Позиция Узбекистана в ШОС и варианты ее трансформации

Центральноазиатское бюро аналитической журналистики

«ШОС как механизм экономического взаимодействия  не представляется Ташкенту особо привлекательной. Узбекистан при решении важных вопросов полагался и до сих пор полагается исключительно на двусторонний формат. Более того, узбекская сторона всячески блокирует нежелательные для себя проекты и инициативы в экономической сфере», – эксперт из Ташкента, специально для CABAR.asia, анализирует позицию Узбекистана в ШОС.

На прошлой неделе в Узбекистане прошел очередной, уже 15-й по счету саммит глав государств Шанхайской Организации Сотрудничества. На этот раз главы 6-ти стран-участниц Организации последний раз собрались этим составом в рамках встречи в узком формате. Однако итоги саммита не принесли каких-либо существенных результатов[1]. Наиболее ожидаемого расширения ШОС за счет включения Индии и Пакистана вновь не произошло. Хотя еще в прошлом году в Уфе повсеместно сообщалось об «утверждении окончательных документов по приему новых участников»[2].

Последовавший сразу после саммита ШОС визит Владимира Путина в Китай оказался более значимым не только для этих двух стран, но и для других участников шанхайского объединения[3]. Хотя нельзя не отметить огромное количество материалов по итогам хоть и не продуктивного, но юбилейного саммита в Ташкенте.

Наблюдатели отмечают, сегодня ШОС стоит перед началом новой трансформации – трансформации в более весомую международную организацию. Неизбежное расширение и включение Индии и Пакистана в ШОС придаст организации совсем иной смысл, иные горизонты задач, а также новые проблемы.

И действительно, преобразовавшись из «шанхайской пятерки» в полноценную организацию, ШОС, по сути, все эти 15 лет существовала в одном виде. Шесть участников организации не менялись, и на каждом саммите не происходило кардинальных изменений. Теперь же, уже на предстоящем в Астане саммите данное положение изменится и пока неизвестно как это обстоятельство отразится на самой деятельности ШОС. Хотя с учетом позиции Пекина по вопросу о вступлении Индии в Организацию, вполне можно ожидать, что реальное включение двух претендентов, может отложиться еще на один год.

Между тем стоит отметить, что в течение года после уфимского саммита до ташкентского председателем в ШОС была узбекская сторона. В этом плане актуальным представляется анализ позиции Узбекистана как одного из наиболее осторожного участника объединения. Как Узбекистан оценивает перспективы ШОС? Поддерживает ли Ташкент расширение Организации? И наконец, как будут меняться внешнеполитические ориентиры Ташкента в ближайшее время?

Позиция Узбекистана в ШОС

Как известно, Узбекистан последним из нынешних постоянных членов ШОС присоединился к Организации. Кстати, первый раз руководство Узбекистана получило приглашение в качестве гостя на заседание «пятерки» со стороны Таджикистана в 2000 г. И уже через год в 2001 г. в Шанхае была создана полноценная организация, где было 6 стран. В последующие годы Узбекистан последовательно придерживался такой позиции, при которой соглашался с тем, что ШОС как многосторонняя структура нужна странам Центральной Азии для эффективного взаимодействия с Россией и Китаем, а также для обсуждения насущных проблем между самими государствами региона.

Однако есть несколько особенностей участия Узбекистана в ШОС. Как показывает анализ деятельности узбекской стороны в Организации, Ташкент старается использовать формат ШОС для эффективного продвижения своих интересов на международной арене[4], а также для обеспечения главного принципа своей внешнеполитической стратегии – равноудаленности от всех «центров силы».

Нужно признаться, что руководство Узбекистана, в лице президента Ислама Каримова, научилось ловко использовать формат ШОС и СНГ для того, чтобы в нужный момент отправить месседжи своим партнерам. К примеру, на душанбинском саммите ШОС И. Каримов жестче всех высказался по поводу «украинских событий», тем самым заработав нужные очки перед Россией. В последующий период Ислам Абдуганиевич использовал также площадку СНГ, чтобы осудить действия украинских властей. Как следствие эти заявления узбекского лидера не прошли даром, и привели к потеплению узбекско-российских отношений, которые до этого были несколько омрачены планами Ташкента получить вооружение НАТО.

Каких либо других реальных намерений использовать формат ШОС узбекская сторона не имеет. Об этом говорят два неоспоримых фактора.

