Почему в Союзном государстве и ЕАЭС случаются конфликты

Петр Петровский

3 февраля в Минске состоялся большой разговор президента Республики Беларусь Александра Лукашенко с представителями ведущих СМИ, экспертами и лидерами общественности. Центральное внимание президент Беларуси уделил именно интеграционным процессам на постсоветском пространстве, указав на их безальтернативность для Беларуси. Однако преодолеть текущие барьеры в интеграции можно лишь через выход на уровень общесоюзных интересов.

При этом, в своей классической жесткой манере Лукашенко раскритиковал ряд проблемных направлений союзного строительства. Основная критика была в адрес России. Кремль опубликовал официальный комментарий, в котором не согласился с рядом утверждений Лукашенко. Экспертное сообщество двух стран спорит друг с другом. Однако любые интеграционные объединения имеют общие цели. Поэтому для рассмотрения внутриинтеграционных споров следует выйти на уровень общесоюзных интересов, а не замыкаться в местечковых эгоизмах конфликтующих сторон.

Сегодня для двух союзников можно выделить следующие проблемные и зачастую конфликтные зоны:

• отсутствие общей энергетической платформы;
• создание равных возможностей для субъектов хозяйствования двух стран;
• проблемы общей визовой политики;
• общая санкционная политика;
• ценностные, идеологические и структурные различия социально-экономических моделей развития;
• различие в видении будущего интеграционных объединений.

Общая энергетика

Энергетические отношения России и Беларуси драматичны и часто запутаны. Общий энергетический рынок был создан еще в 1997 г. на основании союзных договоренностей. Тогда Беларусь получала энергоресурсы из Российской Федерации по ее внутренней цене уровня Смоленской области. Подобная схема общего рынка действовала между двумя странами до 2007 г. и была наиболее стабильной из всех имеющихся в отношении двух союзников. При ее функционировании конфликтность была минимальна, а отдача и темпы интеграции – достаточно высокими.

С 2007 г. и до настоящего времени между сторонами происходит практически ежегодная выработка различных новых формул продажи энергоносителей в Беларусь. Однако де-факто единый их рынок в рамках Союзного государства ликвидирован. При этом, согласно соглашению о ЕАЭС, этот общий энергетический рынок должен быть восстановлен до 2025 г.

И здесь есть проблема, заключающаяся в том, что не учитываются огромные издержки, которые легли на Беларусь и ее высокотехнологичные предприятия в связи с этим. При этом санкционный режим между Россией и Западом де-факто создает внутри ЕАЭС протекционистскую зону, нуждающуюся в создании собственных высоких технологий, имеющих ресурс заместить и превозмочь технологическое отставание стран союза и выйти на самообеспечение высокими технологиями пятого и шестого укладов.

Для этого выход на общий энергетический рынок должен быть совершен раньше намеченного срока. И здесь нет особой разницы: будет ли он совершен по формуле перехода Беларуси на ценообразование Смоленской области, либо перехода всех стран ЕАЭС на общемировые цены, как этого требует «Газпром». Однако факт потребности скорейшего нерастянутого перехода на общий энергетический рынок налицо. Его отсутствие несет, прежде всего, общесоюзные имиджевые издержки и реальные экономические потери, усиливающиеся во время мирового экономического кризиса и обоюдного санкционного режима России и Запада.

В стратегической же перспективе для ЕАЭС следует вырабатывать формулу постепенного отказа от углеводородного сырья и переориентироваться на более дешевые и экологически чистые виды энергии.

В этом отношении Россия является государством, обладающим уникальными технологиями атомной энергетики, инвестиции в которую, в частности в виде БелАЭС, являются примером именно энергетической интеграции в высокотехнологичном смысле слова. Это еще более важно в свете перспектив создания безотходной атомной энергетики.

Два предприятия – один союз

Равные энергетические возможности дают равный доступ субъектов хозяйствования союза к энергоресурсам. Однако фактором равных условий выступает также и возможность на равных иметь доступ к рынкам сбыта Союза. Этого не происходит по вине всех участников Союза и их ухищрений – будь то Россельхознадзор в России или недопуск российских предприятий к конкурсным тендерам в Беларуси.

