Саакашвили не вернулся: чего ждать от обновленных властей Грузии
Сергей Маркедонов
От состоявшихся 8 октября в Грузии парламентских выборов зависит как состав будущего кабинета министров, так и приоритеты исполнительной власти. Можно ли ожидать по итогам выборов серьезных изменений во внутренней и внешней политике Грузии?
После Саакашвили
В последние годы закавказская республика не так часто попадает в верхние строчки новостей. После того как третий грузинский президент Михаил Саакашвили покинул свой пост, отношения между Москвой и Тбилиси отошли от крайней черты. Говорить о полноценной нормализации, конечно, нельзя, так как стороны по-прежнему сохраняют принципиальные разногласия по статусу Абхазии и Южной Осетии, а также кооперации Грузии с НАТО и ЕС. Однако по сравнению со временами Саакашвили на первый план выдвинулись прагматические резоны. И российские, и грузинские дипломаты научились «соглашаться на несогласие», вести диалог поверх имеющихся противоречий и отделять собственную повестку дня от других негативных контекстов. В результате тот же украинский кризис или ситуация вокруг Сирии не стали отягчающими «фоновыми факторами» двусторонних отношений.
Тем не менее ситуация в Грузии представляет интерес и помимо «большой геополитики». Четыре года назад в этой стране впервые после распада СССР произошла мирная смена власти. Правящая на тот момент партия «Единое национальное движение» (ЕНД) потерпела поражение на выборах в парламент. Причем тогдашняя кампания происходила в условиях конституционной реформы по преобразованию президентской республики в парламентскую. Для полного завершения этого процесса потребовался год, после чего ведущее место на политическом олимпе страны заняла правящая ныне коалиция «Грузинская мечта».
Выборы 2016 года стали проверкой на прочность для новой власти. За четыре года коалиция превратилась в партию. Однако этот сценарий был вполне предсказуем еще в 2012 году, когда «Грузинская мечта» создавалась вокруг фигуры миллиардера Бидзины Иванишвили с одной единственной целью — бросить вызов Михаилу Саакашвили, чьи позиции на тот момент казались незыблемыми. Однако после того как амбициозная цель была реализована, коалиция потеряла в весе. Сначала ее покинули соратники лидера «Свободных демократов» Ираклия Аласания, а незадолго до старта нынешней парламентской гонки этому примеру последовали республиканцы. Последним было что терять, так как во главе высшего представительного органа страны находился их лидер Давид Усупашвили, а его супруга Тинатин Хидашели до 1 августа возглавляла Министерство обороны. Принимая во внимание стратегическое стремление Тбилиси к евроатлантической интеграции, эта должность в правительстве была и остается де-факто постом второго главы МИДа.
Как бы то ни было, к началу предвыборной гонки «мечтатели» остались без былых союзников. Добавим к этому снижение рейтингов их популярности. Завышенные ожидания чуда от «олигарха» Иванишвили не выдержали испытания реальными трудностями в экономике и социальной сфере. Поэтому лидеры «Грузинской мечты» построили свою кампанию на жесткой критике предшественников. Избирателям напомнили и про тяжелое поражение в августе 2008 года, приведшее к утрате Абхазии и Южной Осетии, и про внешнеполитические авантюры Саакашвили, и про высокую социальную цену его реформ, и про скандалы с пытками в тюрьмах.
Трудности оппозиции
Впрочем, кампания-2016 стала тестом не только для «Грузинской мечты», но и для ЕНД, которое четыре года назад из правящей партии превратилось в главную оппозиционную силу. Ранее в аналогичных случаях это испытание оставалось непосильным для партий, терявших власть. Тот же Союз граждан Грузии растаял вслед за уходом в отставку его лидера Эдуарда Шеварднадзе. Казалось бы, схожая судьба ждет и «националов», ведь первые лица этой партии оказались не в состоянии ею руководить. Экс-президент Михаил Саакашвили фактически оказался в эмиграции (на родине против него возбуждены уголовные дела), а бывший премьер-министр и некогда всесильный шеф МВД Вано Мерабишвили — в заключении. Но партия сохранила свой костяк, ведущие позиции в ней закрепили за собой высокопоставленные чиновники и политики времен Саакашвили: Давид Бакрадзе (экс-спикер парламента), Гига Бокерия (бывший секретарь Совбеза), Гига Угулава (бывший мэр Тбилиси).
