«Черная дыра» экономики Украины: к чему приведет повышение минималки

Евгений Пожидаев

В конце октября украинские экономические власти преподнесли традиционный сюрприз. 26-го премьер Владимир Гройсман анонсировал резкое — более чем вдвое — повышение минимальной зарплаты. Если сейчас она составляет 1450 гривен (3581,5 руб.), а изначально ее планировалось увеличить до 1600, то, согласно новому варианту, она должна быть увеличена до 3200 гривен (7904 руб.). Для сравнения — минимальная зарплата в РФ составляет 7500 руб. Параллельно стало известно о намерении Киева занять в 2017-м $ 9 млрд (общий размер бюджета Украины составляет порядка $ 20 млрд).

Иными словами, вырисовывается контур очередного экономического феномена, которыми так богата новейшая история Украины. Посмотрим на него подробнее.

Общеизвестным фактом является то, что неопределенно большая часть украинской экономики находится в тени — что, в частности, порождает феномен выживания системы, которая, если опираться только на официальные данные, должна была рухнуть уже несколько раз. Так, предполагается, что в серой зоне находится до 60% доходов украинцев. Это действительно так, хотя и с нюансами — огромная часть этих скрытых доходов приходится на наиболее обеспеченный слой. Последнее, например, порождает такой примечательный эффект, как низкие официальные показатели социального расслоения при том, что фактически оно очень внушительно. Как итог, мы видим недополученные доходы бюджета — и астрономическое количество получателей всевозможных пособий.

При всей традиционной украинской коррупции, неистребимость серых зарплат имеет вполне объективные предпосылки — ситуация с системой налогов и сборов на фонд оплаты труда сильно напоминает российскую первой половины «нулевых», а общая ставка налогов для типичного среднего бизнеса занимает пятое место в рейтинге Doing Business и почти вдвое выше, чем в других странах ОЭСР. До 2015-го года включительно ставка единого социального взноса (ЕСВ) стандартно составляла 36,76% и росла в зависимости от уровня профессионального риска, доходя на особо опасных производствах до 49,7%. В целом на 2015-й для стандартного среднего бизнеса ставка превышала 43% (для РФ аналогичные выплаты — 30%, до 2011-го — 26%). Ставка налога на доходы физических лиц — 15−20% (в РФ — 13%), военный сбор — 1,5%. Иными словами, даже в оптимистическом случае «белая» зарплата обходилась работодателю существенно дороже, чем в РФ.

В 2016-м ситуацию попытались исправить «кавалерийским наскоком», снизив ставку ЕСВ до 22%, а НДФЛ приведя к единому знаменателю в 18%. Где в этом случае начиналось желание вывести зарплаты из тени и заканчивалось желание фактических хозяев Украины сэкономить на налогах, неизвестно. Однако факт остается фактом — желаемый эффект достигнут не был, доходы остались в тени.

Между тем, эти эксперименты шли на примечательном фоне. Во-первых, демографическая ситуация на Украине выглядит пугающе, при этом ее издержки усугубляются традиционно низким возрастом выхода на пенсию. В итоге количество работающих и пенсионеров выровнялось уже в 2011-м (примерно по 11,5 млн человек), а сейчас соотношение составляет 10 к 12, при этом просвета не видно.

Нормально функционирующая пенсионная система на солидарных основах в такой ситуации нереализуема по определению. Налоговые инновации сделали ситуацию еще более тупиковой.

Дефицит пенсионного фонда составлял 30,2% в 2013-м, однако в 2016-м он достиг уже 42,3%. Между тем, «по совместительству» это еще почти четверть госбюджета — 24,5%, и 6,4% ВВП. Это уже катастрофически много, при этом перспективы ещё хуже — уже через два года при сохранении нынешних тенденций дефицит ПФ превысит 50%.

Другой «черной дырой» являются субсидии ЖКХ. Повышение тарифов, на котором усиленно настаивали одновременно безденежье и МВФ, в ситуации низких официальных зарплат вполне ожидаемо столкнулось с валом заявок на предоставление помощи. Если в отопительном сезоне 2015/2016 количество домохозяйств, получающих субсидии, составляло 5,5 млн, то «перспективный» показатель, по мнению министра социальной политики Андрея Ревы, мог достичь 9 млн, т. е. порядка 27 млн человек. Эту оценку следует признать умеренной — так, за январь-май 2016-го количество обращений за субсидиями утроилось по отношению к аналогичному периоду 2015-го, при этом удовлетворялась примерно половина заявок. Далее, рост тарифов на Украине еще весьма далек от финала — на 2017-й запланирован его очередной виток.

При этом еще до повышения тарифов (т.е. на конец августа) задолженность государства по субсидиям уже составляла 25 млрд гривен (т.е. порядка миллиарда долларов). Дальнейший рост числа субсидируемых означает как минимум полуторамиллиардную дыру. Неудивительно, что одним из условий для нового транша МВФ стало сокращение субсидий.

Иными словами, вывод из тени хотя бы части доходов оказался необходимым для хотя бы минимальной стабилизации пенсионной системы и ЖКХ. При этом тривиальное повышение ЕСВ до значений 2015-го просто не пройдет в Раде, и, хотя позволит сократить дефицит ПФ примерно до прошлогодних значений, никак не повлияет на ситуацию с субсидиями.

В этой ситуации правительство Гройсмана не придумало ничего лучшего, как «вменить» практически всем работающим украинцам минимальный доход в 3200 грн. Политически схема идеальна — желающих голосовать против «повышения» доходов в украинской ситуации найдется весьма мало. Но чисто экономически решение повлечет за собой весьма неприятные последствия.

Нюанс состоит в том, что 3200 грн. — это достаточно типичная зарплата в «среднем» украинском областном центре, однако существует огромный слой работников с более низкими доходами, работодатели которых просто не готовы платить больше. Именно им придется столкнуться с дискриминационными мерами нанимателей, которые вполне очевидны. Практически это означает рост официальной безработицы и неполной занятости и окончательный уход в тень значительной части фонда оплаты труда. Для значительной части остальных «теневиков» это означает снижение реальных доходов.

Далее, значительная часть «дешевых» рабочих мест сосредоточена в бюджетном секторе. Подъем минимальных зарплат потребует дополнительных средств… которых нет. Иными словами, мы, вероятно, увидим очередной виток сокращений и переводов на неполный рабочий день.

Технически мы видим старательное отжимание протестных настроений из столицы и областных центров в украинскую «глубинку», которой предстоит оплатить все — в том числе «неуловимое» перепотребление столицы.

При этом эффект снижения объема субсидий после повышения минимальной зарплаты из-за особенностей их расчета проявится далеко не сразу. Таким образом, нынешний киевский режим, формально выполняя требования МВФ, столкнется с последствиями их выполнения (протестными настроениями и сокращением бюджетной «дыры» одновременно) с годичной задержкой. Вряд ли стоит уточнять, что позиция фонда будет в решающей степени зависеть от результатов выборов в США.

При этом малоприятный факт состоит в том, что экономика Украины приобретает со временем все более экзотические формы.

Непредсказуемые метания властей, движимых революционным правосознанием и сильнейшей привычкой к мелкому мошенничеству и популизму — это слишком даже для «развивающихся рынков».

EurAsia Daily. 02.11.2016