Денежно-кредитные режимы в странах ЕАЭС в будущем могут заметно измениться

Денежно-кредитные режимы в странах Евразийского экономического союза в будущем могут заметно измениться, в частности, возможна их более тесная координация. Об этом говорится в совместном докладе Евразийской экономической комиссии и Евразийского банка развития «Система анализа и макроэкономического прогнозирования Евразийского экономического союза».

По словам специалистов ЕАБР, для этого потребуется внести изменения в курсовые блоки всех стран: уравнения обменного курса будут отражать большую взаимную привязку, а уравнения НППС— использоваться для назначения краткосрочных процентных ставок в отдельных экономиках.

Как вариант, другие страны ЕАЭС могут принять решение о внедрении режима таргетирования инфляции, используемого Банком России, Центральным банком Армении и (в некоторой степени) Национальным банком Казахстана. В этом случае процентные и курсовые блоки необходимо будет модифицировать с учетом повышения гибкости обменных курсов и усиления роли ожидаемой инфляции в правилах денежно- кредитной политики. Может случиться и так, что государства — участники ЕАЭС примут на вооружение эклектический подход, корректируя параметры режимов курсообразования и денежно-кредитной политики по своему усмотрению. Например, и Беларусь, и Казахстан в недавнем прошлом девальвировали свои валюты с целью повысить конкурентоспособность экономик и сохранить внешнюю стабильность. Моделирование и прогнозирование такой политики требует сложной корректировки механизмов модели по следующим направлениям.

Во-первых, необходимо оценить, насколько должен снизиться реальный эффективный обменный курс, для того чтобы обеспечить равновесный платежный баланс, и соответствующим образом скорректировать тренд реального эффективного обменного курса в модели. Это можно сделать с помощью реализованной в ИСМ методики АИД.

Во- вторых, необходимо оценить вероятность того, насколько растущие чистые зарубежные обязательства (подразумеваемые АИД) окажут негативное воздействие на способность страны погашать свою суверенную задолженность, и соответствующим образом скорректировать калибровку страновой рисковой премии.

В-третьих, следует оценить, насколько последовательны меры, принимаемые правительством в поддержку нового курса. Например, если в стране возникает паника, а правительство не ужесточает (или ужесточает, но недостаточно) денежно-кредитную политику и не повышает рыночные процентные ставки (как случилось, например, в Беларуси в 2011 году), это должно быть отражено в модели при помощи резкого повышения целевого показателя инфляции и введения дополнительных шоков НППС, оказывающих понижательное давление на национальную валюту. Фактический масштаб перекалибровки в значительной степени будет зависеть от опытности прогнозиста и перспектив развития валютного кризиса.

В-четвертых, в периоды резкого изменения обменного курса должно усиливаться его влияние на инфляцию, поскольку люди вполне предсказуемо прибегнут к массовой закупке товаров, чтобы защитить свои сбережения. Опять же, точный масштаб и продолжительность соответствующей корректировки являются предметом субъективной оценки прогнозиста. Например, рост инфляции может оказаться более резким, если скачок обменного курса произойдет перед периодом традиционных массовых закупок (Новый год), а не перед периодом летних отпусков. Если, по мнению прогнозиста, степень влияния обменного курса на инфляцию меняется постоянно, следует пересмотреть в сторону повышения коэффициенты, включенные в кривую Филлипса. В большинстве случаев, однако, изменение будет временным и может быть учтено посредством:

• введения дополнительных положительных шоков в уравнение инфляции;
• введения дополнительных негативных шоков в уравнение разрыва спроса, поскольку корректировка балансовых убытков потребует роста сбережений;
• снижения показателя потенциального роста с учетом замедления инвестиционной и производственной активности на протяжении этого периода.

Как говорится в сообщении, если будет принято решение сократить трансграничные финансовые потоки (как это было в Беларуси в 2011 году), отсутствие возможностей для арбитража ограничит изменение тренда внутренних реальных процентных ставок под воздействием повышения рисковой премии и замедления роста реального обменного курса. В то же время необходимо тщательно отслеживать возможное появление параллельного валютного рынка и по мере необходимости обеспечивать адекватное отражение связанных с ним показателей в модели (например, путем применения соответствующих весов к официальному обменному курсу). История может стать хорошим ориентиром при оценке силы шоков. Например, применение к Беларуси фильтра Кальмана может показать масштаб шоков 2011 и 2009 годов, когда производились корректировки обменных курсов. Большинство таких шоков следует квалифицировать как непредвиденные.

Tazabek. 19.09.2016