Заигранная "модернизация"
Слово «модернизация» некоторое время назад уже начинало казаться «заигранным» и потертым, как это когда- то происходило со столь же модными «рыночными реформами». Но вот в последние несколько месяцев его популярность в российском руководстве – и соответственно в массмедиа – резко возросла. Подтвержденный интерес властей мигом оброс разнообразными комментариями. Спектр их не слишком широк, они теперь не лозунговые и не уверенно-оптимистичные, а скорее сочувственные: от утверждения правильности и необходимости модернизационного курса до попыток частично оспорить отдельные его стороны. Выполнимость проекта, объективная потребность в нем не оспариваются. Но и не выражается твердая убежденность в его успехе.
Суммируя, можно сказать: застойные настроения. Таково отношение российского общества к этому злободневнейшему, неоспоримому делу, одобряемому вроде бы всеми – от звонкоголосых активистов «Единой России» до самых замшелых либералов- оппозиционеров. Однако многим уже кажется, что потребность потребностью, а сложившееся положение – это диагноз, а не приговор: «опять ничего путного не получится».
Попробовать в этом разобраться вынуждает и знаменательный юбилей, переживаемый в эти месяцы, – 25 лет назад началась горбачевская перестройка – самая, надо думать, значительная из попыток модернизации страны при участии, а не принуждении народа. Она «не сработала», но и последующие годы прошли вхолостую. Вроде бы время «определяться». Так, в чем же дело, что тормозит и что буксует? Ведь вот что любопытно: никакие конструктивные начинания не удались, хотя, если разобраться, за это время сделаны три попытки радикальных преобразований: перестройка, «реформы 90-х», текущая «модернизация». Может сложиться впечатление, что такова печальная закономерность, да и печальный конец ближайшей предшествовавшей попытки – «косыгинских реформ» – толкает к тому же выводу.
И правда, неудачи сопровождали и экономическую акробатику хрущевской эпохи, и попытки разогнать брежневский застой, и решительный курс на политическую и экономическую перестройку 80-х, и «криминальное реформирование» 90-х – точно c тем же успехом, что и нынешнюю добронравную модернизацию. Разные общественно- политические устройства, разные правители, разные эпохи, даже государства различны – при неизменном результате. Да не значит ли это, что Россия «не такая, как все», что у русских «особая ментальность» и «собственный путь», что для России главное – «примат духовности», а в хозяйственной жизни следует удовлетвориться почтенным и эксклюзивным местом мировой кладовой сырья, международного снабженца и смотрителя не нужных никому гигантских просторов Сибири. Может, правильно нас в этих мыслях то настойчиво убеждают, то уважительным шепотком уговаривают, а то и вполне научно всем разъясняют: России не место в упорядоченных мирках цивилизованного Старого света, у нее свое место и своя судьба.
Можно, конечно, на то привести возражения о промышленном взлете 1890-х, о молниеносной по историческим меркам индустриализации 1930-х. Но и на это готова успокоительная микстура: «Тогда все делалось ради будущих войн, да и какой ценой, а без «мобилизационных» условий ни на что Россия не способна!».
Что говорить, звучит довольно убедительно, и факты как будто не в нашу пользу. Однако и здесь аргументация спорящих по меньшей мере «равновесная», и что-то, помимо извечного российского упрямства, мешает уверовать в точку зрения пессимистов окончательно и бесповоротно. Вот где пришелся бы кстати глубокий и всесторонний анализ сложившейся ситуации и возможных выходов из нее. Но никто таким анализом не озаботился, да, говоря откровенно, без за- интересованной помощи властей он едва ли будет успешным.
Остается без госзаказа и соответствующей помощи, на подручных средствах и накопленном опыте подобрать кое- какую информацию к последующим размышлениям. Итак: отчего Россию преследуют неудачи во всех проектах национальной модернизации последних 25 лет, а то и более длительного срока? Стоит чуть подумать и становится ясно: никакой закономерности не видно, а значит, нет пока и причин ссылаться на мистическое предопределение злого рока. Национальные особенности, разумеется, как и везде, никто не отменял и не отрицает, а вот признаков предопределенности и приговоренности к вечным неудачам пока не видно. Следовательно, вопрос только в правильном диагнозе и подборе нужного ключа к российским проблемам. Задача не такая легкая, как кажется, но, наверное, решаемая, правда, при одном непременном условии. Этим решением следует озаботиться всерьез, не надеясь ни на «рыночную автоматику», ни на заокеанских консультантов, а только на путь самостоятельного, все- стороннего, гласного анализа.
Такой путь, как будто вполне естественный, может дать любопытные результаты. Начать с того, что все три зафиксированные «ситуации неудач» последних 25 лет абсолютно несхожи одна с другой. В годы перестройки активно работал правительственный штаб экономических преобразований, задействовавший мощный потенциал отечественной экономической науки, а разработанные три этапа реформ представлялись, может быть, не во всем идеальными, но осу- ществимыми, хотя и напряженными. И все, надо думать, не сразу, но получилось бы, не начнись откровенный, разнузданный и, как потом оказалось, гибельный для великой страны саботаж конструктивных усилий со стороны немалой части политических руководителей, «красных директоров» и страдавшей пошлейшим, но прибыльным нарциссизмом части либеральной московской интеллигенции. Одни боялись потерять в грядущих преобразованиях уютное местечко, другие никаких преобразований не могли себе представить, третьи отчаянно боролись за ускользающую перспективу вхождения во власть и, как потом стало ясно, вытекающих из нее материальных выгод. Были и такие, кто не понял, как опасно без подготовки переходить в режим «нового», свободного мышления. По разным причинам, но все они были против. И победили.
Разразилась катастрофа, потому что «реформаторы», воспользовавшись полученной из рук М. Горбачева свободой, немедленно узурпировали власть, правда, не смогли представить никаких хозяйственных идей. Вряд ли таковыми следует считать плоды поврехностного знакомства с некоторыми разделами западных учебников «экономикс» и шапочное знание кое- каких областей экономической теории. Уподобившись собаке на сене, «либеральные реформаторы» стали уже не инициаторами, а прямыми авторами и исполнителями второго провала попытки экономической модернизации за четверть века.
Урон страна потерпела сокрушительный – и по объему раскраденных национальных богатств, и из-за усиленной примитивизации производственного аппарата страны, и, главное, по упущенным времени и возможностям радикальных преобразований. Дефолт и кризис-98 не столько завершили бесславно эру «либерально- криминальной экономики», сколько создали неимоверные сложности для будущих реальных реформаторов.
Тупик? И что же тогда делать? Да и где они реальные реформаторы? Как известно, из любого тупика есть два выхода. Один – оставить все как есть, усилив модернизационную риторику. Но статус- кво, кажется, уже мало кого устраивает. Другой – срочная инвентаризация идей и ресурсов с вынесением ее результатов на широкое обсуждение.
Словом, опять не обойтись без гласности и нового мышления. Иначе нереализованные установки перестройки будут мстить нам и дальше…
Руслан Гринберг