Подобные технические ухищрения превращают де-факто ЕАЭС в бессмыслицу. Теряется его основа – общий и равнодоступный рынок. И это связано, прежде всего, с отсутствием у наднациональных органов ЕАЭС контрольных функций за выполнением обязательств и возможности накладывать санкции в отношении субъектов-нарушителей.

Также в отношении фитосанитарного контроля должны быть созданы единые союзные органы – как показала практика, именно этот механизм чаще всего используется для недопуска товаров на рынок стран ЕАЭС.

Выработка общих правил проведения тендеров должна быть подкреплена общесоюзными контрольными органами, которые бы имели функции приостановления действия тендера, в случае нарушения при его проведении общих правил и равных возможностей.

Здесь достаточно четко видно, что национальные контрольные институты не выполняют, а порой и не заинтересованы выполнять те общесоюзные обязательства, которые приняли их страны. Союзное государство и ЕАЭС не обладают столь широкими полномочиями, а главное институтами, которые могли бы в оперативном порядке предотвратить нарушение общесоюзных договоров и обязательств.

Единая виза для Союза?

Общее союзное пространство требует и общей таможенной, а значит и визовой политики, – как минимум, для свободного перемещения деловых кругов. К сожалению, не все страны ЕАЭС согласны ввести наряду с национальной визой также и общесоюзную визу для граждан третьих стран для посещения Союза. Поэтому данный вопрос полтора года тому назад начали прорабатывать в рамках Союзного государства. Проект союзной визы, кроме реального удобства и экономической выгоды, имеет также и имиджевое значение.

Для его реализации имеется общесоюзная база данных о невъездных лицах как в Россию, так и в Беларусь, а также пример шенгенской зоны. Главной задачей здесь становится непроницаемость границ, а значит, и общая пограничная политика и стандарты по ее укреплению, что особенно важно в направлении Китая, Монголии и стран Средней Азии.

И здесь становится непонятным, почему полтора года переговоров еще не завершились каким-либо результатом, а проект так и остался проектом.

Один союз, а санкции врозь?

Санкционная политика никогда не была частью интеграционных объединений. Если же брать историю введения санкций, то, когда против Беларуси с 1998 г. с некоторыми перерывами действовали санкции до 2016 г., то ни одно государство не вводило в ответ контрсанкции, в том числе и сама Беларусь.

Российский ответ на западные санкции оказался совершенно иным – контрсанкции. Эти действия не были поддержаны союзниками России, но создали к союзникам определенное недоверие в самой России.

Однако пример Евросоюза с их «огульным» принципом санкционной политики показал ненужность и опасность общесоюзной санкционной политики. Он превратил малые и средние страны в заложников санкций и больших стран, тем самым де-факто поспособствовав сужению экономик этих стран, а значит и всего союза.

В ЕАЭС пошли по пути самостоятельности в санкционной политике. В этом смысле протекционистская политика России в отношении западных контрагентов, имеющая опосредованные, косвенные выходы через союзников на недостающие западные технологии, может сыграть более позитивную роль. Гибкий протекционизм подталкивает страну заниматься импортозамещением при помощи притягивания ресурсов союзников, а также выходить на недостающие технологии санкционных стран через, опять же, союзников.

Конечно, в такой схеме имеются издержки. Нечистые на руку субъекты хозяйствования будут использовать санкционный режим как возможность нелегально заработать средства. В этой связи нужны мощные союзные органы, имеющие возможность предотвращения незаконных действий.

Нужны ли Союзу общие ценности?

Однако, наверное, одной из главнейших причин отсутствия взаимопонимания является фрагментированность ценностного пространства внутри ЕАЭС после распада СССР.

Беларусь в этом сегменте представляет собой страну, апеллирующую к советской традиции своей государственности БССР и ее ценностям. Поэтому социально-экономическая модель Беларуси стремится сохранить как можно больше наработок советского прошлого, приспособив их к современным реалиям.