С одной стороны, ШОС как механизм экономического взаимодействия Ташкенту не представляется особо привлекательным. Узбекистан при решении важных вопросов полагался и до сих пор полагается исключительно на двусторонний формат. Более того, узбекская сторона всячески блокирует нежелательные для себя проекты и инициативы в экономической сфере. Так, в прошлом году, Узбекистан, пользуясь правом председателя в Организации, достаточно резко отверг предложение китайской стороны о создании Зоны свободной торговли в рамках ШОС. «Узбекистан не готов к рассмотрению предложения о проработке вопроса создания в рамках ШОС зоны свободной торговли» — заявил тогда первый заместитель премьер-министра Рустам Азимов.[5]

С другой стороны, в вопросах безопасности ШОС Узбекистану также не особо нужна. Известно, что по главному вопросу из сферы безопасности на пространстве ШОС – по Афганистану, у узбекской стороны есть свое видение, которое не совпадает с видением основных участников ШОС. По справедливому мнению узбекских экспертов, позиция ШОС (России и других участников) по «афганской проблеме» является конъюнктурной и никак не направлена на решение реальных угроз, исходящих оттуда[6]. Как отмечали узбекские специалисты, на протяжении долгого времени Россия и другие участники ШОС определяли афганскую проблему в качестве ключевой лишь потому, что там были США и НАТО. После вывода западного контингента, «афганская проблема» фактически выпала из повестки дня заседания ШОС.

Узбекская сторона же последовательно продвигает конкретный механизм урегулирования ситуации в ИРА при помощи формулы  6+3. Создание под эгидой ООН Контактной группы «6+3» действительно могла бы стать эффективной с учетом того, что она включает все шесть стран-соседей Афганистана – Иран, Китай, Пакистан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, а также Россия, США и НАТО. Но в то же время узбекские власти с настороженностью относятся к каким-либо инициативам по афганскому урегулированию в рамках ШОС.

Из вышесказанного следует, что у узбекской стороны нет последовательной стратегии участия в ШОС. В разные годы у Ташкента были разные приоритеты и разная степень заинтересованности. На данном этапе позиция Ташкента по отношению к ШОС не меняется и продолжает исходить из необходимости продолжать участвовать структуре, которая воспринимается как уникальная дискуссионная площадка и не более того.

Будет ли трансформация формата ШОС?

В вопросе расширения ШОС Ташкент всегда выступал за взвешенное определение позиции. Конечно, исходя из Хартии ШОС, Ташкент не отрицал вероятность включения в состав Организации новых членов. Однако прием Индии и Пакистана не отвечал интересам Узбекистана ровно также как это не в интересах других центральноазиатских участников ШОС.

Но теперь, после подписания документа об обязательствах, расширение неизбежно. Ясно, что включение двух ядерных стран с полярными интересами и очень непростыми взаимоотношениями между собой не принесет ШОС ничего кроме дополнительных противоречий и неповоротливости. Перспективы расширения возможностей центральноазиатских участников ШОС в плане углубления экономической кооперации с этими южно-азиатскими странами кажутся, по крайней мере, мнимыми.

Исходя из этого, здесь узбекское руководство скорее поддержало решение большинства участников включить Индию и Пакистан, чем исходило из собственных интересов[7].

Вообще вопрос расширения и включение двух новых членов – это больше формальность. Уже сейчас высказываются мнения о том, что сам факт окончательного включения Индии и Пакистана может затянуться. Более того, к моменту вступления этих стран в Организацию форматы встреч и саммитов ШОС могут также трансформироваться. Китайские эксперты уже предлагают разные варианты сохранения узкого формата встреч на уровне изначальных стран основателей. В частности, авторы Доклада «Российско-китайский диалог: модель 2016», в числе которых были и ведущие китайские специалисты признаются: «Вступление Индии и Пакистана в ШОС усиливает геостратегическое влияние Организации. Тем не менее, это осложняет экономическое сотрудничество стран-участниц». Китайские эксперты отмечают, что расширяясь и принимая новых участников, ШОС может оказаться в ловушке средней международной организации, которая заключается в снижении эффективности. Исходя из этого, китайские аналитики особо подчеркивают необходимость уважения интересов «старых» участников, тем самым предлагая создать некий привилегированный состав участников[8]. Если китайской стороне удастся протолкнуть эту идею, то ШОС может расширяться и принимать все новых и новых членов, но между тем Организация превратиться в неуправляемую аморфную площадку без реальной повестки дня и реальных дел.

