Как Беларусь стала другой?

Петр Петровский

20 лет как Беларусь стала другой страной. Это особенно видно представителям соседних постсоветских стран, имевших сопоставимый с ней стартовый потенциал. Что же произошло с Беларусью за 20 лет, если еще в начале 1990-х гг. казалось, что страна будет развиваться по накатанному для большинства соседей сценарию: «десоветизация-приватизация-евроинтеграция»?

Белорусский перелом

Наверное, если бы не события 1994-1996 гг. Беларусь имела все шансы остаться ничем не примечательной страной. Однако сильный лидер и его превентивные и мобильные действия смогли повести страну другим путем. К 1994 г. Беларусь находилась в идеологическом ступоре и на геополитическом перепутье.

Белорусский поэт из Польши, Сократ Янович, приехав в Минск в 1993 г. и увидев развевающиеся над зданиями сталинского ампира бело-красно-белые флаги, почувствовал, что Беларусь находится «под оккупацией».

Наряду с новой символикой и идеологией разобщенность, смятение и дезориентация чувствовались и во внешней политике, и в экономической сфере. Рецепты вашингтонского консенсуса, которые уже стали укореняться в соседних России и Украине, также всерьез обсуждались в зале тогдашнего парламента Верховного совета. В Беларусь как страну, не определившуюся до конца со своим геополитическим выбором, зачастили лидеры различных государств.

Складывалась беспрецедентная ситуация. В обществе формировались противоположные друг другу центры силы, столкновение которых могло бы взорвать страну.

Выборы 1994 г., на которых одержал победу Александр Лукашенко, изменили ситуацию. Президент предложил противоположные «десоветизации-приватизации-евроинтеграции» планы по строительству новой Беларуси.

На этом фоне малая, но активная часть общества национал-демократической ориентации начала сбор сил для более активных действий. Стимулом для этого стал их проигрыш на референдуме 1995 г., на котором выносились вопросы геополитической ориентации, двуязычия и преемственность с национальной символикой БССР. По всем вопросам президент одержал победу.

Следует обратить внимание на эти кадры дискуссии президента и оппозиции БНФ вокруг вопросов референдума. Президент связывал свою позицию, прежде всего, с критикой макрофинансовой политики в отношении Беларуси, в частности, кредита МВФ в 1995 г.

С самого начала Александр Лукашенко исходил из принципа суверенитета. Геополитические же мифы того времени, распространенные еще во времена перестройки, утверждали, что единственным источником риска потери суверенитета может быть Россия. Подобные иррациональные инсинуации использовались в информационном поле как ширма для отведения глаз от реальной угрозы. Ведь выполнение мер вашингтонского консенсуса, особенно для ослабшей в ходе кризиса страны, ведет к потере экономического суверенитета. Президент оказался прав.

Согласно исследованию Брайна Джонсона и Бретта Шефера, с 1965 по 1995 гг. МВФ спасал с помощью «Вашингтонского консенсуса» 89 стран. К 2010 г. 48 из них оказались примерно в такой же экономической и социальной ситуации, как и до помощи МВФ, а в 32-х ситуация ухудшилась.

О кардинальном улучшении речи не идет. Более того, Джозеф Стиглиц назвал консенсус причиной финансового кризиса в Азии.

Отказ от так называемой теории транзита как в политическом, так и в идеологическом и экономическом направлениях, продемонстрированный на референдуме 1995 г., привел к наращиванию давления со стороны западного сообщества и их сторонников внутри страны на президента и большинство населения.

Еще больше увеличило давление подписание 2 апреля 1996 г. договора о создании Сообщества Беларуси и России, выполнявшего решение референдума 1995 г. Для противников стало понятно, что идет закрепление новой модели развития, и провести откат назад с каждым днем будет все сложнее.

На приведенных выше кадрах минской весны 1996 г. видно, какого апогея достигло уличное противостояние в белорусском обществе в тот момент. Акции с силовыми действиями проходили еженедельно.

В особо массовых мероприятиях привлекались силовые структуры УНА-УНСО из Украины, участвовавшие в войне в Чечне, Югославии, Грузии, Молдове. Они привнесли свои методы уличной борьбы с переворачиванием машин, столкновениями с ОМОНом.

Судьбоносный референдум 1996 г.

Все говорило о силовом давлении на президента, целью которого являлся отказ от выполнения решений референдума 1995 г. и последующего его смещения со своего поста. Вдобавок к этому новоизбранный Верховный совет ХIII созыва в большинстве саботировал политику президента и создавал альтернативный центр власти.

Все это формировало риски как для общественной безопасности, так и делало систему управления Беларусью все менее функциональной. Требовались решительные шаги, которое бы дали возможность президенту в полной мере принимать соответствующие решения и контролировать их исполнение.

