Союзный разговор: каким должен быть диалог между ЕС и ЕАЭС

Евгений Винокуров

Отношения ЕС и России сейчас трудно назвать хорошими, но на самом деле взаимный интерес сохраняется. Странам Евразийского экономического союза (ЕАЭС) все чаще приходится искать источники финансирования для экономической модернизации. И европейские инвесторы понимают, что из-за конкуренции с капиталом из ведущих азиатских экономик риск потери рынков ЕАЭС растет. Деловые круги Европы озабочены происходящим и доносят свою озабоченность (впрочем, пока довольно робко) до политиков.

Особенно активен немецкий бизнес с его обширными интересами в России. Недавно мюнхенский институт IFO представил оценку экономического эффекта от создания зоны свободной торговли ЕС — ЕАЭС, сделанную по заказу Фонда Бертельсманна. В документе подчеркивается положительное влияние такого соглашения на торговлю. В частности, прогнозируется увеличение экспорта из России в ЕС на 30%, а также рост экспорта из ЕС в страны ЕАЭС на 60%, следствием чего станет рост реальных доходов в странах Восточной Европы на уровне 1,2–1,8%.

Выводы доклада достаточно ожидаемы. Главный интерес представляет сам факт финансирования подобного исследования фондом, представляющим интересы немецкого бизнеса. Это сигнал: немецким компаниям сотрудничество с евразийскими странами интересно, а нынешний кризис бьет по прибыли.

Политическая ситуация начинает меняться и «сверху», и «снизу». Определенные подвижки возможны в позиции Вашингтона, и европейские политики чутко на это реагируют. В самой Европе избиратели дрейфуют к партиям, заявляющим приоритет национальных интересов.

Но если перелома в отношениях с Европой все-таки удастся добиться, в какой форме могли бы развиваться отношения между ЕС и Россией?

Тяжелое время

Учитывая, что более сотни полномочий, включая формирование таможенного тарифа и администрирование единой таможенной территории, Россией и другими странами — участницами ЕАЭС передано на наднациональный уровень, фактически речь должна пойти о достижении договоренностей между Евразийским и Европейским союзами. Конечно, по целому кругу вопросов — таким как передвижение капитала (инвестиционный режим) и людей (безвизовый режим) — компетенции остаются у стран — участниц ЕАЭС. И тем не менее с юридической точки зрения в центре этого процесса — формальные отношения двух интеграционных объединений.

Президенты России и Казахстана неоднократно высказывались в пользу заключения всеобъемлющего соглашения с ЕС. Президент Назарбаев встречался с президентом Европейской комиссии Жаном-Клодом Юнкером в феврале 2016 года и предлагал организовать конференцию высокого уровня, посвященную отношениям Европейского и Евразийского союзов. Но каких-либо принципиальных подвижек в 2016 году не произошло.

В целом 2014–2016 годы останутся в истории как тяжелое, вязкое время в отношениях с Европой. Общение сторон ограничено. Европейцы пока не признают ЕАЭС и ЕЭК в качестве равноправных партнеров. Пожалуй, единственным местом, где представители двух комиссий встречаются регулярно, является диалоговая площадка в совместном проекте венской международной организации IIASA, Евразийского банка развития и ЕЭК.

Взаимозависимость

В то же время между странами — членами двух союзов существует сильная взаимозависимость в сфере экономики и безопасности. ЕС — крупнейший торговый партнер ЕАЭС: на него приходится 51% совокупного экспорта и 41% совокупного импорта Евразийского экономического союза. ЕАЭС, в свою очередь, третий по величине торговый партнер Евросоюза после США и Китая (Россия, если брать ее отдельно от партнеров по союзу, — четвертый). Хорошо известна взаимозависимость по нефти и газу: для ЕС речь идет о безопасности потребления, для России и Казахстана — о безопасности сбыта.

По данным центра интеграционных исследований ЕАБР, основанном на мониторинге отчетности тысяч компаний, на капиталовложения в Евросоюзе приходится 62% всех прямых иностранных инвестиций России и 90% всех ПИИ Казахстана в странах Евразии. В свою очередь, германский, нидерландский, австрийский, французский, скандинавский капитал накопили существенные вложения в экономиках России и ее партнеров по ЕАЭС. Таким образом, несмотря на объективно растущую важность азиатского вектора, торгово-инвестиционные связи с ЕС имеют ключевой характер.

Возможности для диалога

Мы исходим из того, что обязательным условием прекращения нынешнего противостояния является решение базовых политических проблем. Необходимо восстановить определенный уровень доверия. Важно добиться признания ЕАЭС и ЕЭК европейской стороной для начала официального диалога между двумя союзами. Этого до сих пор не случилось: Брюссель предпочитает разговаривать с каждой страной по отдельности, выстраивая двусторонние отношения.

Помимо краткосрочных задач в усилиях по нормализации и развитию отношений между ЕАЭС и ЕС уже сейчас важно обозначить долгосрочные контуры будущего соглашения (точнее, пакета соглашений).

Принципиально, чтобы стороной в переговорах о заключении соглашения выступала не одна лишь Россия, а весь Евразийский экономический союз, обладающий необходимыми для этого наднациональными полномочиями. Соответственно, базовый диалог должен выстраиваться прежде всего на уровне наднациональных органов управления ЕС и ЕАЭС, которыми выступают Европейская комиссия и Евразийская экономическая комиссия. Его дополнят треки на уровне отдельных государств по таким вопросам, как безопасность, инвестиционный режим и передвижение людей. Но и здесь целесообразна координация позиций стран ЕАЭС.

Главное состоит вот в чем. Страны ЕАЭС в большей степени заинтересованы в комплексном соглашении с Евросоюзом, которое будет покрывать значительно более широкий круг вопросов, чем стандартная зона свободной торговли. Мотивация проста: узко сформулированная зона свободной торговли не выгодна ни России, ни Казахстану — обе страны экспортируют преимущественно сырье. Нужно структурировать многочисленные «размены», исходя из асимметричных интересов сторон. Пакет соглашений должен охватывать множество сфер: от торговли товарами и услугами до свободы передвижения капитала и трудовых ресурсов, безвизового режима, развития трансграничной и транзитной инфраструктуры, взаимного признания технических стандартов и др.

Кстати, этот аргумент подтверждается и в исследовании Фонда Бертельсманна: в случае открытия рынков сельское хозяйство и автомобилестроение в ЕАЭС могут понести потери. Это служит дополнительным доказательством неприемлемости для нас договоренности только о зоне свободной торговли. Необходимо комплексное, всеобъемлющее соглашение, в рамках которого интересы будут взаимоувязаны.

Интеграция «от Лиссабона до Владивостока» должна привести к развитию инфраструктуры, особенно трансграничной, в том числе в контексте Экономического пояса Шелкового пути. Сюда же относится формирование кластеров, хабов, территорий опережающего развития, наращивание инвестиций и передовых технологий. И, конечно, бенефициарами такого взаимодействия могли бы стать приграничные регионы по обе стороны границы, многие из которых находятся в депрессивном экономическом состоянии.

Конечно, до перелома в отношении к России в политическом сознании Евросоюза еще далеко, а до выхода на серьезные переговоры еще дальше. В условиях несколько ослабевшего давления со стороны США политические круги Евросоюза более чутко реагируют на давление бизнес-сообщества, весьма недовольного сложившейся ситуацией, и на запросы быстро правеющего электората. Итогом может стать более конструктивное отношение к России и ЕАЭС.

РБК. 15.12.2016