Российские ценности формировались в тяжелом пути от шоковой терапии, приватизации и реалий 1990-х гг. через политику восстановления порядка и управляемости страны 2000-х гг. к новой международной роли в украинском кризисе и Сирии. И здесь для российского руководства имеется задача: не пересматривая итоги приватизации, направить их в конструктивное русло сильного государственного строительства, которое сможет быть привлекательным для стран, пожелавших стать союзниками России.

Казахстан пошел по особому пути создания совершенно новой модели казахстанской идентичности и развития государства. Имея при выходе из СССР два крупных расовых и национальных сегмента, перед казахстанскими элитами встал вопрос сохранения государственности, мира и диалога между всеми центрами силы. Поэтому здесь была выбрана модель тонкого восточного диалога при наличии общеказахстанской солидарности и надлежащем арбитраже лидера нации – Елбасы.

Армения при выходе из СССР столкнулась с реалиями наличия большей армянской диаспоры в мире, нежели в самой Армении. Формирование армянской идентичности вокруг национальной армянской конфессии – Армянской Апостольской Церкви – вывело для армян на первый план не ценность института государства, а этническую и кровную солидарность. Этому поспособствовал и конфликт в Нагорном Карабахе, а также память о геноциде армян в Турции. Поэтому современная Армения представляет собой достаточно рыхлое государство с сильными структурами гражданского общества и лоббистскими группами, сформированными по кровному принципу.

Кыргызстан же за 25 лет своего независимого существования до сих пор находится в поиске. Многочисленные государственные перевороты, этнические конфликты, постоянные изменения конституции привели к отсутствию законченной социально-экономической и ценностной модели развития Кыргызстана. Последние инициативы по конституционной реформе Кыргызстана говорят, что эта страна будет вырабатывать свою модель исходя уже из реалий ЕАЭС.

Подобные различия за четверть века стали достаточно глубокими и требуют проработки взаимодействия этих различных моделей внутри ЕАЭС.

Пестрая мозаика различий требует создания наднационального ценностного языка, который бы гармонизировал все существующие модели и давал возможности понимать элитам, гражданскому обществу и субъектам хозяйствования стран ЕАЭС друг друга.

Каково общее будущее ЕАЭС?

Общая цель и задачи, их понимание, создают новые формы организации союзных отношений и решения общесоюзных проблем. Сведется ли общее будущее для ЕАЭС к чисто прагматичному желанию просто выжить в процессе глобализации и остановить технологическое отставание для региона, либо страны ЕАЭС готовы предложить глобальную альтернативу существующим моделям? Именно от этого зависит тот стержень, который сможет скрепить всех вокруг евразийской мечты. Пока же будущее либо туманно, либо не сформулировано.

P.S.

Союзное государство, ЕАЭС, ОДКБ сегодня испытывают на себе все кризисные явления в государствах-участниках. В основном это эгоистические действия элит всех стран участников, которые в силу слабости общесоюзных институтов, не могут быть предотвращены. От этого страдает прежде всего наше общее пространство. За два года в ЕАЭС товарооборот упал на 60%. Эти цифры свидетельствуют о потребности защиты евразийских производителей, но не через национальные органы, которые на это неспособны, а при помощи создания сильных наднациональных институтов с соответствующими полномочиями. Именно ставка на наднациональные органы поможет предотвратить те узкокорыстные действия всех без исключения участников интеграции и навести общеевразийскую дисциплину по выполнению взятых на себя обязательств.

Подводя итог и отвечая на поставленный в заголовке вопрос, хотелось бы тезисно прописать причины конфликтности:

• слабость и недостаточность наднациональных органов управления и контроля за выполнением евразийских обязательств;
• отсутствие действенных механизмов евразийской субсидиарной ответственности и дисциплины;
• слабая законодательная интегрированность стран-членов ЕАЭС;
• отсутствие мощной наднациональной ценностной платформы, обеспечивавшей бы гармонизацию взаимодействия национальных проектов стран-участниц внутри ЕАЭС;
• отсутствие представления общего наднационального будущего, а также проекта альтернативы, что затрудняет консолидацию обществ и элит стран-участниц ЕАЭС вокруг интеграционного проекта и ставит «местнические» эгоистичные интересы превыше союзных.

Евразия.Эксперт. 08.02.2017