Кто и зачем хочет уничтожить хрупкий мир в Боснии и Герцеговине

Алексей Топоров

Руководство общины боснийских мусульман-бошняков, традиционно представляемых западными медиа в качестве жертв «сербского геноцида», как и в начале девяностых, сознательно пошло на обострение ситуации в лоскутной республике Босния и Герцеговина. Любопытно, что его активность «неожиданно» совпала с обострением обстановки на Балканах в целом, когда в Косово местные «спецслужбы» выявили «сеть российских шпионов» и заявили о создании собственной армии, а в Черногории был раскрыт «российский заговор».

Младший не лучше старшего

Лидеры боснийских мусульман решили не искать очередную «руку Москвы» у соседей-сербов, а надумали во второй раз подать иск в Гаагский суд о признании Сербии ответственной за «вооруженную агрессию и геноцид» бошняков в гражданской войне 90-ых годов, предоставив какие-то новые факты и документы. Впервые подобный иск подавался БиГ в 2007-ом году, но тогда трибунал решил, что уже достаточно наказал сербов за стремление сохранить Югославию и не быть уничтоженными боснийскими, хорватскими и албанскими сепаратистами, пересажав или уморив в застенках всех видных представителей их военно-политической элиты. И в удовлетворении иска отказал.

И, вот, спустя десять лет, словно черт из табакерки с ревизией этого иска вынырнул никто иной, как член боснийского президиума от бошняков Бакир Изетбегович — достойный сын лидера боснийских сепаратистов 90-ых Алии Изетбеговича. Того самого, что в 1992 году по совету «американских партнеров» дезавуировал свою подпись под мирным планом португальца Жозе Кутильеро, не позволив БиГ превратиться в балканский аналог Швейцарии и тем самым развязав кровопролитную войну, унесшую жизни более ста тысяч жителей края. Того Изетбеговича, что в молодости вербовал молодых бошняков в дивизию СС «Ханджар», в годы социалистической Югославии сидел за предельно экстремистскую «Исламскую декларацию», призывавшую к мусульманской революции, в 90-е призывал на антисербский джихад исламских экстремистов со всего мира, а в 1994-ом встречался в Сараево аж с самим Усамой бен Ладеном (в те годы тот еще оставался рукопожатным партнером «цивилизованного мира» и героем антисоветской афганской войны).

Нужно отметить, что Изетбегович-сын недалеко ушел от своего отца. При посредничестве его фирмы и не без выгоды для него самого только в столице БиГ Сараево обосновались 40 тысяч выходцев из арабского мира — компания Изетбеговича продавала им земельные участки и недвижимость. А среди молодых славянок-бошнячек шла постоянная пропаганда престижности браков с пришлыми «настоящими мусульманами». Тот момент, что большинство из новоиспеченных боснийцев принесли в регион откровенно ваххабитскую идеологию, бошнякского члена президиума республики волновал не особо сильно. Напротив, будучи в свое время директором Института развития Сараево, он выделил землю, ранее принадлежавшую бежавшей из города семье сербских предпринимателей, под строительство крупнейшей на Балканах мечети короля Фахда — культового сооружения, возведенного целиком на деньги саудитов и довольно скоро завоевавшего репутацию центра ваххабизма в боснийской столице. Ну, а имам этой мечети — в годы гражданской войны командир 4-ой бригады сепаратистской Армии Боснии и Герцеговины Назим «Мударис» Халилович, с тех пор стал одним из лучших друзей бошнякского лидера, неизменно поддерживающего любые, даже самые радикальные инициативы Бакира Изетбеговича. В том числе и ту, что касалась повторного иска о признании «геноцида» — наделавшую много шуму и поставившую государственное образование Босния и Герцеговина на грань горячего конфликта, пока еще, к счастью, не вооруженного.

Сорванное примирение

О намерении вновь пожаловаться в Гаагу Бакир Изетбегович заявил в ходе конференции Партии демократического действия (SDA) — еще одного папенькиного детища и наследства, которое, несмотря на вполне себе либеральное название, изначально было моноэтничным и моноконфессиональным образование (эта политическая сила, основанная на заре девяностых Алией Изетбеговичем, считает его сына Бакира своим негласным лидером, но быть таковым официально он не может из-за высокой государственной должности, предполагающей внепартийность). Особую пикантность ситуации придает тот факт, что посвятить своих политических сторонников, а потом и СМИ в планы по поводу ревизии иска Изетбегович-младший решил незадолго до предполагавшегося в феврале визита в Боснию и Герцеговину президента Сербии Томислава Николича — первого визита сербского лидера в Сараево со времени начала гражданской войны в Югославии. На резонные вопросы журналистов, а не помешает ли его активность грядущему историческому событию, глава мусульманской общины Боснии отвечал в духе того, что, мол, пусть сербский президент решает сам — ехать ли ему теперь в Сараево или нет, но он, Изетбегович, от своих планов не отступится. На вопрос же о том, почему он решил выступить с такой идеей именно сейчас, член президиума отвечал весьма уклончиво.