Инициированный президентом Лукашенко референдум включал, кроме вопросов изменений конституции, трансформировавших Беларусь из президентско-парламентской в президентскую республику, вопросы переноса дня независимости на 3 июля (День освобождения Беларуси), сохранения смертной казни и запрет купли-продажи земли и недр.

Президентский план решения данных вопросов предусматривал окончательное переформатирование Беларуси. Поэтому неудивительно, что часть депутатов Верховного совета обеспокоилась вынесенным проектом изменений в Конституцию.

Показательной дискуссией может являться разговор между депутатом Верховного совета Ольгой Обрамовой и президентом Александром Лукашенко. Аргументы депутата сводились к ограничениям в отношении народа выносить вопросы на референдум без разрешения на это Верховного совета. Президент Лукашенко придерживался позиции о том, что народ Беларуси может решать на референдуме любые вопросы и сожалел, что Верховный совет сделал себя согласно принятому им самим закону цензором народа.

Данная полемика показательна уже тем, что референдум 1996 г. – это, прежде всего, спор о моделях дальнейшего развития страны.

Депутаты из числа коммунистов, аграриев и либералов, вынесшие на референдум свой проект конституции, предложили модель отсутствия центра политической силы, тем самым предусмотрев распыление власти в среде различных ведомств.

Подобные схемы западноевропейской либеральной практики приводят к определенной интервенции крупного бизнеса во власть. Лоббирование, продвижение интересов, использование запутанной схемы сдержек и противовесов дает крупному капиталу и банковскому сектору возможность манипулировать властью, продвигать свои интересы. Система государственной власти подчиняется крупному капиталу.

В итоге, как сегодня это можно наблюдать в странах Запада, происходит рост апатии недоверия власти со стороны простых людей. Власть удаляется от граждан. Ее решения носят все более далекий от потребностей простых людей характер. Создается ситуация, в которой власть служит не большинству населения, а богатому меньшинству.

Большинство становится простыми статистами, голосующими благодаря избирательным технологиям за нужных кандидатов. В ситуации же постсоветского развития происходит формирование откровенно олигархической модели, где большинство является механизмом обогащения меньшинства.

Лукашенко предложил альтернативу, связанную с недопущением срастания бизнеса и власти, отделения капитала и государства. Сильный президент в этом ключе выступает сувереном, принимающим жизненно важные решения в стране и берущим на себя ответственность.

Референдумы – столпы белорусской государственности

Референдум 1996 г. – это выбор между либеральной бюрократией в постсоветском исполнении и суверенной государственностью. Первый вариант – Молдова, Украина, Грузия, в чем-то Кыргызстан и Прибалтика. Мы знаем последствия этого пути.

Судьбоносность этого референдума президент не раз подчеркивал. Но самое интересное, что в союзе с национал-демократической оппозицией и либералами против президентского проекта выступили в ту пору именно коммунисты и аграрии. Именно их проект конституции являлся альтернативным президентскому.

Поэтому можно с уверенностью сказать, что Лукашенко не являлся ренессансом коммунизма или его старых элит. Лукашенко сформулировал креативную, самобытную альтернативу развития суверенной Беларуси, опиравшуюся на преемственность и традицию с одной стороны, но и принимавшую вызовы постосоветских реалий – с другой.

Нельзя сомневаться, что Лукашенко думал в тот момент именно стратегически, как минимум, на десятилетия вперед. Его слова в период ноябрьского противостояния 1996 г. это только подтверждают:

«24 ноября решается судьба не только моя. 24 решается не только судьба стоящих здесь со мной рядом людей. 24 решается не только судьба стоящих на этой площади людей даже очень молодых и юных, которых я здесь вижу. Дорогие мои, мы уже что-то прожили. Кто сорок, кто шестьдесят, кто двадцать. Но есть еще самые маленькие, которые только-только вступают в эту жизнь. Которые только начинают жить. Они ведь не видели жизни вообще. Так 24 определяется, прежде всего, их судьба!»

На этих редких кадрах президент выступает с трибуны перед многочисленным митингом гомельских рабочих. Чувствуется определенный перекресток судьбы. И после корреспондент очень четко замечает, что народ выбирает между бюрократическими играми и интригами с запутанными теориями разделения властей и четкой политической иерархией без закулисья. Понятно, что без закулисья некоторым оказалось достаточно тяжело.

Многие хотят провести ревизию белорусского пути и сегодня. Причем более рьяно, нежели еще 5-7 лет назад.

Однако референдумы – это отцы основатели белорусской суверенной государственности. Отмена хотя бы одного итога равна взрыву в фундаменте дома, имя которому – Беларусь.