Хотя следует отметить, в указанном докладе также предлагается обсуждение иного формата, который давал бы возможность сформировать альтернативный нынешнему праву вето механизм. В частности предлагается весьма интересная формула, дающая право вето небольшим центрально-азиатским государствам ШОС.

Как видно, решение по расширению состава ШОС уже принято, но вместе с ним идут оживленные дискуссии по дальнейшему формату принятия решений в ШОС.

«Двусторонка» приоритет?

После последнего выхода Узбекистана из ОДКБ, Ташкент последовательно демонстрирует и практикует нацеленность на выстраивание отношений с партнерами исключительно на двусторонней основе. Так, к примеру, решая важные вопросы с каждым из участников ШОС, узбекская сторона использует двусторонний формат.

Особенно узбекская сторона выделяет Китай. Одним из примеров может служить тот факт, что Ислам Каримов в прошлом году отказался поехать в мае в Москву на парад по случаю 70-тилетнего юбилея победы. Спустя несколько месяцев в сентябре И. Каримов лично участвовал на параде победы в Пекине.

Известно, что Узбекистан до настоящего времени остается менее всех зависимой от Китая и его кредитов страной в регионе. Но судя по всему, данное обстоятельство постепенно стало меняться.

До сих пор узбекские власти придерживались политики, при которой локализовывали деятельность китайских компаний на своей территории в отдельных районах. Китайские ТНК работали в Джизакском районе, в Навои, строили тоннель через перевал Камчик. Но теперь роль Китая во внешнеэкономической деятельности РУз постепенно повышается. Действия ряда факторов, в том числе ситуация в российской экономике, и как следствие, возвращение огромного числа трудовых мигрантов, общая ситуация в мировой экономике – все это заставляет узбекское руководство несколько ослабить свою позицию по отношению к Китаю. В качестве подтверждения предположения можно отметить достигнутые в рамках нынешнего визита Си Цзиньпина в Узбекистан договоренности. В частности, выступая перед членами Сената и Законодательной палаты Олий Мажлиса Республики Узбекистан Ислам Каримов и Си Цзиньпин сообщили о том, что Китай предоставит Узбекистан кредит на сумму $2,7 млрд.

Помимо этого, свою актуальность не теряет предложение Китая построить железную дорогу через Узбекистан. Как известно, на протяжении последних 4-х лет китайская сторона усиленно продвигает проект строительства железной дороги Китай-Кыргызстан-Узбекистан.

Хотя запуск строительства 4-й ветки газопровода «Туркменистан-Китай» и откладывается, тем не менее, принципиальная договоренность уже достигнута. Это проект также предполагает значительное расширение китайского капитала в узбекской экономике? Поскольку предполагается экспорт узбекского газа в Китай по нитке «D».

В обсуждении всех указанных проектов и направлений сотрудничества Китай, как правило, использует исключительно двусторонний формат. Узбекская сторона, традиционно поддерживающая такой формат, пока радуется этому. Но возникает резонный вопрос: насколько двусторонний формат взаимодействия с Китаем позволит эффективно отстаивать свои интересы? Кажется, в Узбекистане пока не задавались этим вопросом.

Некоторые выводы

Внешнеполитический курс и внешнеполитическая ориентация Узбекистана никогда не отличалась особой стабильностью. Руководство Узбекистана порой позволяло себе достаточно резкие маневры и смену ориентиров. Следует признать, что во многом такое поведение Ташкента «сходило с рук» узбекским властям, благодаря относительной независимости от внешних игроков. На данный момент, похоже, что независимости Узбекистана, в первую очередь, экономической, становится все меньше. Точнее, правильнее было бы отметить, что Узбекистан становится все более зависимым от своих экономических партнеров и все больше интегрируется в мировую экономику.

В этом плане процессы, происходящие в рамках ШОС, также оказывают свое влияние на внешнюю политику Узбекистана. Сегодня в Ташкенте уже ясно понимают, что китайский фактор стал для РУз представлять такую же значимость, какую он все эти годы играл для непосредственных соседей КНР(Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан), которые уже более 20 лет находятся под экономическим давлением со стороны восточного соседа.