И сын своего отца таки добился желаемого — визит Николича был сорван, сербский президент заявил, что «нет смысла стремиться туда, где тебя не ждут», и обещал приложить все усилия, чтобы бошнякский иск был отклонен и в этот раз. В ответ на это представитель сербской общины в президиуме Младен Иванич собрал экстренное заседание с целью урезонить своего бошнякского визави — но тот покинул его, не желая слушать доводы оппонентов, впоследствии объяснив свой поступок тем, что заседание было «подготовлено не по процедуре». А в Гаагский суд таки поступил повторный иск от БиГ, поданный представителями бошнякского истеблишмента, проигнорировавшими протесты сербской и молчаливое неодобрение хорватской общин — член президиума от последней Драган Чович отказался поддерживать неуемное рвение Изетбеговича.

Праздник преткновения

Теперь маховик конфликта вряд ли удастся остановить. Так, президент сербского энтитета (части) БиГ — Республики Сербской Мирослав Додик довольно недвусмысленно высказался по поводу права лидера боснийских мусульман подавать иск к Белграду от имени всего государства: «Бакир Изетбегович — это пять кантонов и больше ничего. Мы видим разгул национализма у бошняков, которые хотят представить себя единственными титульными жителями Боснии и Герцеговины, как будто эта страна принадлежит только им».

При этом Додик сообщил о том, что против него и сербского члена президиума Младена Иванича фабрикуют дело в сараевской прокуратуре за проведение Дня Республики 9 января — собственно, в тот день, когда она и была провозглашена в 1992-ом году. К слову сказать, в отношении солдат Третьего пехотного полка, принимавших участие в праздничной церемонии по случаю этого праздника, оно уже возбуждено.

Казалось бы, какие претензии могут быть у Сараево к властям сербского энтитета? Дата празднования была выбрана вполне логично, однако боснийские ревнители закона увидели в ней угрозу целостности страны и дискриминацию других общин, поскольку празднование пришлось и на православный праздник. Сараевские власти хотели запретить РС праздновать День Республики именно 9 января решением Конституционного суда, но Додик опередил их, проведя на подконтрольной ему территории референдум по этому поводу, заручившись мнением подавляющего большинства боснийских сербов. В чем его неожиданно поддержала и большая Сербия, ранее не высказывавшая симпатий к РС на официальном уровне: за месяц до планировавшегся официального визита в БиГ Томислав Николич все-таки побывал на территории этого государства, но в столице сербского энтитета — Баня-Луке, чтобы поздравить своих соплеменников с их праздником.

Проповедь ненависти

Однако ответ из Сараево пришел мгновенно. И не только в виде репрессий и политических козней. «Те, кто считают, что ради любви и добрососедских взаимоотношений не следует добиваться наказания преступников, подвергавших геноциду наш народ, не найдет утешения ни в вере, ни в жизни», — сказал в одной из недавних проповедей, прозвучавшей в те дни, когда Изетбегович заявил городу и миру об обновлении иска, имам все той же ваххабитской мечети короля Фахда Назим «Мударис» Халилович.

«Я призываю проклятие Аллаха на преступников и их пособников, выступивших против резолюции, и прошу Аллаха уничтожить их преступный, опирающийся на насилие режим, уничтожить их самих и их семьи, наслать на них бедность и неизлечимые болезни», — говорил он в 2015 году, когда Россия воспользовалось правом вето и не допустила принятия в ОНН резолюции по «геноциду в Сребренице». Не прояви тогда Москва дипломатическую волю, Сербия бы на десятилетия лишилась права собственного голоса на Балканах, а сильно раздражающую Сараево Республику Сербскую можно было бы легко ликвидировать как «геноцидное образование». Тем более, что охочий до проповедей имам продвигал эту идею еще в 2009-ом году, в том числе и со страниц центральных сараевских изданий.

Стала ли пощечина в виде гаагского иска только лишь ответом на строптивость сербов, пожелавших праздновать День Республики тогда, когда им этого хочется? Вряд ли. Если увязать произошедшее с аналогичными событиями, происходящими по всем западным Балканам, складывается ощущение, что через свои марионеточные режимы в Сараево, Приштине (Косово) и Подгорице (Черногория) Запад вновь хочет показать, кто хозяин на Балканах. И показать, в первую очередь, Москве, которая в последние годы начала активно сотрудничать с сербами как со своими стародавними историческими союзниками.

Кстати, едва стало ясно, что никакие местные резоны на Изетбеговича не подействуют, представители политической элиты боснийских сербов сразу же провели консультации с послом России в БиГ Петром Иванцовым. А российский атташе, в свою очередь, моментально потребовал созвать экстренное заседание послов при Совете по выполнению Мирного соглашения (Peace Implementation Council, PIC) — органа, в свое время придуманного Западом для надзора за тем, чтобы жители региона, преобразованного в государство, снова не начали стрелять друг в друга. Послы встретились и практически единодушно пришли к общему выводу порекомендовать лидерам боснийских мусульман «воздержаться от односторонних решений и действий, препятствующих компромиссу и диалогу».

Теперь Россия, в отличие от девяностых, способна и на такое. Однако, с учетом изменения политической обстановки довольно трудно прогнозировать, к какому решению, после изучения «новых свидетельств геноцида», теперь приедет самый беспристрастный в мире суд в Гааге. И согласятся ли теперь хотя бы на время успокоиться раззадоренные речами проповедников и политиков «жертвы геноцида». Ведь по данным самих боснийских спецслужб, только в прошлом году в страну после джихада в Сирии вернулось около сотни своих боевиков, и еще 3,4 тысячи потенциально готовы начать войну с «неверными» по первому же приказу.

EurAsia Daily. 24.02.2017