Своим коньком в кампании 2016 года «националы» сделали критику «олигархического засилья» и односторонних уступок со стороны новой власти Москве. Сам Иванишвили, сделавший успешный бизнес в России, превратился в мишень для разоблачений оппонентов, что, впрочем, било мимо цели, поскольку «мечтатели» во внешней политике во многом продолжили курс ЕНД и ни на йоту не отошли от такого приоритета, как евроатлантическая интеграция. Разве что сделали этот выбор не столь эмоционально окрашенным.
Третья сила
Парламент, избранный четыре года назад, был двухпартийным (хотя впоследствии от «Грузинской мечты» отпочковались ее союзники по коалиции). И одной из интриг кампании 2016 года было возможное появление третьей силы, которая могла бы разбавить доминирование «националов» и «мечтателей» в высшем законодательном органе страны. На эту роль претендовали все объединения, не присоединившиеся к двум фаворитам предвыборной гонки. И если некоторые из них (республиканцы или «Свободные демократы») разделяли прозападный консенсус правительства и парламента, то «Альянс патриотов» Давида Тархан-Моурави и Ирмы Инашвили, «Демократическое движение» Нино Бурджанадзе, блок «Государство для народа» Пааты Бурчуладзе предложили избирателю широкий спектр идей, не укладывающийся в мейнстрим. Среди них были и консервативный национализм, и «традиционные ценности», и популизм, и улучшение отношений с Россией, и отказ от односторонней ориентации на Запад. Кампания-2016 стала также проверкой их электоральных ресурсов и возможностей.
Между тем и после подведения предварительных итогов голосования избирательная гонка не завершилась. Высший законодательный орган Грузии формируется по смешанному принципу: из 150 депутатов 77 выбираются по партийным спискам, а 73 — по одномандатным округам. По списочной системе «Грузинская мечта» получила порядка 48% голосов, их главный конкурент — 27%. А вот судьба «бронзового призера» кампании партии «Альянс патриотов» остается под вопросом. Это объединение получило 4,998%. ЦИК Грузии определит, насколько возможно «округлить» эти данные, хотя вопрос здесь не сводим к арифметическому действию. В случае прохождения пятипроцентного барьера «Альянс патриотов» мог бы получить шесть мандатов. В то же время среди значительной части мажоритарных кандидатов победитель не выявлен, для чего потребуется второй тур. И хотя у правящей партии большие ресурсы, интрига сохраняется.
Новый баланс
Как видно из имеющихся на данный момент итогов, грузинскому избирателю, так же как и азербайджанскому, и российскому, стабильность совсем не чужда. И несмотря на все имеющиеся проблемы власти, он зачастую предпочитает синицу в руках. Другой вопрос, насколько такой выбор способствует решению принципиальных проблем вместо их заморозки.
Однако победа правящей партии «Грузинская мечта» (уже свободной от вчерашних коалиционных партнеров) не единственный электоральный успех 2016 года. ЕНД закрепило за собой статус главной оппозиционной партии, с которой никто и близко не может сравниться по влиянию на избирателя и ресурсы. И впереди у этой партии серьезная работа по ребрендингу, прежде всего в силу удаленности ее лидера Михаила Саакашвили, заявившего буквально в канун голосования о своих карьерных приоритетах на Украине.
Следовательно, ожидать значительных изменений в грузинской внешней политике, будь то отношения с Москвой или Вашингтоном, проблематично как минимум. Скорее всего, курс на рационализацию российского направления при сохранении таких приоритетов, как кооперация с НАТО, ЕС и США, сохранится. Впрочем, перспектива укрепления позиций условных «евроскептиков» зависит в будущем от их умения находить общие точки и преодолевать личные амбиции. Но даже имеющиеся сложности с определением количества голосов «Альянса патриотов» можно рассматривать как определенный сигнал. Запрос на третью силу в обществе имеется, вопрос лишь в его качественном оформлении.
РБК. 10.10.2016
