 2005 и 2010 годах, «но, если будет третья революция, он не будет ее делать». Не слишком понятно, что хотел этим сказать киргизский президент, ведь если революция уже «будет», то зачем «ее делать».

Другие неожиданные заявления были сделаны на совместной пресс-конференции Атамбаева и Путина. Отвечая на вопрос о возможном расширении российской военной базы в Канте, в 25 км от Бишкека, российский лидер вдруг сообщил, что база эта «возникла по просьбе кыргызстанского руководства в 1999–2000 годах, когда Киргизия столкнулась с атакой международных террористов, которые перешли границу из Афганистана».

Приходится признать, что либо Путин оговорился, либо забыл общеизвестные факты: российская военно-воздушная база в Канте была открыта 23 октября 2003 года самим Путиным и первым президентом Киргизии Акаевым, автор этих строк лично был свидетелем этого события. Фактически первые российские военные появились там годом раньше, в 2002-м. База в Канте была институционализирована во многом из-за появления в Киргизии американской военной базы «Манас» (поначалу она называлась «Ганси» по имени одного из пожарных, погибших при тушении пожаров в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года), разрешение на дислокацию которой в аэропорту Бишкека дал президент Акаев без должного, как потом выяснилось, согласования с Москвой, что вызвало раздражение в Кремле.

Чтобы воссоздать видимость баланса в военном присутствии России и США, и была учреждена база российских ВВС в Канте, преобразованная позднее формально в военно-воздушную структуру ОДКБ в Центральной Азии. Перипетии вокруг открытия базы США в Киргизии привели тогда к тому, что в уставных документах ОДКБ появилось положение, по которому размещение военных баз третьих государств на территории стран – участниц ОДКБ допускается только при согласовании с другими партнерами организации.

Можно предположить, что «кантовская» оговорка или ошибка Путина связана с тем антиджихадистским контекстом, который доминировал на протяжении всего центральноазиатского турне российского президента. В Алма-Ате, Душанбе и Бишкеке, пусть и в разной тональности, речь шла о готовности партнеров России принять ее предложения помощи по усилению южных границ СНГ с Афганистаном, где растет концентрация боевиков ИГИЛ (запрещенного в России).

По свидетельству афганских источников, каждую неделю в североафганские провинции Бадахшан, Кундуз и Фарьяб, граничащие с Таджикистаном и Туркменией, доставляются на вертолетах из районов пакистано-афганской границы группы боевиков, в том числе выходцев из стран Центральной Азии. Вряд ли случайно, что за пару дней до начала поездки Путин заявил, что по его данным, в Сирии скопилось до 4 тысяч боевиков из России и до 5 тысяч – из стран СНГ, часть которых, как утверждают в Москве, может быть переброшена к границам центральноазиатских государств.

И когда в Бишкеке Путин столкнулся с некоторым скепсисом по отношению к российскому военному присутствию, он ответил с легким намеком на угрозу, что «если когда-то Кыргызстан скажет, что мы настолько укрепили свои вооруженные силы, что такая база не нужна, мы в этот же день уйдем». Именно эта его фраза стала главным новостным хитом в России. Путин еще и усилил эффект, не без лукавства добавив: «Нам нет никакой необходимости здесь размещать воинский контингент», – мол, это нужно вам для вашей же безопасности.

Закрытая идиллия

Однако все легкие колкости, возникшие в ходе последнего, киргизского этапа путинского турне, стали известны благодаря режиму гласности, обеспеченному в Бишкеке вокруг киргизско-российских переговоров, что было в первую очередь в интересах хозяев. В Алма-Ате и Душанбе никаких пресс-конференций не проводилось, там это уже давно не практикуется, местным пожизненным лидерам вопросов не задают.

Результаты встреч Путина с президентом Таджикистана можно считать удачными, причем для обеих сторон. Эмомали Рахмону удалось получить от Москвы обещание решить проблему сотен тысяч таджикских трудовых мигрантов, которым «по тем или иным причинам» запрещен въезд в Россию. Путин и в Душанбе не преминул напомнить о той значительной экономической роли, которую играют в Таджикистане денежные переводы работающих в России таджиков, по официальным данным, их 876 тысяч человек. Только за прошлый год, по его словам, объемы их перечислений составили $1,9 млрд – почти треть ВВП Таджикистана.

В свою очередь, российскому президенту удалось получить согласие Рахмона на усиление таджикско-афганской границы силами 201-й российской военной базы. Скорее всего, как и в Бишкеке, объяснялся этот шаг заботой прежде всего о безопасности самого Таджикистана. Таким образом, впервые за многие годы российские военные снова возвращаются на границу с Афганистаном.

Любопытным эпизодом стало заявление российского лидера о том, что из Душанбе он звонил в Ашхабад президенту Туркмении Бердымухаммедову – причем в присутствии Рахмона. Также именно в Душанбе Путин счел нужным сообщить о том, что готовится посетить и Ашхабад, – видимо, из желания показать, что в Таджикистане наконец-то вняли опасениям Москвы по поводу слабой защищенности границы с Афганистаном и приняли помощь России по ее усилению, а теперь очередь за Туркменией, где афганский участок границы также внушает опасения.

Даты визита Путина в Туркмению пока не оглашаются, но недавние переговоры в Москве глав МИД Туркмении и России, Рашида Мередова и Сергея Лаврова, говорят о том, что его программа интенсивно согласовывается. Остается только надеяться, что результатами этого визита станет, наконец, решение проблем десятков тысяч проживающих в Туркмении российских соотечественников с двойным туркменско-российским гражданством. В Ашхабаде, надо полагать, отдают себе отчет, что значительная российская финансовая помощь, оказанная переживающей тяжелый финансово-экономический кризис Туркмении, была авансом.

Что касается итогов «горнолыжного» визита Владимира Путина в Алма-Ату и его уединенных бесед с казахстанским елбасы Нурсултаном Назарбаевым, то они если и впечатлили публику, то только тем, что у «казахстанской стороны нет никаких вопросов к российской стороне». Давние коллеги, встречающиеся чаще, чем иной президент с премьер-министром своей страны, обговорили все щекотливые моменты и договорились их публично не полоскать. А значит, предположения о готовности Назарбаева поработать миротворцем между Путиным и белорусским президентом Лукашенко пока не обрели реальные очертания. Москве, похоже, это ни к чему.

Не было сказано ничего нового и о решении проблем, возникших в последнее время между Казахстаном и Киргизией в связи с упреками, раздававшимися из уст Атамбаева в адрес северного соседа. Тут, скорее всего, уже Назарбаев объяснил, что не нуждается в посредниках.

Объяснились, очевидно, два лидера и по поводу буйной невоздержанности думского депутата от ЛДПР из Крыма Павла Шперова, провозгласившего в конце января, что наступят времена, когда Россия вернет себе якобы принадлежащие ей земли, сегодня – казахстанские.

Одним словом, у Казахстана вопросов к России нет, а у России к Казахстану – только благодарность. За проведение в Астане мирных межсирийских переговоров, за поддержку российских мирных усилий в ООН, Казахстан ведь с 1 января 2016 года стал непостоянным членом Совета Безопасности ООН.

В целом путинская поездка по региону показала, что Россия готова в определенных пределах платить своим партнерам в Центральной Азии за геополитическую лояльность. Даже если некоторые из них пока воздерживаются от присоединения к ЕАЭС, как это делает Таджикистан. Что касается Узбекистана, который по-прежнему дистанцируется и от ОДКБ, подождем апреля, когда в Москву прибудет с первым визитом второй президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев.

Московский Центр Карнеги. 01.03.2017