В условиях, когда Пекин перестал делать ставку только на ШОС и перешел на исключительно двусторонний аспект, Ташкент также почувствовал напор Поднебесной. По некоторым данным, китайские власти оказывают существенное давление на узбекское руководство по вопросам расширения деятельности китайских компаний в Узбекистане, используя все возможные каналы. Эксперты пишут, что Китай постепенно меняет акценты в своей региональной политике и делает ставку на расширение своих позиций в Узбекистане.

Саммит ШОС показал еще одну особенность в стратегии китайских властей. По свидетельству участвовавших на мероприятии специалистов, китайская сторона всячески блокировала все попытки вынести на обсуждение некоторых вопросов, на коллективное обсуждение, что им и удалось. Известно, что выдвигалась инициатива участников обсудить водно-энергетические проблемы в рамках ШОС, но из-за принципиальной позиции Пекина вопрос с повестки дня был снят.

Кроме этого, опять же в двустороннем формате китайские власти усиленно проталкивают идею участия Китая в обеспечении безопасности в регионе, но не в рамках ШОС. В частности, вопрос о необходимости охраны инфраструктурных объектов в Центральной Азии со стороны Китая сильно возрастает. Резкий оборот данные дискуссии приобрели после известных событий в Казахстане, связанные с массовыми митингами, а также с серией террористических актов на западе страны. Пользуясь данными событиями, китайские власти стали с еще большей уверенностью говорить о невозможности стран ЦА самостоятельно обеспечивать стабильность в регионе.

В случае подтверждения сценария, по которому Китай решит усиливать блок вопросов по безопасности, это может представлять определенные вызовы национальной безопасности центральноазиатских республик – китайские власти, интенсифицируя вопросы безопасности, могут прийти лишь к одному единственному решению: усилить двустороннюю кооперацию в военной сфере и постепенно легализовать присутствие военных подразделений народно-освободительной армии Китая (НОАК) на территории стран-участниц ШОС. Кстати говоря, в 2010 г. на саммите ШОС в Ташкенте все выступление тогдашнего председателя КНР Ху Цзиньтао было полностью посвящено вопросам безопасности: в 6 пунктах недвусмысленно был сделан намек на необходимость обеспечения безопасности инфраструктурных сооружений на территории стран ШОС силами военизированных подразделений.

В целом, учитывая все вышесказанное, для «маленьких» участников ШОС, особенно теперь с присоединением еще двух гигантов, целесообразным было выступать за сохранение возможности многосторонней кооперации. На высоком политическом уровне целесообразно продолжать поддерживать функционирование ШОС. Пусть «аморфное», но все же существование данной многосторонней структуры дает определенные рычаги дальнейшего балансирования между интересами Москвы и Пекина. Думается, что подобная формулировка позиции была бы уместной и для Ташкента.

Использованная литература:

[1] Шанхай Хамкорлик Ташкилотининг Тошкент саммити ниҳоясига етди // http://darakchi.uz/uz/article/11427-shanxa-xamkorlik-tashkilotining-toshkent-sammiti-nixoyasiga-etdi

[2] Расширение ШОС. Итоги саммита и оценки экспертов // http://gorchakovfund.ru/news/15762/

[3] Итоги визита Владимира Путина в Китай: десятки соглашений и приглашение на G20 // https://russian.rt.com/article/309507-30-soglashenii

[4] Шанхай ҳамкорлик ташкилоти мустаҳкамланишида Ўзбекистон ташаббуслари ва уларнинг аҳамияти // http://xs.uz/index.php/homepage/khorizhda/item/7479-shankhaj-amkorlik-tashkiloti-musta-kamlanishida-zbekiston-tashabbuslari-va-ularning-a-amiyati

[5] Узбекистан не готов рассматривать предложение о создании ЗСТ ШОС // https://www.gazeta.uz/2015/12/15/azimov/

[6] Shanxay Hamkorlik Tashkiloti xalqaro munosabatlar subyekti sifatida // http://fikr.uz/blog/tdyi/shanxay-hamkorlik-tashkiloti-xalqaro-munosabatlar-subyekti-sifatida.html

[7] Shanxay Hamkorlik tashkilotidan kimga ko‘p foyda? // http://www.bbc.com/uzbek/lotin/2016/06/160622_latin_sco_tashkent_summit

[8] Доклад Российско-китайский диалог: модель 2016. №25/2016 РСМД. Москва 2016.

 cabar.asia. 06.07.2016